Бессердечный повеса

Девон хотел разделить с Кэтлин каждый день до конца своей жизни.

– О чём ты переживаешь? – услышал он вопрос брата.

Девон медлил с ответом, пытаясь восстановить в памяти все шаги, которые увели его так далеко от образа того человека, которым он всегда себя считал.

– До того, как я унаследовал титул, – сказал он изумлённо, – я бы не доверил нам с тобой и золотую рыбку, а уж тем более поместье в двадцать тысяч акров. Я всегда сторонился любой ответственности, потому что знал, что не смогу с ней справиться. Я бездельник с горячей головой, как наш отец. Когда ты сказал, что я понятия не имею, как управлять поместьем и потерплю неудачу...

– Это была полная чушь, – сказал категорично Уэст.

На лице Девона промелькнула ухмылка.

–У тебя были веские доводы, – он начал рассеянно перекатывать гематит между ладонями. – Но вопреки всему, кажется, нам с тобой удалось принять достаточно правильных решений ...

– Нет, – прервал его Уэст, – я здесь совсем ни при чём. Ты сам решил взять на себя бремя ответственности за поместье. Ты принял решения, которые привели к аренде и залежам железняка. Тебе не приходило в голову, что если бы кто-то из предыдущих графов потрудился произвести улучшения на земле, то месторождение гематита было бы найдено десятки лет назад? Ты бы совершенно точно нашёл его, когда приказал вырыть дренажные траншеи для фермеров. Понимаешь, Приорат Эверсби в хороших руках - твоих. Ты изменил сотни жизней к лучшему, включая и мою. Мужчина, который всё это сделал, кто угодно только не бездельник, – Уэст сделал паузу. – Боже, я чувствую, к горлу подступает искренность, как тошнота. Я должен остановиться. Доедем до дома, чтобы ты сменил обувь? Потом мы можем вернуться сюда, поговорить с геодезистами и пройтись по местности.

Размышляя над вопросом, Девон засунул камень в карман и посмотрел Уэсту прямо в глаза.

Одна мысль была первостепенной, ничего из этого не имело значения без Кэтлин. Он должен сейчас же поехать к ней и каким-то образом заставить понять, что за последние насколько месяцев он изменился, сам того не замечая. Девон стал мужчиной, который мог любить её.

Боже, как же безумно он её любил.

Но он должен найти способ её убедить, и это будет нелегко.

С другой стороны... Девон не был человеком, который сторонится трудностей.

Больше не был.

Он посмотрел на брата и сказал неровным голосом.

– Я не могу остаться. Мне нужно вернуться обратно в Лондон.

Утром, в день отъезда Девона, Хелен не спустилась к завтраку, но передала, что у неё началась мигрень, и она останется в постели. Кэтлин не могла вспомнить, когда последний раз Хелен была больна, и поэтому сильно беспокоилась. Дав ей дозу опиума, смешанного с патокой, чтобы облегчить боль, она приложила холодный компресс к её лбу и проследила за тем, чтобы в комнате было темно и тихо.

Как минимум, раз в час, пока Хелен спала, Кэтлин или одна из близняшек подходили на цыпочках к двери её комнаты и заглядывали внутрь. Она не проснулась ни разу во время их визитов, только вздрагивала, как спящая кошка, и видела сны, которые видимо были далеки от приятных.

– Это же хороший знак, что у неё нет жара? – спросила Пандора днём.

– Да, – ответила Кэтлин. – Я подозреваю, что после восторгов прошлой недели ей нужен отдых.

– Я не думаю, что дело в этом, – сказала Кассандра. Она устроилась на кушетке с расчёской, шпильками и модным журналом на коленях, экспериментируя с волосами Пандоры. Они пытались скопировать одну из причёсок по последней моде, сложное сооружение, которое представляло собой скрученные, высоко заколотые объёмные локоны, в виде завитков и две свободно заплетённые косы, спадающие по спине. К сожалению, шоколадного цвета волосы Пандоры были слишком тяжёлыми и скользящими, они отказывались оставаться на месте, локоны сползали вниз, разрушая объёмную верхнюю часть причёски.

– Будь настойчивее, – подбодрила Пандора. – Нанеси побольше помады. Мои волосы поддадутся только грубой силе.

– Нужно было купить больше в универмаге, – вздохнув, сказала Кассандра. – Мы уже истратили половину...

