Страница 47 из 55
Это поможет и в решении социальных проблем, утверждали специалисты. Сюда приедут тысячи новосёлов, которые не только поспособствуют дальнейшему освоению малозаселённого края, но и себе – здесь можно быстрее сделать карьеру, больше заработать, а кому повезёт с работой после завершения стройки, – и улучшить жилищные условия.
И снова, как в хрущёвские времена освоения целины, в поездах зазвучала песня Эдмунда Иодковского и Вано Мурадели «Едем мы, друзья!»:
На БАМ я отправился вскоре после высадки первых строительных отрядов на территории Якутии. Здесь прокладывали не собственно эту магистраль, а ответвление от неё в сторону Якутска. Как ждала эту дорогу автономная республика! Как она опекала её! Насколько это было в её силах, поскольку стройка-то общесоюзная. Деньги шли из Москвы, всё начальство и все кардинальные решения – оттуда же, из союзных министерств.
Нагорный, Беркакит, Золотинка – это названия уже существовавших населённых пунктов и строившихся станций на территории Якутии. Строили их «комсомольцы-добровольцы» со всей страны. В кавычки взял – потому что приехали не только юноши и девушки, но и люди преклонного возраста. Прибыли со всей страны. И ещё одно существенное замечание: на якутском направлении БАМа ни военных строителей, ни зэков не привлекали. Насколько я знаю, они в основном были на участке восточнее Тынды.
На БАМе родилась поговорка: бог создал Сочи, а чёрт – Сковородино и Могочи. А ведь станции Транссиба Сковородино и Могочи (Могоча) намного южнее Южной Якутии, которая хотя не Крайний Север, не Оймяконье, не побережье Ледовитого океана, но и она с довольно суровым климатом.
С первым отрядом на якутском направлении всесоюзной ударной стройки, как и полагалось, прибыли посланцы комсомола Якутии. Их торжественно провожали из Якутска. Они прибыли зимой, разгребали дорогу себе и следующим строителям – по пояс в снегу. Кто-то из них уже был строителем с опытом, кто-то только начинал свой трудовой путь, после школы.
Большинство бамовцев собирались в группы у себя на родине, заранее формируя бригады. Орловские, белорусские, ивановские… Соответственно и первые улицы получили такие же географические названия. И эти бригады, как правило, были более спаянными и более подготовленными. Но приезжали и отдельные семейные пары и даже поодиночке.
Мой сосед по гостинице Сергей – молдаванин. Но сюда приехал устраиваться из Тынды. Железнодорожник. Водил тепловозы. На столе книга по эксплуатации подвижного состава на железных дорогах страны. А учится на юридическом факультете Иркутского университета. Его назначили бригадиром лесорубов…
Когда я ехал в местном автобусе, попутчик Юрий Новохатский охотно рассказывал о себе.
– Вот экстру [водку] везу. Надоело пить древесный спирт, а тем более – одеколон.
Работал в Певеке, в Охотске, на Чёрном и Азовском морях. Приехал с Белгородчины. Имеет права капитана маломерного флота. Служил на Дальнем Востоке. Дослужился до боцмана. Тонул: когда якорь спасал, когда нетрезвый прыгал в лодку и свалился за борт…
– С семьёй – осечка. Затем – второй раз. Потому и приехал сюда. Жизни конец. Нужно ли начинать жизнь в сорок три года?
