Страница 10 из 17
Прежде чем попробовать пошевелиться, Анаркона полежал в сознании около получаса. Попытка вновь напиться оказалась плохой. Боль захлестнула с новой силой и отняла драгоценные остатки жизни – сознание тут же заволокло. Анаркона физически почувствовал пропасть, провались в которую – назад уже не вернёшься.
«Это конец», – рассудительно прозвучало в голове. – По крайней мере, не увижу больше всех этих придурков».
Анаркона явственно ощутил, что гаснет огрызком свечи. Сквозь щели в стенах на пол падают тонкие пучки света, за стенами угрюмая хмарь успела рассеяться. Сколько же времени провалялся в отключке? Разглядывая жёлтые нити, лезущие из щелей досок, Анаркона грустно улыбнулся. И вдруг внутри что-то щёлкнуло – глядя на эти тёплые желтоватые нити, умирать резко расхотелось.
«Крама, грязная скотина, вышиб весь дух!»
Попытка двинуться ничего не принесла, мышцы больше не слушаются – тело словно чужое. Юноша нервно задумался.
Если выжить, вины не останется и даже отношение остальных останется прежним, и если бы бил не Крама, он наверняка бы выкарабкался! Недруг рассёк мясо до костей, заставил истечь кровью. Глупо так умирать… Через несколько дней главное испытание, а после, Аргоний должен будет отвести счастливцев к Храму Меча. Там закончивший обучение в Лиге сможет выбрать себе клинок, любой! А после… пусть хоть на десятилетнюю службу Империи, да хоть воду светлым таскать, лишь бы вырваться из этого лагеря-тюрьмы! От полусвободы отделяют какие-то дни, а он так нелепо умирает.
Следующей мыслью стал отшельник на болотах. Ходило множество баек. По рассказам, сбежавший со службы Маг живёт где-то в чащах Диких Лесов. Когда-то Маг просто самовольно бросил войну, и вернулся из других миров на Галькорн. Поговаривали, чародей он сильный, так что понять, зачем успешному Магу отказываться от почёта и славы не может до сих пор никто. Анаркона догадался зачем. Неверное, Маг такая же белая ворона как он, только сбежать самому юноше смелости не хватило. Здорово, наверно, жить без правил и запретов, самому по себе и никто тебе не указ. Только это до поры до времени – пока не найдут, поэтому отшельник и спрятался вдали от городов. Дикие Леса Тёмной Империи занимают девяносто процентов материка! Знали бы марги, где искать – давно бы убили. За дезертирство кара – смерть, любому.
Луч света незаметно перебрался на щёку. От этого доброго прикосновения стало приятно и светло. Захотелось так и лежать здесь, без всяких тренировок и приказов. За просвечивающими стенами солнце бьёт в полную мощь, суета, а здесь тихо. Лёгкая прохлада, приглушённые звуки, золотые нити словно ткут узор, пробираются загадочными лазутчиками, прикасаются мягкими лапками, гладят осторожно. Лежи и размышляй. Такого спокойствия и одиночества Анарконе всегда не хватало. Учителя занимают учеников постоянно, заставляют жить на пределе – десять лет в Лиге Воинов ползут одним долгим, монотонным днём, оттачивающим рефлексы, но кромсающим сердце.
Если бы не боль в располосованной спине и дыхание мёртвого мира, пробирающегося в тело, пребывание в сарае показалось бы прекрасным. Сдаваться юноша отказался, стал цепляться за жизнь всем существом. Если выкарабкается, пройдёт испытание, получит меч, тогда его больше никто и пальцем не тронет! Коллективные избиения Крамовской шайки прекратятся навсегда! Попробуйте избить кого-то с мечом, пусть вас группа, пусть вы вооружены, но если этот кто-то мастерски машет клинком и имеет право его применять, вы десять раз подумаете: «А стоит ли?» Нужно лишь выжить! Из личной магической практики юноша освоил зачатки лекарского искусства, правда даётся ещё тяжелее «Крылатой Тьмы» – сил может попросту не хватить.
Анаркона закрыл глаза. Напряжением магию слушаться не заставишь. Расслабиться, забыть о боли! Кончики пальцев стало покалывать. Это хорошо – контакт с силой установлен. Всё по наитию…
«Тоже мне, Лекарь… – проскользнула в голове злая усмешка. – Это даже не лечение! Отбирать жизнь и перегонять в себя, это паразитизм, вампиризм!»