– Подожди, – сказала Кэтлин, уставившись на Кассандру. – Что ты, только что, сказала? Не про помаду, про Хелен.

Девушка провела расчёской по пряди волос Пандоры, сказав:

– Я не думаю, что ей нужен отдых от восторгов. Мне кажется... – она замолчала. – Кэтлин, я сплетничаю, если рассказываю о чём-то личном про кого-то и я знаю, он бы не захотел, чтобы про это говорили?

– Да. Если только речь не о Хелен и ты не рассказываешь про это мне. Продолжай.

– Когда мистер Уинтерборн приезжал вчера, он и Хелен находились в гостиной внизу за закрытыми дверями. Я собиралась забрать книгу, которую забыла на подоконнике, но услышала их голоса. – Кассандра замолчала. – Вы с экономкой занимались переучётом, поэтому я подумала это не стоит того, чтобы тебя беспокоить.

– Да, да... И?

– Из того немногого, что я смогла расслышать, они спорили о чём-то. Возможно, мне не стоит называть это спором, потому как Хелен не повышала голоса... она казалась расстроенной.

– Они, вероятно, обсуждали свадьбу, – сказала Кэтлин, – как это было с тех пор, когда мистер Уинтерборн, сказал Хелен, что хочет её спланировать.

– Нет, не думаю, что дело в этом. Жаль, что я не смогла услышать больше.

– Тебе надо было использовать мой трюк со стаканом, – сказала нетерпеливо Пандора. – Если бы я была там, то смогла бы рассказать, всё, о чём они говорили.

– Я пошла наверх, – продолжила Кассандра, – и как только достигла вершины лестницы, увидела, как мистер Уинтерборн уходит. Хелен поднялась через несколько минут, и её лицо было красным, будто она плакала.

–Она рассказала что-нибудь о произошедшем? – спросила Кэтлин.

Кассандра помотала головой.

Пандора нахмурилась, потянувшись к волосам. Осторожно дотрагиваясь до закреплённой части на макушке, над которой работала Кассандра,

– Они кажутся не завитками, а гусеницами.

На губах Кэтлин промелькнула быстрая улыбка, когда она посмотрела на близнецов. Боже, помоги ей, она любила этих двоих. Хотя Кэтлин не достаточно мудра и по возрасту не подходила, чтобы быть им матерью, она была для них единственным источником материнских наставлений.

– Пойду, проведаю Хелен, – сказала она, вставая. Дотронувшись до причёски Пандоры, Кэтлин разделила одну гусеницу на два завитка и закрепила их, взяв шпильку у Кассандры.

– Что ты собираешься ей сказать, если она расскажет тебе о споре с Уинтерборном? – спросила Кассандра.

– Я скажу ей, чтобы она делала это чаще, – сказала Кэтлин. – Нельзя позволять кому-то постоянно делать всё по-своему, – она задумчиво умолкла. – Однажды лорд Бервик сказал мне, что когда лошадь тянет поводья, всадник не должен в этот момент тянуть их на себя, а, наоборот, ослабить. Но не более чем на дюйм.

Когда Кэтлин зашла в комнату Хелен, она услышала приглушённые звуки рыданий.

– Дорогая, что такое? – сказала она, быстро подходя к кровати. – Тебе больно? Что я могу сделать?

Хелен помотала головой и промокнула глаза рукавом ночной рубашки.

Кэтлин наполнила стакан водой из кувшина на тумбочке, подала ей и подоткнула подушку под голову Хелен, предложив сухой носовой платок, она разгладила покрывало.

– Мигрень всё ещё мучает?

– Жутко, – прошептала Хелен. – Даже кожа болит.

Подтащив стул к кровати, Кэтлин села и оглядела её со щемящим беспокойством.

– Что послужило причиной? – осмелилась она спросить. – Что-то произошло во время визита мистера Уинтерборна? Что-то помимо обсуждения свадьбы?

Хелен ответила еле заметным кивком, её подбородок дрожал.

Мысли Кэтлин пришли в смятении от размышлений, как помочь Хелен, которая, казалась на грани срыва. Она не видела её в таком состоянии со времён смерти Тео.

– Лучше расскажи мне, – сказала Кэтлин. – Моё воображение рисует страшные картины. Что натворил Уинтерборн, сделав тебя такой несчастной.