Страница 29 из 244
Закусив губу, Квенти вспомнил старые уроки учителей — продолжай бить снова и снова, не давай противнику подготовиться для контратаки. Но все равно не успевал, удары не достигали цели, сказывалась разница в опыте. Контратаки Эдварда были резкими и неожиданными, и там, где не успевали руки, приходилось действовать ногами, отклоняясь или отступая назад, чтобы не получить новый тычок в грудь или плечо.
— Уже лучше, — похвалил Эдвард, выдохнув, — хотя все равно еще учиться и учиться.
Квенти не стал даже отвечать, вместо этого снова атаковав, не тратя сил на разговоры. И вместо очередного выпада неожиданно натолкнулся на прямой удар ногой в живот. Не успев никак отреагировать, он вылетел за край круга и, упав на спину, проскользил по полу.
— Бесчестный прием, — упрямо повторил он, пытаясь подняться. — Надеюсь, мои ребра целы.
Эдвард, опустив оружие, подошел ближе и протянул ему руку, помогая снова встать на ноги.
— Вы слишком идеализируете этот мир, — покачал он головой, посмотрев в глаза молодому барону. — Рокфор воспитал вас в лучших традициях рыцарства, но вы почему-то уверены, что все остальные должны поступать точно так же. В этом главная ваша ошибка, старайтесь от нее избавиться.
Квенти кивнул, вздохнул и поморщился — удар был ощутимым. К тому же сил на активную схватку больше не осталось, без системы жизнеобеспечения организм уставал гораздо быстрее, да и несколько часов тренировок в спаррингах с дроидами порядком утомили.
— Что вы усвоили сегодня, барон? — поинтересовался Эдвард, его дыхание даже не участилось , хотя на лбу все же проступило несколько капелек пота, — Мне не хочется тратить зря время на людей, которые не могут оправдать возложенных на них надежд. А на вас Рокфор рассчитывал, как на своего наследника.
— Только потому, что мой старший брат погиб, — покачал головой Квенти. — До этого я имел право самостоятельно выбирать свое будущее. Теперь же будущее само сделало выбор за меня… слишком быстро все произошло…
— Так каков ваш ответ? — Эдвард уже снял чехол с клинка и критично осмотрел лезвие, но, так и не найдя на нем каких-либо дефектов, вложил обратно в ножны. — Поняли вы что-нибудь за время схватки или необходимо начинать все заново?
— Я понял, что надо усерднее тренироваться, — усмехнулся Квенти. — В следующий раз победа не достанется вам так просто.
Эдвард смерил его таким взглядом, что Квенти даже отступил назад, заметив холодный блеск в глазах собеседника, не обещавший ничего хорошего. И тут же смутился, сам не ожидавший того, что молодого карийского барона можно напугать всего лишь одним взглядом.
— За такие ответы меня били по лицу, — процедил тристанский барон, — били до крови, чтобы отпечатывалось в сознании. Учитель уверял, что ничто так не помогает усвоить истину, как физическая боль. Теперь я склонен с ним согласиться, его уроки я вряд ли когда-то забуду.
— Тогда в чем же урок? — поинтересовался Квенти, тоже убирая свое оружие. — Тренировочный бой на то и тренировочный бой, чтобы обнаружить свои сильные и слабые стороны, искать недостатки и устранять их…
— Слишком поверхностно, — покачал головой Эдвард. — Вы так и не поняли самого главного, что я хотел вам показать. Победы не достичь, если идти исключительно честным путем. Ваш противник всегда может использовать бесчестный прием, чтобы выиграть, и надо быть готовым как к этому, так и к тому, чтобы поступить точно так же…
— И зачем вы мне это говорите сейчас? — Квенти сжал зубы, на подбородке появилась упрямая ямочка. — Господин барон, я всегда считал вас образцом для подражания, но чем ближе я вас узнаю, тем больше не понимаю. То, что вы говорите…
— Называется политика, — закончил Эдвард за него предложение. — Ваша мать взяла с меня слово, что я присмотрю за вами…
— Я не моя мать! — более резко, чем требовали приличия, оборвал его Квенти, но Эдвард не собирался его уговаривать. Молниеносное движение, и перед носом карийского барона оказалось острие шпаги, в этот раз не прикрытое никаким защитных чехлом. Квенти в этот момент показалось, что звук извлекаемой из ножен шпаги он услышал даже позже, чем увидел перед собой ее лезвие.
