Страница 26 из 28
Девушка каталась по полу и беспрерывно кричала. Немногим более часа пробыла Амалия в её теле, но и этого короткого времени хватило, чтобы вызвать сильнейшее расстройство её рассудка.
«Как же это я сразу её не прирезала?» — раздражённо подумала вампирша, подбирая с пола нож.
Она наклонилась над несчастной и, изловчившись, вонзила клинок в сонную артерию. Затем навалилась на содрогающуюся Ирину, крепко обхватила её руками и приникла ртом к ране на шее.
И в этот миг в комнате зажёгся свет. Это вошедший Владислав нащупал на стене выключатель.
Глава восемнадцатая,
в которой Амалия пытается колдовать, но в итоге вынуждена выпрыгнуть из окна
Открывшаяся картина ошеломила молодого человека. Учёный филолог Синцевецкий, раскрасневшийся, всклокоченный, с безумными глазами, сосал кровь из перерезанного горла собственной дочери! А рядом лежал ещё один труп…
— Он сумасшедший, сумасшедший… — прошептал поражённый сыщик.
Амалия вздрогнула, в испуге отпрянула от своей жертвы. Ещё один незнакомец! Откуда он взялся? Как видно, небесные силы, наложившие на неё проклятье, не желают оставлять её в покое…
Вглядевшись в вошедшего, она узнала Владислава. Кривая усмешка раздвинула её губы, рука нащупала рукоятку ножа. Если этот мальчишка и в самом деле оказался здесь по воле небес, то что ж, она готова восстать против них! Она жаждет жизни, настоящей человеческой жизни, а не призрачного прозябания в тёмном склепе, и потому будет драться за свою телесную оболочку. В крайнем случае она всегда успеет трижды выкрикнуть три волшебных слова, снимающих с неё проклятье. Её душа освободится и, как и души тысяч умерших, обретёт вечный покой.
Не сводя с Владислава глаз, она медленно поднялась с пола.
Молодой человек похолодел, увидев в дрожащей руке филолога нож.
— Гражданин Синцевецкий, вы пили кровь, — пробормотал он.
— Да, милый юноша, пил. Такая уж моя участь…
Амалия крадучись надвигалась на пришельца, заодно пытаясь рассмотреть, один он или ещё кто-то есть за его спиной.
Владислав схватил табуретку и сделал ложный замах. Амалия нагнулась. Спустя мгновение табуретка полетела в неё и сбила с ног. Получив секундную передышку, Владислав ретировался в прихожую. Там в углу стояли лыжи. Он подскочил к ним, схватил палку и обернулся к безумцу.
— Не двигайтесь, Синцевецкий! — крикнул он. — Ещё одно движение — и я проломлю вам голову!
Амалия кошкой метнулась на него. Брошенная Владиславом лыжная палка задела её лицо, оставив на нём рваную отметину. В последний момент Владислав успел перехватить руку вампирши, сжимавшую нож, и с силой стиснул её, уворачиваясь от ударов, которые Амалия норовила нанести ему свободной рукой, и постепенно выкрутил ей локоть за спину. Владислав был крепче, сильней Синцевецкого, к тому же знал приёмы самбо. И уже через несколько минут, сваленная ловкой подсечкой, Амалия лежала на полу, уткнувшись носом в линолеум. Владислав сидел на ней, придавливая её коленями, и крепко сжимал вывернутую руку.
Нож выпал из разжавшихся пальцев вампирши. Владислав ударом ноги отшвырнул его подальше.
— Лежите тихо, Синцевецкий, — прохрипел он, — и не дёргайтесь, если не хотите, чтобы я сделал вам больно.
— Не хочу, не хочу… — заскулила вампирша.
В отчаянии, не зная, что предпринять, она стала исподволь воздействовать на сознание Владислава. Она знала, что во время грозы её колдовская сила растёт, и, хотя сейчас она была в теле человека, сила и на этот раз должна была проявить себя.
Амалия посылала настойчивые импульсы в сторону своего победителя, и тот наконец почувствовал, что его клонит в сон.
«Мне только заснуть не хватало! — мысленно воскликнул он, распахивая смыкающиеся ресницы. — Ведь этак он меня зарежет…»
Он резко выпрямился.
«Запру психа в туалете», — решил Владислав и ударил Синцевецкого по затылку.
— Подымайся! — крикнул он. — И без штучек! Ну!
