Страница 41 из 55
Однако некоторым и шахтных брёвен б/у не хватает. И я видел балки из… ящиков. На Север ведь практически всё доставляют в деревянных ящиках: консервы, конфеты, взрывчатые вещества. Дощечки, конечно, тоненькие. Но с их помощью делают засыпушки, заполняют пустоты тем, что окажется под рукой: шлаком от угольных котельных, мхом. А снаружи этот, с позволения сказать, дом укутывают рубероидом, защищая от пронизывающих тундровых ветров.
Но, тем не менее, из чего бы ни соорудили балок, это – свой дом. При желании внутри можно устроиться цивилизованно. Один хозяин такого жилья мне с гордостью похвастал внутренним убранством, которое не снилось многим советским семьям на «материке». Вся комната в коврах. Вот что осталось в моей записной книжке по горячим следам:
– Лежат в магазине ковры. За ними никто не толкается, – так хозяин балка отмечает, как охотятся за таким дефицитом в центральных и южных районах страны. – Заверните, говорю. Три штуки. А они: “Это в нагрузку к пианино”. Тогда их завезли, а никто не покупал. Заверните, говорю, в них пианино, чтоб по дороге не поцарапать и чтоб не замёрзло. С тех пор так и живём: я, пианино и эти… дагестанские…
Вот эта денежная возможность – «завернуть», что угодно, лишь бы было это в продаже, в какой-то степени компенсировало неудобства и сложности Севера, давало моральное удовлетворение: не зря мы здесь пашем, как рабы…
Зимой пурга заботливо укрывает балки снегом до крыши: нет дневного света (его всё равно нет – полярная зима), зато экономится тепло. Но в этом укрывательстве есть и минус.
Однажды в этих местах две недели бушевала пурга. Я как раз после этого приехал сюда в командировку. Сначала побывал в Тикси. Там двухэтажные дома до крыши замело. Мальчишки на санках от труб скатывались. Чтобы жители могли зайти в подъезд, бульдозеры прорыли каньоны! А на «Куларе» занесло практически все эти низкорослые балки полностью – сравняло со снежным покровом тундры. Какой-то бульдозерист, не видя дороги, наехал на балок, продавил крышу. Хорошо, не провалился до пола и никого не придавил.
В те же пуржистые дни на «Куларе» случилась трагедия. Не помню, откуда и куда шёл мужик. Заблудился в снежной круговерти, долго-долго плутал, потом, видимо, услышал звук котельной, пошёл в её сторону. Но не хватило ему сил, замёрз, не дойдя до котельной нескольких десятков метров. Нашли его полураздетым. Такова реакция агонизирующего организма: человеку становится жарко.
Бескрайняя тундра – это не место для легкомысленных прогулок. Зато это – место для «экспериментов» над советскими работягами. А те или сразу же сматываются отсюда («Ты, начальник, волка в шахте видел? Нет? Ну, и меня не увидишь!»), или ради больших горняцких заработков, северных коэффициентов и надбавок терпят лишения, унижения, скотские условия. Отсюда такое сочетание: высокая текучесть и устойчивость горняцкого костяка.
Председатель поселкового совета Нина Санбочу дала мне такие официальные данные: средняя обеспеченность жильём на территории прииска «Кулар» – 2,7 квадратного метра на человека. В этих метрах учтены и балки, сооружённые из бог знает чего. Центральный посёлок прииска – самый тут обустроенный. Но и здесь многое появилось «подпольно».
Горняки открыли секрет своего «благоустройства». Детский комбинат построили как компрессорную. Здание аэровокзала – под видом склада. Мне рассказывали: приехал представитель Стройбанка для контрольного обмера. Ему: эта пристройка нужна для склада (теперь там сидит авиадиспетчер)… Кое-как уговорили с помощью «Спиридона Ивановича», то есть спирта. Позже надо было здание передать авиаторам. И вновь кое-кого уговорили. Перевели склад в разряд аэровокзала.
Вдумайтесь: в посёлок Кулар круглый год возили питьевую и для технических целей воду за двадцать пять километров! Два десятка мощных «КрАЗов» приспособили для этих целей. Это в какую же копеечку всё это влетало горнякам! Как же тут уложиться в планы пятилетки по производительности и себестоимости?
