Страница 148 из 158
-Мы оба знаем, что даже будучи полукровкой... он жил и сдох, как слабак!
-А кто его таким сделал? - Лука показал на нее указательным пальцем. - Не ты ли? В Цезаре ты вырастила непомерные самолюбие, терпение и уверенность в своих силах, необходимые, чтобы стать сильным, волевым и непобедимым воином. Одно только худо. Смертный не в состоянии одолеть хищника. Он бесполезное приложение к тебе... Хомут на шее... к которому привязан якорь, - Лука посмотрел на её живот, - они тебя утопят.
-Нет, потому что я выберу путь, не усеянный смертями близких мне людей!
-Рано или поздно платить все равно придется. Даже если выкрутишься сейчас, потом придется заплатить вдвое больше. Ты убила Хуана, а плату не понесла...
-Знаешь, хватит гундеть! Лучше подскажи, каким способом мне этого Горацио убить?
***
-...я выберу другой... - она пришла в себя, слыша невнятное бормотание, и, открыв глаза, увидела лицо Цезаря, закрытое маской "плачущего Пьеро", - все так плохо, да?
-Я ужасно рад, что ты мне не сестра. - Его голос был тих, сипл и невероятно сексуален. - И что Нони обманула тебя, не дав травок. Никогда не думал, что скажу это, но я уже безумно люблю мужичка, что терзает тебя изнутри. - Креция смежила веки, чувствуя, как влага наполняет их и крупными каплями скатывается по впалым скулам. - Я и подумать не мог, что у нас с тобой может родиться ребенок. Здоровый и сильный сын, очень похожий на тебя. И мечтать не смел. Лукреция, спасибо тебе большое за сына... - гладкая керамика искусно вычерченных губ маски прижалась к её лбу и она разглядела...
-Нет! - Из утробы Креции вырвался не то стон, не то всхлип. Она замерла, тяжело дыша и крепко смежив веки. Волна ярости и бессильной злобы клокотала в ней. - Сними маску!
-Нет, не сниму. - Отрезал Цезарь, осторожно поднимая её на ноги, и сам тоже встал, ухватившись обеими руками за края маски. - Сейчас мы должны решить, что делать дальше: как скрыть от остальных, что ты носишь моего ребенка и спасти нашего сына!
-Не только его, - она с трудом проглотила ком, подкативший к горлу и мешающий сказать: "и тебя тоже!" - нам всем не поздоровится, если он поймет, что ребенок не его.
-Прости, что я вел себя с тобой, как идиот. Я мог убить своего сына тогда... на лестнице.
-Ты меня не толкал, - сухо напомнила Креция. Себе. - Я все продумала: пробуду здесь до самых родов, ты издашь буллу, что у тебя в конце декабря родился сын от какой-нибудь приблудной, а я в январе сообщу Гору, что ничего из его затеи не получилось...
-Отличный план. - голос Цезаря стал едва слышным. - Почти идеальный...
-Ты сейчас так тонко иронизируешь? - вспылила Креция - Придумал план получше?
-Нет, вспомнил, что через два месяца тебе ехать на конклав и клясться в невинности!
***
-...?! - Креция опустила глаза вниз, впервые разглядывая раздавшийся живот без досады на себя. -Через два месяца он станет вдвое больше, никакое платье не поможет скрыть его. Говоришь, я должна пойти на церковную комиссию и поклясться этим старым злобным коршунам... кардиналам в том, что я невинная девушка? Ты в своем уме?
-Ннн...да, - горько выдавил Цезарь, заводя в келью и помогая Кеси лечь на узкую койку. Комнатка показалась ему крошечной и темной. Матрас на ощупь - тонкий и жесткий. Из мебели: маленький стол со свечами, бумагой, пером и чернильницей; табурет, крест на стене, глиняная ваза и... всё! - Это... не то, к чему ты привыкла в Ватикане...
-Тебя волнует интерьер комнаты? - в её глазах читался упрек - А меня вопрос о пузе на конклаве! Они поверят, если я скажу им, что я отекла от долгих разговоров с Богом? - ей хотелось кого-нибудь на ремни порезать. - Или что у меня непорочное зачатие?