Старчески кряхтя, испуская стоны и надрывно кашляя, Амалия стала подниматься с пола. Роль пожилого немощного человека ей удалась неплохо. Владислав на какое-то мгновение поверил ей и ослабил хватку.
Почувствовав это, вампирша внезапно вырвалась и, оставив в руках Владислава половину рубашки, бросилась к окну.
— Стой! Стой! — закричал сыщик.
Он метнулся за ней, но схватить не успел: Амалия вскочила на подоконник и прыгнула с третьего этажа.
Подбежав к окну, Владислав убедился, что учёный без движения лежит на чёрном, глянцевом от дождя асфальте.
На улице зловеще горели фонари. Ливень только что кончился, но ещё мелькали зарницы и сеялась морось, в любую минуту угрожая снова перейти в дождь. Возле Синцевецкого разливалась кровавая лужа.
«Похоже, разбился насмерть», — подумал сыщик, рукавом вытирая влажное от пота лицо.
Помедлив, он подошёл к телефонному аппарату и снял трубку.
Глава девятнадцатая,
в которой человеческое тело Амалии балансирует на грани жизни и смерти и в итоге происходит нечто дикое и страшное
Пока Владислав переговаривался с диспетчерами «Скорой помощи», к Синцевецкому приблизились двое прохожих: парень и девушка.
Пётр и Наташа возвращались с дискотеки, где из-за ливня им пришлось пробыть пару лишних часов. Пётр провожал свою подругу до дома. Находясь ещё в конце улицы, они увидели, как из окна выпрыгнул мужчина. Девушка сразу поспешила к нему; Пётр попытался её удержать.
— Не стоит искать приключений. Лучше уйдём… Он сам сиганул, ты же видела…
— Ему нужна помощь, — настаивала девушка.
— Но тогда нам придётся иметь дело с милицией.
— Ну и что?
— Нас запишут в свидетели, будут дёргать в ментовку, в суд… — Пётр недовольно морщился, однако от Наташи не отставал. — Ну хорошо, глянем на него, если ты так хочешь…
У него были свои причины не связываться с блюстителями порядка. Он жил в Л. без прописки, на птичьих правах. А в том далёком городе, откуда он приехал, за ним числился грабёж. Если здешняя милиция наведёт о нём справки, то на родину его отправят не иначе как под конвоем.
— Вот видишь, он жив! — воскликнула Наташа, останавливаясь возле упавшего. — Беги скорее, звони в «неотложку»…
— Там бандит… — прошелестел раненый запёкшимися губами.
— Что? Что вы сказали? — Наташа участливо наклонилась над ним.
— Ко мне в квартиру забрался бандит, убийца… — шептала вампирша, превозмогая жгучую боль, которая пронизывала её человеческое тело. — Он убил мою дочь… Он и меня пытался убить… Задержите… его…
— Петя, ты слышал? Там убийца!
— И чего? Ты хочешь, чтобы я пошёл туда и задержал мокрушника? А может, их там двое? Или четверо?
— Но что же делать? — со слезами воскликнула девушка.
— Надо быстро уходить отсюда, пока нас никто не увидел, — сказал Пётр. — Пусть им занимается милиция. Это их работа.
— Тогда хоть позвони туда!
Пётр не ответил. Он прошёлся возле упавшего, взглянул на окно, из которого тот выпрыгнул. Окно освещалось мягким красноватым светом.
— Вон там телефонная будка, — показывала Наташа. — Иди же, ради нашей с тобой любви!
«В конце концов, — подумал Пётр, — можно сделать вид, что звоню».
— Но только потом мы сразу уйдём! — сказал он и быстро, почти бегом, поспешил к будке.
Вампирша попыталась привстать.
— Лежите-лежите, — Наташа подложила под голову старику сумочку. — Вам нельзя двигаться. Сейчас приедет «Скорая помощь»…
Амалия стонала от невыносимой боли. Она чувствовала, как с каждой минутой всё слабее бьётся сердце Синцевецкого, как один за другим отказывают его органы, медленнее пульсирует кровь. Жизнь уходила из её человеческого тела, и уже не было ни возможности, ни сил перебраться в другое. Вампирша с вожделением разглядывала склонившуюся над ней девушку. Ей бы это тело! Или хотя бы пару литров крови из него… Красная живительная влага сотворила бы чудо. Раны затянулись бы, отбитые внутренности ожили… Ну хотя бы один литр, чтоб только можно было встать и уйти…