Печать Равновесия

– Без цианида? – не удержалась Ирма, бросив взгляд на дымящиеся чашки с черным кофе и две горки колотого шоколада на серебряных тарелочках.

– Что за вопросы? Все яды на полке прямо за твоей спиной, неужели трудно самой взять?

Почему-то к Корнелии Фобос обращался на “вы”, а всем остальным “тыкал”. Кофе, кстати, оказался невыносимо крепким, причем без сахара и сливок – проще было бы сухие кофейные зерна грызть! Наверняка, даже если князю в голову и приходила кощунственная мысль, что кто-то предпочитает пить кофе иначе, чем он, то, сообразив, что попала не по адресу, быстро отчалила восвояси. Сахарницу, впрочем, Ирма на подносе тоже обнаружила, не обращая внимания на слегка удивленные взгляды со всех сторон, положила в свою чашку ложек пять песка.

– Хаос можно сравнить с глиной мироздания. – взяв свою чашку так, словно грел об нее руки, начал Фобос. – Из какой-то части этой глины неизвестный Творец, или Творцы, изваяли нашу Вселенную, но большая, я полагаю, часть так и осталась в своей первозданной беспорядочности.

– Но Лес – воплощение порядка и гармонии! – возразила Корнелия. Князь едва заметно нахмурился.

– Если вы намерены перебивать меня на каждом слове, леди…

– Извините.

– Лес был создан Хаосом, в какой-то мере, специально для вас. Вернее, вы сама его и создали из части этой универсальной “глины”. Хаос не имеет собственной воли и очертаний, но использует творческую составляющую чьих-либо душ для создания новых миров Вселенной. Миры ведь тоже рождаются, развиваются, стареют и умирают, правда, цикл их жизни измеряется десятками, если не сотнями тысяч лет. Вполне вероятно, останься вы все четверо в Хаосе, к Упорядоченной Вселенной присоединилось бы четыре молодых мира: мир лесов, населенный дриадами, воплощающий в себе порядок и гармонию; мир бескрайнего океана, в котором русалки водят свои хороводы на отмелях; мир огненных пустынь, населенный джиннами, жар-птицами и саламандрами, и пьянящий свободой мир ветров и облачных городов сильфов. Видимо, это и представляет собой истинный Рай: не бесконечную халяву и абсолютно растительное существование, а возможность для человека самому стать Творцом. Правда, ваши души растворились бы в этих новых мирах, став там душой всей природы.

Судя по манере высокопарно выражаться, князю Фобосу гораздо больше в жизни приходилось читать книги, чем общаться с живыми людьми. Наверное, книги, которые никогда не перебивают, и казались ему гораздо более подходящими собеседниками.

– А я и Вилл? – поинтересовалась Элион.

– У Вилл, должно быть, не нашлось ни одной акцентуации в характере, которую Хаос мог бы использовать. Есть такие люди: всех качеств понемногу и ничего особо выдающегося. Что до тебя, дорогая сестричка, то ты УЖЕ являешься воплощением души одного мира – тебе этого мало? – вопрос, по всей видимости, был риторическим. – С Меридианом вообще ситуация особая. Вселенная имеет форму огромной сферы.

Над столиком возникла красочная иллюзия: антрацитово-черный шар, пронизанный сияющими вкраплениями созвездий.

– Ближе к центру расположены миры, в которых преобладает техногенный путь развития, а магию использовать практически невозможно, но чем дальше от центра, тем сильнее становится воздействие Хаоса. Собственно, магия и есть часть Хаоса, просочившаяся в Упорядоченную Вселенную и позволяющая некоторым менять… или обходить действующие законы физики по своему желанию. Меридиан расположен очень близко к краю мироздания, настолько близко, что Хаос раз в несколько десятков лет заполняет его. А потом уходит. Как наводнение, которое напитывает землю водой и илом, но сметает и разрушает все на своем пути. В какой-то мере все природные катастрофы необходимы, хотя и малоприятны. Каждое вторжение Хаоса меняло мир до неузнаваемости, например, до последнего на месте всех этих джунглей и болот были заснеженные хвойные леса. Те, кого сейчас называют Северными рыцарями, вовсе не приходили в Меридиан из другого мира, они – осколки существовавшей тогда цивилизации, каким-то образом сумевшие пережить и Хаос и глобальное потепление, отступив далеко за Северные горы. А мир на этот раз пошел по такому пути развития, что доминирующей расой стали рептилии.

