Печать Равновесия

– Дневной публикой? – переспросила Элион, поднимая свои глазищи. Бесс вздрогнула: вот кого ей напомнил этот странный тип! Глаза, лицо, серые волосы…Если брать отдельные детали внешности – сходство несомненное, но, если в целом – ничего общего. В общем-то для Грампер не было новостью, что манера держаться и характер влияют на внешность не меньше, чем природные черты, но до такой степени…

– Ну да, – неохотно кивнул незнакомец. – мне, как типичному Темному, трудно понять, как можно глубоко интересоваться чьей-то жизнью и чьими-то делами, кроме собственных. В городе обо мне регулярно запускали новые порции сплетен, первое время бесило… У нашей матушки фрейлина была, Сара-Рокель, ее все Сорокой за глаза звали. Из “честных” сплетников, ну, ни слова правды не скроет, но от себя добавит таких подробностей, что слушаешь и поражаешься…

Пожалуй, помолчать какое-то время было не самой худшей идеей. Бесс внимательно слушала. “Нашей матушки”, гм! Родителей Элион главная сплетница Хиттерфилда прекрасно знала, кстати, на них-то дочка не была похожа ни капельки!

– В общем, прошу прощения за некрасивые подробности, но я приказал вырвать этой фрейлине язык. Между прочим, это было чуть ли не единственное из моих деяний, за которое очень многие были мне искренне благодарны. И что же? Уже через полгода она сплетничала азбукой Морзе! Я уже молчу про горы доносов, которые от нее получали работавшие в столице охранники.

– А что? – змей усмехнулся, заставив Бесс поежиться. – Ничего так доносы, с литературной жилкой, вот тот, например: “Охотник Фрост намедни нетрезв был, не то, чтобы в стельку, однако же с носорогом целоваться лез…”

– Седрик, хоть ты помолчи.

– Да уж, сходство присутствует. Только у нас таких “сорок” в школе две, – задумчиво согласилась Корнелия. – князь, научите меня, а!

– Чему?

– Ну, этому, – первая школьная красавица попыталась воспроизвести странный жест. – чтобы Грампер молчали!

Князь тихо рассмеялся.

– У этих чар недолгий эффект, иначе зачем мне было бы отрезать языки? Вопреки всё тем же слухам, я садистских наклонностей не имею. И вообще… а больше тебя ничему не научить, Стражница? – голос прямо-таки излучал сарказм.

– Трудно сказать, – мрачно ответила Корнелия. – если Лили намерена продолжать в том же духе… Ч-черт! Вернусь домой – все уши оборву! Это же надо было придумать: устраивать для Грамперши экскурсию по моей комнате, да еще болтать этот вздор, про пришельцев и клоны! ГРАМПЕР!!! Чтобы через пол дня каждая собака в Хиттерфилде знала!

– Успокойтесь, Корнелия. Только землетрясения баллов на восемь нам тут сейчас не хватало! Это формулу счастья алхимики до сих пор безуспешно ищут, а формулы несчастья всем хорошо знакомы. Они, как правило, ходячие.

Элион со странным выражением уставилась в чашку, словно пыталась увидеть тайны Вселенной в кофейной гуще, и негромко спросила:

– Ты не мог бы пояснить, что хочешь этим сказать, ты…ты… третьесортный злодей-неудачник!

Серебристо-серые глаза князя стали еще больше. Потом он коснулся кончиками пальцев своего лба и, судя по преувеличенно-спокойному выражению лица, досчитал мысленно до десяти.

– Я, моя дорогая сестричка, всегда говорю именно то, что хочу сказать, не больше и не меньше, – ровным голосом ответил князь. – и вообще… третьесортный-то почему?!

Все офигели. Даже змей. Натурально так офигели минуты на три, не меньше. Потом Ирма придушенно захихикала, и взоры присутствующих обратились к ней.

– Против…г-х-х… остальных характеристик, вы, кажется, не возражаете?

– На данном этапе от них бессмысленно было бы открещиваться. Я не понял, какие основания…

– Извини, – снова уставившись в чашку, процедила Элион. – это я просто для обидности добавила. Почему ты думаешь, что оскорбления должны иметь какой-то смысл?

– Потому что иначе они бессмысленны. Ладно, давайте, что ли, послушаем нашу крыску! – он щелкнул пальцами. – Такое ощущение, будто мой замок начали рекламировать в туристических листовках! Ну-с, юная леди?