К примеру, для лечения порезанного пальца Анарконе хватало забрать жизнь у цветка, травы, или нескольких крупных насекомых. Порез затягивался, но цветок увядал, трава превращалась в солому, дохли насекомые, здесь же всё хуже. Кроме сухого дерева стен и мёртвой высохшей травы – ничего. Откуда эту силу брать?! Спокойствие и терпение. Силу можно найти где угодно – её меньше, но она есть! Это правило юношу часто выручало.
Для регенерации нужно заклятье держать, терпеть боль и тянуть в себя энергию. Сложность такой варварской волшбы в том, что любая травинка неистово борется за жизнь – умирать никому не хочется. И неважно, молодое ли это деревце или сухая солома, жизнь, какой бы она ни была – субстанция стойкая.
Нащупать у сухой соломы пульсацию силы вышло с десятого раза. Под закрытыми веками глазные яблоки стали подрагивать, кончики пальцев закололо сильнее и сразу раны на спине дико зачесались.
«Не отвлекаться, тянуть силу!»
Каждая былинка в охапке соломы забилась в предсмертной агонии.
«Не отвлекаться! Терпеть!»
Выступивший пот пытается забраться в глаза, раны начинают медленно стягиваться, зуд становится нестерпимым.
«Терпеть, тянуть силу!»
Мысленная немощь, обнажённые нервы на пределе, перед глазами чёрные рваные клочья… слабость, головокружение.
«Терпеть, терпеть!»
Чем может аукнуться такая незаконченная волшба, Анарконе раньше проверять не приходилось. Читал, что неправильное заклятье может запросто убить. Магию всегда осваивал по наитию, и если делал, шёл до конца из упорства и страха одновременно.
Проваливаясь в беспамятство, Анаркона уже мало что понимал. Происходящее измученный мозг осознавать перестал совершенно – уже не определить, держится ли ещё заклятье, или он умирает. С последним вздохом юноша рванул силу окружающей органики к себе, и сознание растворилось во тьме.
Глава 3
Борей – мир, где всегда зима – любимая родина Бурана. Сезон вьюг прошёл, и Клан Снежного Барса ожидает целых девять месяцев тихого благолепия. Воздух прозрачен, свеж. С гигантского холма, на котором сотни теремов опоясывает могучая крепостная стена, можно разглядеть кору отдалённых деревьев. От возрождающегося Клана Снежных Барсов отходит натоптанная тропа, спускается в низину, петляет между пушистых сугробов, добегает до стены леса и, юркнув между толстыми стволами, теряется в чаще.
Буран вспомнил счастливое время, как по похожей тропке ребёнком бегал… Сколько с ней связано… Здесь родился, рос, потерял родных, весь клан погиб. Буран – последний отзвук былого величия.
В мире снегов, на каждом из четырёх, почти равных по размерам, материков – Грома, Льда, Ветра и Зверя – всегда шла своя жизнь, уникальная, не похожая на быт соседей. На материке Зверя (названного так после появления зверолюдей) людские кланы, Снежного Барса, Рыси, Волка, Медведя и Тюленя, долго жили в относительном равноправии. До них материк назывался не так, да и климат был другим. Кланы делили влияние, территорию, воевали, заключали союзы. Остальные расы не лезли в эту свару. Кланы – противник грозный, их боялись, и боятся до сих пор.
Пятёрка звериных кланов Борея, как и многое другое в раненом давней катастрофой мире, родилась этой внезапной бедой. В давние времена земля дрогнула, климат резко изменился, небо заволокло гарью, и на материки обрушился холод. В наступившей вечной зиме перед людьми встал вопрос выживания. Пять бедных племён, прозябавших на задворках цивилизации, занимались земледелием, в города почти не совались, тёплый климат не требовал многого. Хлипкие хижины из прутьев, крыша, промазанная глиной, вместо двери кусок ткани, и живи себе. Плодородный тёплый край кормил круглый год, и, когда грянула беда, племена стали таять. Люди вне городов всюду умирали тысячами. Все, у кого не было надёжного жилья, замерзали, а сумевшие срубить хотя бы малюсенькие избёнки быстро умирали от голода. В тёплом крае пищу привыкли выращивать, потому тут никто никогда не охотился.