— Ваша мать взяла с меня слово, что я присмотрю за вами, — тем же спокойным тоном повторил Эдвард начатую фразу. — В моем понимании подобное означает в первую очередь проследить за тем, чтобы вы, юноша, остались живы. А для этого вам сейчас и в будущем потребуется более изощренное мышление, нежели привитое в родовом замке. Я вполне могу понять Рокфора, он пытался вырастить из вас человека чести, каким был сам, но реальность нашего мира гораздо страшнее. И не думайте, что я не вижу ваших сомнений по поводу правильности происходящего.
— Вы собираетесь вести переговоры с людьми, которые спонсировали Вассария, повесившего моего отца, — ответил Квенти. — Если вы думаете, что я когда-нибудь смогу забыть об этом, то очень сильно ошибаетесь…
— Остезейский Союз ни мне, ни вам не враг. Это банкиры, в первую очередь просчитывающие риски и возможную прибыль с удачных вложений. Для них все вокруг лишь товар, который можно продать или купить. Они предположили, что Вассарий наиболее подходящий для них кандидат, но я собираюсь им доказать, что они ошиблись… — шпага, отправленная в ножны громко лязгнула, Эдвард вздохнул и продолжил уже спокойнее: — Поэтому сейчас я и решил поговорить с вами лично. Мне нужна четкая уверенность в вас. Если остезейцы увидят, что среди людей, поддерживающих графа Фларского нет единства, переговоры можно считать проваленными. Для нас это будет равносильно поражению… А вы слишком честны, чтобы не опасаться за ваши возможные действия за столом переговоров.
— Быть честным теперь отрицательное качество? — скривился Квенти, но Эдвард только покачал головой.
— Быть честным теперь означает быть уязвимым, — поправил тристанский барон. — Ваша честь сейчас ваше уязвимое место, не придавайте ей слишком много значения, иначе закончите как я… с пулей в груди.
«Внимание! Всем членам экипажа занять свои места согласно вахтенному расписанию. Пассажирам занять свои места в каютах! Внимание! Корабль приближается к месту назначения. Всем членам экипажа занять свои места согласно вахтенному расписанию! Пассажирам занять свои места в каютах!» Корабельная система оповещения одновременно включилась во всех отсеках корабля, но без протяжного сигнала тревоги, пробирающего до самых костей. «Грозное небо» приближался к финальной точке своего путешествия, и всем следовало подготовиться к тому, что будет дальше.
Корабль начинал тормозить, ослабляя тягу в основных двигателях и переходя на маневровые, чтобы подойти к береговой линии на самой малой скорости, ожидая возможности причалить. Около Гиперийскх островов уже собралось множество судов и движение на крейсерской скорости представляло большую опасность из-за возможности столкновения. Ударные эскадры практически двух десятков крупных и малых феодов собрались по приказу тристанского барона, командующего объединенными силами претендента на престол графа Фларского, готовясь к удару по Остезейскому союзу. Мощь армады поражала: огромные станции сопровождения, использующиеся как мобильные топливные танкеры и ремонтные корабельные верфи, с раскинутыми выдвижными причалами, тяжелые линкоры и линейные корабли, крейсеры, фрегаты и неуклюжие авианосцы, ровными рядами выстроившиеся на дальних и ближних рубежах вокруг острова. Между ними шныряли многочисленные корабли сопровождения и орбитальные лихтеры, доставляющие снаряжение боеприпасы и людей на борт и обратно к острову. А у самой береговой линии, состыкованные с неподвижными причалами портов, стояли тяжелые и неуклюжие военные транспорты, чем-то напоминающие сухогрузы, только тяжело бронированные и бойницами люков на всех бортах. Сухопутные войска союзников разбили полевые лагеря неподалеку от портов, готовясь в любой момент выступить в бой.
Со стороны все это напоминало огромное скопище ярких огней, начиная от гирлянд сигнальных корабельных огоньков, обозначавших свое присутствие, до прожекторов станций сопровождения, где на профилактическом осмотре стояли боевые корабли. Между ними мелькали искорки лихтеров, а дальше, у береговой линии, россыпью сияли порты и верфи, где непрерывно шла работа. Огни полевых лагерей с такого расстояния видны не были, они тонули в зареве портов, но на трехмерных сканерах за контурами береговой лини, постепенно проявлялись очертания полевых баз и периметров, за которыми стояли палатки пехоты и ангары с техникой.