Страница 4 из 7
Диоген и старуха
Одна старуха – было ей под сто —Пред зеркалом себя приукрашала.Как живописец, в баночках мешалаНе то густые снадобья, не тоБелила и румяна или краски,Потом туда же вылила яйцо,И мёд, и молоко. И без опаскиВсё это налепила на лицо.Взяв кисточку, глаза нарисовала,Но этого ей было мало:Она ещё нарисовала губы,Придав им розы алой цвет,Как черепаха втиснула в корсетСебя, потом натёрла мелом зубы,Держа их, разумеется, в руках.Их, вставив в рот, вскричала: «Ах!».А после «ах!» раздался крик:Как видно, прищемила здорово язык.Всё это Диоген увидел, проходя.Остановившись, он воскликнул: «О, дитяИ пошлости, и глупости, куда тыСпешишь, и где тебе, старуха, будут рады?Коль для живых стараешься – напрасно:Нет красоты в тебе ни тела, ни души.А коль для мёртвых, то всё ясно:Минуты дороги. Спеши. Спеши».Диоген и ученик
Однажды ученик спросил у Диогена:«Мы оба киники. Скажи мне откровенно,За что нас люди бьют, когда в ответМы вместо «да» им отвечаем «нет»?Или такой поступок совершаем,Который, в принципе, неожидаем?Вот, например, вчера, валяясь на траве,Я палкой получил по головеОт юноши. С красоткою под ручкуОн шёл, рукой показывал на тучку.Красотка хохотала. Тут вдруг я…Она вскричала, будто бы змеяЕй под ноги… Но надобно признаться:Я в натуральном виде был, люблю валятьсяНа солнышке. И я перед девицейРаскланялся, стараясь не смутиться,Как ты учил, улыбчивый, нагой.И тут – удар воинственной ногой.Я произнёс лишь фразу или две.И вновь удар – уже по голове.Удары сыпались, как град. От шалопаяДрачливого сбежать сумел едва я.Бежал, скуля собакой жалкой.Ужасно, коль по голове тебя бьют палкой…Что делать? Как нам голову спасать?»– Что делать? Шлем покрепче надевать.Диоген
– Собака-Диоген, ты просишь подаяньяУ статуй каменных. В своём ли ты уме?Быть может, твоё долгое скитаньеТебя лишило разума? В сумеТвоей нет ни обола. Неужели,Ты думаешь, что камни в самом делеРасщедрятся, из бронзы потечётВ твою суму ручей щедрот?– Нет, не надеюсь, я же не дурак.Я просто приучаю себя такВладеть собой, не злиться и не дуться,Когда придётся натолкнутьсяНа те сердца, что холоднее, чем у статуй.Моё терпенье будет мне наградой.Дионисий
Дионисий и Асклепий
Асклепий, врачеванья Бог,В почёте был. Молилась вся столицаУ ног его, чтоб он помогЗдоровым быть. Сынишкою гордитьсяМог величавый Аполлон.Что, впрочем, ежедневно делал он:Их статуи стояли рядом,Обласканные восхищённым взглядомЛюбого, кто кидал тот взглядНа статуи. Кидавший час подряд,От изваяний глаз не отрывая,То восклицал, то плакал, то, рыдаяОт чувств, под ними землю целовал.Но как-то Дионисий старшийУ статуй постояв, печальный и уставший,Такой приказ издал:«Асклепий золотую бороду имеет.От блеска бороды язык немеет,Не в силах красоты той описать.Но бороду немедля оторвать!»– Как?! Почему?! Зачем?! – вскричал народ. —Что сделала она тебе?– А вотЗачем, о эллины, взглянитеНа подбородки сына и отца:У папы гладок он, как стих льстеца,А сын, в каком, простите, виде?По пояс золотая бородища.Для злых сатириков обильнейшая пища.Они набросятся на тему, как один:Безусый папа – бородатый сын.Писакам лишь бы что-то осмеять.Жаль бороды. Немедля оторвать!Дионисий и Филоксен
Поэзия – что в ней такого?Понятно, что основа её – слово,И рифма, и метафора, и мыслиЖелательно, капустой чтоб не кисли.Эпитеты, сравнения и проч.Но почему любой не прочьВместить своё либидо в рифмыИ не боится, как корабль о рифыРазбиться в бурном море том,Что мы поэзией зовём?Ни умный критик, ни знаток, ни генийЕго не остановят: нет сомнений,Что к гениям себя причислит он.О, бездари, вам имя – легион!Тот – лекарь, тот – портной, а тот – электрик,Тот – фармацевт, а тот – сантехник,Тот – грузчик, этот – железнодорожник,Тот – диспансера венерического кожник.К профессиям своим, зачем-то вдруг,Все стали добавлять «поэт» иль «драматург».Но более всего любой старательСебе приписывает: «Я – писатель».И как-то стало всё наоборот:Забыв, что женщина имеет женский род,Во имя, вероятно, политесаУ нас любая поэтессаОфициально заявляет: «Я – поэт».И от таких поэтов белый светТак посерел, так поскучнел, стал тусклым.В поэзию был вход всегда столь узким,Что – парадокс – но лишь большим талантамТуда был вход: писателям – Атлантам.И всё же, почему толпойТуда стремятся все? Да вот и мы с тобой,Читатель, мы с тобой туда же…Уверен я, тебя не зная даже,Что руки твои тянутся к перу,И ты на поэтическом пируВыискиваешь для себя местечко,И трепыхается твоё сердечко…Но я отвлёкся. Дионисий-старшийБыл властью наделён монаршей.Владея всем, одним лишь не владел —Талантом поэтическим. Но делРифмаческих бросать был не намерен.Как все бездарности, он был уверен,Что жаждет мир его стихов.(Я знаю, Коновалов, ты – таков.И ты – Метёлкин, да и ты – Зайчук.Жуются, словно каучук,Все ваши опусы. Полезных много дел,Но вы печальный выбрали уделБыть бездарем и отправлять в печатьТо глупое, что должно бы молчать.Но не о вас я). Дионисий-старший,Две тысячи стихов создавший(верней, что под стихами понимал),Их Филоксену-критику читал.И Филоксен – а он талантлив был, и музамСлужил, взаимным дорожа союзом —Тирана выслушав стихи,Так отвечал: «Стихи твои плохи.Всё плохо в них: и рифма, и звучанье.Прости, но твой удел – молчанье.Брось, не пиши – за умного сойдёшь.Но если это ты другим прочтёшь…»И вот однажды – этот же вердиктНа новую поэму. Нервный тикМгновенно исказил лицо тирана.– В каменоломню!!! – он вскричал.– Как странно, —Пожал плечами правдолюб. —Зачем ты, Дионисий, зол и груб?Ты двадцать написал плохих тетрадок,А как судьбу мою решать – предельно краток.Такую краткость – да в твои б стихи.Но, повторяю, что стихи – плохи.На рабский труд отправлен Филоксен:В пещерах камни он выламывал из стен,Потом он камни те тесал.А Дионисий всё стихи писал.По критику соскучился. Уж больноЛюбил его за ум, хоть было больно,Что тот не льстил ему в теченье многих лет.Вдруг он одумался? И вот поэтИзмученный, больной, с иссохшими губамиСтоит перед тираном. Тот стихамиСвоими упиваясь, всё сильнейСвой голос возвышает. И синейЕго лицо от страсти и экстаза.Красны от напряженья оба глаза.Со лба обильный льётся пот.Он кончил и сказал: «Ну… вот…Тебе поэма… Что ты скажешь? Только помни…»– Да помню. Отправляй назад в каменоломни.