– На Земле было наоборот: ледниковый период перечеркнул эру динозавров и способствовал эволюции теплокровных, – задумчиво заметила Элион. – правда, гораздо раньше… это может быть тоже связано с Хаосом?

– Вполне возможно. Когда в Меридиане основалась династия наших с тобой предков, была установлена эта самая Печать и магических катастроф больше не происходило. Собственно, это все, что я знаю на этот счет. Да и на счет северян тут по большей части мои домыслы, никаких документальных свидетельств не сохранилось, а археологией здесь никто не занимается.

Угу. Домыслы. Такого вдохновленного теоретизирования Ирма даже от Тарани не слышала. Интересно, как подобный человек мог стать тираном, держащем в страхе целый мир? То есть, Ирма всегда подозревала во всяких там мыслителях жутковатые наклонности, но подобные проявления… Князю следовало бы быть ученым или философом, но не спрашивать же в лоб о подобных вещах!

Возникшая пауза была прервана неожиданным вторжением. Из-за стеллажей вынырнула крупная черная крыса, при виде которой девчонки издали слаженный визг и почти синхронно оказались в креслах с ногами. Следом за крысой, успевшей нырнуть под один из шкафов, появился пушистый черный кот, кажется, взявшийся преследовать зверушку исключительно из спортивного интереса. Распушив хвост, кот возмущенно пофыркал, но лезть следом за беглянкой счел излишним. На усатой морде нарисовалось наивно-удивленное выражение, кот огляделся, чуть прижал уши, увидев Седрика, зачем-то попытался поймать лапой кончик змеиного хвоста, возмущенно отдернутый в последний момент, потом изящно развернулся, изогнув спину. И прыгнул на колени к Фобосу.

– Это что еще такое? – с изрядной долей брезгливости в голосе поинтересовался непонятно у кого князь. Когда кот, перекатившись на спину, поймал лапами одну из длинных кос и, довольно урча, потянул в пасть, Ирме на мгновение показалось, что бедная зверушка доживает свои последние мгновения.

– Это мой кот! – быстро сказала Корнелия, которую, по всей видимости, посетили те же мысли. – Наверное, за нами в портал проскочил…

– Понятно, – принц довольно вежливо отобрал свои волосы и, брезгливо морщась, погладил кота по черной спинке. Тому явно было глубоко наплевать, что Темный колдун, что хоть сам Люцифер, хотя, на памяти Ирмы, животные всегда боялись сверхъестественных существ. – не следовало оставлять портал там, где в него может проскочить кто угодно. Тем более – ведущий в мой замок. Тут остались несколько Тварей-сторожей, они всеядные и, видите ли, вечно голодные.

Корнелия заметно помрачнела.

– Надеюсь, Лили за нами не сунется, иначе какая-нибудь из этих Тварей скончается от токсического отравления!

– У всех Тварей стоит что-то вроде программы запрета на людоедство, – усмехнулся князь, снова поднимая свою чашку. – чтобы не бросались на всех подряд. Твари, как правило, не особенно умны, особенно целевые создания. Они могут убить нарушителя в самом крайнем случае, но сомневаюсь, что маленький ребенок будет сочтен достаточно серьезной угрозой.

– Замечательно, – хмуро кивнула Корнелия. – родители вряд ли сумели бы отнестись к подобному событию философски!

Тут Ирму, как это часто бывало, черт за язык дернул:

– Должны же они, по твоему, отнестись философски к тому, что ты намеревалась остаться в своем Волшебном Лесу!

Должно быть, последние события сказались на нервной системе Корнелии, всегда бывшей самой сдержанной в компании, не самым лучшим образом. Ирма такой реакции не ожидала, иначе, наверное, все же вспомнила бы заранее, что молчание – золото.

– Вместо меня осталась астральная копия, это во-первых! – раздраженно отмахнулась подруга. – А во-вторых, по сравнению с Лили, я – второй категории ценности!

Фарфоровая чашка с кофе лопнула. Вернее, Ирма успела это заметить, Фобос просто раздавил ее в руке, неожиданно резко сжав кулак. На черную поверхность столика выплеснулся кофе и посыпались осколки, с недовольным шипением отпрыгнул в сторону кот. Повисла какая-то весьма напряженная тишина. Князь с отрешенным видом рассматривал свою ладонь, поверх разлитого кофе упало несколько капель крови.