– Я, – неуверенно пискнула Бесс, убеждаясь в возвращении голоса. – я принесла Корнелии темы для докладов, а Лили начала рассказывать: инопланетяне, клоны… Я просто вышла на балкон и оказалась здесь.

– После чего сунула нос в зелье Истинной Сущности, которое я забыл на столе в лаборатории.

– Ну-у… я просто хотела взглянуть.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – прокомментировал ситуацию змей. – а я и не знал, что это зелье на людей действует.

– Зелье Истинной Сущности, – князь снова нарисовал в воздухе какую-то сложную фигуру, после чего в руке появился печально знакомый флакончик с порошком. – предназначено для оборотней, как раз на случай, если заклинит в каком-нибудь обличье, но на людей действует. Весьма странным, надо сказать, образом.

Встав с кресла, он высыпал на ладонь немного порошка и подбросил вверх. Искрящееся облако окутало стройную фигуру князя целиком, когда оно рассеялось, Бесс увидела крупного серебристо-белого волка просто потрясающей красоты. Холодные серые глаза зверя изучали присутствующих с ненамного большим интересом, чем какие-нибудь облака в вышине, однако стать объектом более пристального внимания крупного хищника никого не грело, так что Бесс против высокомерия волка не возражала. Отчего-то совершенно не испугавшийся черный кот Корнелии удивленно насторожил уши. Волк чуть повел в его сторону головой, встряхнулся, снова подняв облако искрящейся пыли… и исчез. Князь стоял на прежнем месте, скрестив руки, словно и не шевелился. В кино превращение человека в волка и обратно выглядит совершенно иначе!

– Каждый превращается в животное, на которое больше всего походит по духу. Опасность в том, что, превратившись в самое близкое по духу животное, оказываешься захвачен азартом и очень легко забываешь, кто на самом деле. Или просто не хочешь возвращаться.

– По тебе я особого азарта не заметила, – призналась Элион. – А что, по-твоему, Бесс понравилось быть крысой?

Девица Грампер оскорблено хмыкнула. По правде говоря, она сама в крысах никогда не видела ничего ужасного – симпатичные и очень умные зверьки. Да и их способность пролезть в любую щелочку вкупе с умением быть, когда надо, совершенно незаметными, сулило определенные преимущества… если бы не чертов кот, Бесс успела бы осмотреть весь замок!

– Со мной это не впервые. – помедлив, ответил князь. – Первый раз… да, хорошо, что в замке никогда не было настоящих слуг, а загрызть Шептуна не проще, чем липовое полено, иначе та история закончилась бы весьма некрасиво.

– Может, девочки, стоит проверить, во что вы сами превратитесь? – сладким голоском предложила Бесс. – Уверена, что крыса – отнюдь не худший вариант!

– Я это и так могу сказать, – Седрик почти не принимал в разговоре участия, но – Бесс это сразу заметила – с интересом слушал. Почему-то на его жуткую внешность она быстро перестала обращать внимание, наверное, из-за понимания, что куда больше бояться стоит вовсе не монстра, а похожего на изящную серебряную статуэтку князя.

– Истинная сущность леди Корнелии – сиамская кошка. Ирмы, не в обиду, надеюсь, будет сказано, выдра. Хай Лин – ласточка. Насчет Тарани я, правда, не могу сказать с уверенностью… что до Элечки…

– Не стоит.

Голос Элион прозвучал неожиданно твердо. Змей, кажется, удивился, но послушно замолчал.

– Сколько у нас еще времени? – негромко спросила она у князя.

– Меньше часа. На твоем месте… ах, да, я же, к всеобщему счастью, не на твоем месте! Но все равно, сестричка, не стоит так рассчитывать, что остальные сумеют вернуться. Вы и так уже сделали теоретически невозможное.

– Значит, не так уж это и невозможно!

– В кино и комиксах главным героям всегда все удается в самый последний момент…

Он не добавил, что жизнь – не кино и не комикс, но окончание фразы было очевидным. Для Элион, судя по всему, тоже.

– А о чем вообще речь? – не выдержала Бесс.

– А ты, любопытная Варвара, и без того уже сунула свой нос дальше, чем следовало из соображений безопасности. Как бы не пришлось снова превращать тебя в крысу – уже навсегда. Только не надо клясться, будто не скажешь никому ни слова, судя по всему, ты из одной породы с Сарой-Рокель, а та, насколько я помню, проболталась бы даже во вред себе!