А потому что – «экспедиционный метод»! Липовый. Сами себя обманывали. Но даже, если и «экспедиционный» – почему нельзя всё продумать заранее и сделать всё по-человечески? Для этих несчастных северных человеков! Которые были готовы за «длинный» рубль терпеть лишения и унижения…
Может, мудрецы из Минцветмета и из «Союззолота» были уверены, что вскоре на «Куларе» иссякнут запасы золота? Нет, не были уверены. Хотя гарантированных запасов тогда было лишь на три года. Не зря же Москва вдруг расщедрилась, и затеяли строительство новой центра прииска – посёлок Северный, на берегу Яны. Но работы шли ни шатко, ни валок. Геологоразведка отставала от потребностей золотодобытчиков, и никто тогда ничего точно не мог сказать о перспективах. А страдали люди, «энтузиасты», привлечённые сюда длинным рублём.
Так получилось, что тогда же мне довелось сравнить советский метод освоения северных территорий с американским. В Якутске прошла международная конференция по проблемам мерзлотоведения. Поскольку, как оказалось, вечной мерзлотой озабочены страны всех континентов, даже Африки (там она занимает вершины гор), то столица Якутии собрала очень представительный состав учёных и практиков хозяйственного освоения. Разумеется, для нас наибольший интерес представлял опыт США и Канады. Там тоже используют вахтовый или экспедиционный метод. Но какая колоссальная разница. На фото – вполне цивильные сборные дома из щитов с утеплителями. Устанавливают эти лёгкие конструкции за считанные дни. Внутри практически все удобства. А когда заканчиваются работы здесь – разобрали и перевезли туда, где они понадобятся. И экономично. И люди не терпят таких страданий и унижений, как в нашей «социалистической» стране. Так что и при вахтовом методе можно (и нужно!) обеспечивать нормальный быт.
Ещё более антигуманный и разорительный метод бесхозяйственности я воочию увидел на полигоне шахты «Энтузиасты», подразделения того же прииска «Кулар». Вот живая картинка, которую я в статье не посмел детально показать, ограничившись понятием «зимняя промывка».
Тундру бороздят мощные 250-сильные бульдозеры советского производства. Они рыхлят уже замёрзший верхний слой. Сзади бульдозера установлен стальной клык. Он вонзается в мёрзлый грунт на почти метровую глубину. И мощная машина пашет полигон. Взрыхлённый грунт бульдозеры отваливают в сторону, добираясь до золотосодержащих песков. От оголённой влажной земли идёт пар. Он смешивается с выхлопными газами. Плюс рёв мощных моторов. И у меня создалось впечатление, будто я свидетель танкового сражения на Курской дуге.
Только «танкисты» не слишком долго здесь воюют. Вдруг останавливают свой «танк» и – быстрее в балок. Пьют горячий чай, греют заледеневшие руки. Мороз, вроде бы, и не большой – около двадцати градусов, но… У бульдозеров… нет кабин. Прииск лишь недавно получил эти новые машины, готовясь их использовать в будущий сезон.
Доставляется сюда техника сложным, длинным путём. По железной дороге до Усть-Кута, это в Иркутской области. Там, в порту Осетрово грузят на суда типа «река-море», которые по реке Лене, Ледовитому океану и реке Яне добираются до Кулара. Но кабины до наступивших морозов доставить не успели. Тем не менее, сверху пришла команда: несмотря на морозы, продолжить промывочный сезон, попытаться подтянуть план всего объединения «Якутзолото». А состояние бульдозеристов, их здоровье, не волнует руководство.
Но это не вся беда такой запоздалой добычи.
Пока бульдозеры толкают пески к промывочному прибору, мелкая фракция смерзается. И, чтобы крупинки золота не смывались в отвалы, вокруг вращающейся бочки промприбора строят ангар, утепляют его, для подогрева используют дизтопливо. Представляете, во сколько обходится эта ударная зимняя промывка?
Но как ни утепляют промприбор, самые мелкие крупинки самородкового золота уплывают. Сопровождавший меня горный мастер предположил, что теряется не менее трети. И следующим летом эти отходы будут заново перемывать. Однако часть самородков уже потеряна безвозвратно, унесена в ручьи. Проблема заключается не только в неэкономичности, но и в экологических последствиях. После такого грубого смыва ручьи засоряются, становятся непригодными для жизни.