-Мне нравится сравнение со Святым Духом. - Признался Цезарь и получил затрещину. Пусть считает его шутом, нежели паникером и трусом. Он никогда не признается, что чувствует животный ужас от мысли, что с их сыном может случится... Гор. - Не буянь, я позабочусь о том, что решение будет принято на конклаве в пользу Борха до твоего появления и как нам устроить всё так, чтобы никто не увидел твоего... - он сглотнул, пялясь на неё. Его ладонь осторожно легла на её животик и нежно погладила. - моего... - он зажмурился, ощущая под кожей легкое движение. Чудо нежданное, любовь безусловная, счастье безбрежное. Вместе они создали новую жизнь. Он и мечтать не мог о таком подарке от Кеси. - Я думал, что больше любить уже невозможно, но это... - Она слышала его тяжелое дыхание и бешеное биение сердца Цезаря. Казалось, он еле сдерживается: если она шевельнется, он набросится на неё: тискать и целовать. - Расскажи мне о нём!
-У маленького засранца самый вредный характер из тех, что я когда-либо встречала! - проворчала она, стараясь разрядить витающее в воздухе статическое напряжение. Цезарь смотрел на неё с любовью, не отнимал от неё рук и вообще... вел себя, будто не было меж ними пылких ссор, травмирующего падения с лестницы и злобных пакостей...
-Этим наш сын пошел в меня, - прошептал Цезарь, склоняясь к её уху - не успел на свет божий появиться, а уже устроил так, что все твое внимание сосредоточено лишь на нём, на нашем крошечном Пупике Земли! - шепча это, он неспеша обвел пальцем её пупок, заставляя Крецию смеяться. Вибрация счастья и нежности затопила её изнутри. Она издала неясный звук, заметив, как серебро его светлых глаз ярче засверкало от влаги:
-Я прощаю тебя, Цезарь, за все злобные слова, адресованные мне, за дела, направленные против меня, за то, что ты думал обо мне, как о предательнице, - её руки легли поверх его ладоней и с силой сжали, будто она опасалась, что он может навредить ей, - точнее, я прощу тебя, если ты простишь меня за тот раз; если поверишь, что он внушил мне: что он это ты; если поймешь, что той проклятой майской ночью все для нас закончилось. Каждый раз глядя на тебя, я буду сомневаться: ты ли это или Гор прикинулся тобой? Секретничаю я с другом или врагом? - она не видела сокрытого маской лица Цезаря, но чувствовала забурлившее в нем негодование. Он протестовал против её решения - молча. - Ты не веришь мне, но правда заключается в том, что Гор явился ко мне под твоей личиной, стоило тебе отойти, и я слишком поздно поняла, что ты... это не ты.
-Я видел тебя с ним... - его голос был едва различим, он утонул в тягостном молчании.
-Я видела все иначе! - Если бы от досады умирали, если бы выражение "провалиться под землю" не было расхожим, она бы предпочла любой из вариантов, нежели беспомощной лежать перед Цезарем и пытаться объяснить ему, почему они больше не могут быть вместе! Кеси себе не могла объяснить, почему должна потакать желаниям своего врага. - Я должна была вести себя более осмотрительнее. Это моя вина, что я подпустила его к себе настолько близко, насколько подпускала лишь тебя... - она отвела взор, сгорая от стыда и облизывая пересохшие губы, - я недооценивала его. Но осознание ошибки ничего не меняет. Зерно недоверия к тебе посеяно во мне и со временем оно даст свои плоды...
-Что может быть хуже того, что ты меня бросаешь? - он кипел от гнева и отчаянья.
-Я должна держаться от него подальше, а значит, ото всех сразу. Я бросаю не только тебя, я прекращаю играть в семейные узы с Хоффрэ и Санчией, с Родриго и Ванноца. Если он смог прикинуться тобой, что мешает ему прикинуться любым из них?
-У тебя развилась паранойя, - он не собирался принимать её решение, как должное, - теперь ты в каждом из нас будешь видеть врага? Да будет тебе! Мужик просто тебя...
-...трахнул? - её лицо перекосило от ненависти. - Нет, Цезарь, он собирался заделать мне ребенка, который убил бы меня в мучительных родах. Он тщательно спланировал моё убийство и обращение. И у него все получилось бы, если бы не одно "но": к тому моменту я уже носила твоего сына. Так что не стоит недооценивать это чудовище, Цезарь...
В келье надолго повисла давящая тишина. Пока Цезарь обдумывал её слова, она искала пути выхода из создавшейся затруднительной ситуации: как сделать так, чтобы Горацио не узнал, что ребенок не его и не поубивал их всех, как предрекал Лука.