К здешним строительным делам относится не романтически:
– Комсомольцы понастроили, а мы исправляем. На гитаре бренчать – одно, а строить – другое. Нет, я не озлоблен. Просто выговариваюсь. Если бы до Невера ехали, я б вам всю жизнь свою рассказал: книжку бы написали. Ну, если не книжку, то повесть получилась бы… Котельную за месяц построили, а потом два месяца без дела сидели. Ещё бы могли две котельные поставить… Почему общежития без тёплых туалетов? На Чукотке давно научились как следует строить. А здесь что – нельзя? Можно. Мне-то что, я на три года. Отработал и махну отсюда. Мне всё равно… Хватит, надоело скитаться. Надо тихо пожить, не торопясь. Надоело всё бегом да скачком… Впрочем, долго не смогу тихо-то. Привык ведь к такой жизни…
Такие вот незаметные герои трассы. Но было много заметных – на всю страну. Ставили рекорды проложенных метров, рапортовали о построенных придорожных объектах…
Внимание СМИ к строительству БАМа было настолько большим, что редакции главных газет всех шести регионов, по которым проходила магистраль, делали совместные выпуски. В подготовке единого для всех газет вкладыша-разворота участвовали журналисты Якутии, Бурятии, Иркутской и Читинской областей, Хабаровского и Приморского краёв. Это было, на мой взгляд, чистой агиткой. Хорошо, что от нашей газеты участвовал собкор по Южной Якутии и мне не пришлось «рапортовать». Мне кажется, гораздо интереснее были книжки о стройке, которые готовило Якутское книжное издательство. И не потому, что я в них публиковался. Просто они были более человечными, не столь примитивно-плакатными.
Интерес проявляли и зарубежные журналисты. Но им по стране не слишком-то позволялось шастать, надо было каждый раз согласовывать маршрут, а наши органы догляда не всегда им это позволяли. Но однажды в Южную Якутию централизованно привезли полтора десятка акул пера, представлявших СМИ буржуазных стран. Вероятно, сюда приезжали и представители «стран народной демократии» или западные журналисты из коммунистической прессы, но я с ними не имел контактов и их публикации не видел. А вот с «врагами социализма» довелось вместе побывать в Нерюнгри и на строящихся железнодорожных станциях.
Это была не моя прихоть вклиниться в эту группу. При всём желании меня бы не допустили до контакта с «буржуазными писаками» без соизволения спецслужб. Чекисты сами попросили редакцию прикомандировать меня. Они очень волновались, что всё пойдёт бесконтрольно и понапишут чёрт-те что. В чём была моя задача как временного подкрышника? Простая – помочь получить залётным гостям «правдивую информацию». А что для этого нужно? Правильно: замалчивание.
Журналистам повезло: они хотели познакомиться с будущим угольным предприятием, и они увидели гигантское обнажение прекрасного коксующегося угля. Он интересовал не только советские предприятия, но и зарубежные, скажем японские. Гости стояли перед этой стеной, как заворожённые – сплошной пласт порядка двадцати метров! Щёлкали фотоаппаратами, восклицали, не сдерживая эмоций. Да и я был ошарашен, ведь когда я ранее приезжал сюда, пласт ещё был закрыт от человеческих глаз. А там, где потом основали новый город Нерюнгри, стояли нетронутая тайга, скалы вокруг и символические колышки: «Здесь будет город!».
Но им не повезло. Главным информатором о том, как идёт освоение территории и налаживается здешняя жизнь, должен был быть руководитель местного исполкома совета. Но председатель Михаил Кочнев отсутствовал (его вообще не было в районе). Я раньше встречался с ним. Очень интересный, энергичный человек, хороший рассказчик.
Человек, его замещавший, выглядел некомпетентным, смешным и даже глупым. К тому же он, вероятно, был напуган предупреждением чекистов, чтобы ничего лишнего не ляпнул. Ему задают самый обычный вопрос: расскажите о ваших проблемах?
– У нас проблем нет…
Все рассмеялись. Ведь они – «зубры», уже не первый год в СССР, всё про нашу страну знают не из публикаций в газете «Правда» и уже владели русским языком. Корреспондентка агентства Ассошиэйтед Пресс стала ему втолковывать, что вот и в США, когда осваивали Аляску, было очень много проблем: с жильём, с криминалом, с женским трудом и т. д.
– Но мы их решаем, – быстро сориентировался человек за начальственным столом.
Было стыдно за него, за Якутию, за страну…
Зарубежные коллеги знали, кто я. Правда, они сначала меня сторонились, видимо, полагая, что я не журналист, а элементарная подсадная утка. Но, пока мы ехали в автобусе, я стал им рассказывать о реальных проблемах. И на все вопросы отвечал достаточно компетентно и точно, цифрами и фактами. Они поспешно записывали за мной. А потом благодарили меня за «ценную информацию». Хотя то, что я рассказал, было известно каждому читателю «Социалистической Якутии», никакого секрета «врагу» я не выдал.