Печать Равновесия

- А ты, Михаил, слетай, проветрись, тебя позовут, когда будешь нужен.

Крылатый рыцарь, в отличие от Целительницы, не стал комментировать распоряжение и удалился практически мгновенно.

– Госпожа Гигейя, – неуверенно окликнула ламию Элион и, когда та обернулась, подняла руку с серебряной змейкой на запястье. – может быть, вы знаете, что это за браслет?

– Это? Наверное, Лаймы вещица, Черные ламии любят побрякушки. А в чем дело?

– Да нет, просто… спасибо.

Апартаменты Целительницы выглядели живописно: в центре небольшого зала прямо из мраморного пола росло огромное яблоневое дерево, сквозь плотную крону мозаикой бликов и теней ложились на пол и стены солнечные лучики. Одну из стен обвивал темно-зеленый плющ, возле нее журчал небольшой фонтанчик, стоял низкий восточного вида диванчик и несколько узорчатых подушек на ковре, по другую сторону от дерева помещение больше напоминало лабораторию или кухню ведьмы: с пучками сухих трав на стенах и множеством полочек, заставленных всякими банками-склянками и колбочками-пробирками с таинственным содержимым.

– С-садись, – Гигейя кивнула на диванчик. – Ми-иленький укус, просто чудесный… – прохладные пальцы аккуратно изучили слегка саднящую скулу Вилл. – хватит ёжиться, сказала же, я тебя не съем, мы нынче на диете!

– Извините. Слишком много змей последнее время на квадратный метр моей ранимой детской психики! Когда эта гидра из моря выглянула, я уж думала – поседею! Ни за что не поверю, что Геракл на такую махину с мечом выходил!

Стоп! Если эта «веха воды» была зарождающимся миром, созданным при помощи только-только угодившей в Хаос Ирмы, то откуда там взялась Левиафан? Опять не сумела задать Оракулу нужного вопроса вовремя!

– Геракл и Иолай с болотной гидрой бились, они куда мельче океанских, – выискивая что-то на своих полочках, сообщила ламия. – хотя в той истории полно чуши! Если гидре срубить одну из ее голов, она действительно отрастет заново – но через довольно продолжительное время. Больше двух голов у них не бывает никогда, а если отрубить обе, гидра, естественно, погибнет. Правда это трудновато – пока с одной головой противник справится, вторая его сто раз слопает без майонеза!.. Ага, вот он! Смотри.

Гигейя взяла с полки медную статуэтку свернувшейся змеи и скользнула к Вилл. Стражница послушно – с некоторым удивлением, правда, посмотрела – по покусанной скуле пробежал ментоловый холодок. Коснувшись щеки, опухоли девочка не обнаружила.

– Раритетная вещица, даже от яда Черных ламий спасает! – не без гордости сообщила Целительница. – Но артефакт уникальный, второй такой же создать невозможно. В твоем мире он упоминался в какой-то из религий, там еще по пустыне сорок лет странствовали.

– Моисей во главе своего народа – это из христианства. Яблоневое дерево – тоже?

– Обычное дерево. Не бывает таких яблок, от которых знаний прибавляется, да и то, что людям познание только во вред – сами дураки! Тебя, конечно, удивляет, что ламия могла забыть среди Светлых, верно, Стражница?

– Поскольку речь несколько раз заходила о Черных ламиях, я так поняла, что вы – Белая.

– Ну, уж не фиолетовая! Причем тут это, у вас, людей – в смысле, тоже существуют разные цвета волос и кожи, разве это о чем-то говорит? Может, блондины чем-то лучше, честнее или порядочнее брюнетов? На самом деле для меня самой это оказалось сюрпризом, так вышло, что мне и моему отцу Асклепию человечество обязано возникновением медицины – как ни крути, а это зачлось, как благое дело. На самом деле все оборотни не являются созданиями ни Света, ни Тьмы и с легкостью могут совершать как добро, так и зло – в зависимости от ситуации. А Оракул каким-то образом, одному ему и понятным, находит во Вселенной людей или существ, наиболее всего для чего-либо подходящих, зачастую уже умерших в своих мирах к тому времени. Меня сочли наилучшей целительницей, хотя в прошлой своей жизни я была весьма далека от идеалов Света. Так же, как этого крылатого болвана отчего-то сочли идеальным охранником. Оракулу, конечно, виднее…- Гигейя выразительно смолкла, ясно давая понять, какого она на этот счет мнения.

– Значит, ты умерла? – странно звучащий вопрос… но ведь и бабушка Лин оказалась в Кондракаре после смерти на земле.

– Я не умерла. Все гораздо интереснее! Меня убили.

– Крылатый рыцарь, – без вопросительных интонаций произнесла Вилл.

– Не Михаил. Другой… впрочем, они все одинаковые. А вот самого Майки когда-то очень давно убил Седрик. То ли у Оракула оригинальное чувство юмора, то ли тут кроется еще что-то, одному ему понятное. Упаси Геката от такого начальства! Оракул видит всех насквозь – мне это не слишком нравится, ибо я, как все змеелюды, лицемерна – а сам при этом показывает ровно столько, сколько хочет показать. Дозировано. А я к тому же еще и любопытна! Тебя не напрягает моя болтовня? Вероятнее всего, Оракулу нужно было поговорить с Элион о чем-то, что предназначено только ей, нас тоже позовут, когда мы понадобимся. Вернее – тебя, а пока можешь отдыхать.

– Михаил сказал, что Седрик вернулся к Фобосу…

– Стало быть, так и есть. Соколы не лгут.

– Значит, их здесь уже нет. Зачем мы теряем время…

– Оракулу виднее. И знаешь, Стражница, люди говорят, что беда не приходит одна, быть может, в этом есть смысл? Когда наводнение случается одновременно с пожаром, оно поможет его погасить.

========== Глава вторая. Хаос. Князь Фобос ==========

Много лет назад

Если центральные улицы еще предъявляли претензию на ухоженный вид, то ближе к окраинам городок плавно переходил в болото, на котором, собственно, и был построен, поскольку населяющих его рептилий жизнь по уши в грязи целиком устраивала, чего никак нельзя было сказать о принце! Когда тринадцатилетний Фобос споткнулся в темноте на прогнивших деревянных мостках и чуть ли не по колено провалился в лужу, настроение резво перескочило с отметки “умеренно поганое” почти до тотального человеконенавистничества. То, что нормальные отпрыски королевских семей обычно не имеют привычки шататься ночами по городским окраинам без определенной цели, мало утешало. В конце концов, когда являешься единственным пока отпрыском единственной в мире королевской семьи, можно быть самому себе нормой! Прекрасно понимая, что это слишком уж по-детски, принц, тем не менее, очень многие свои поступки совершал именно потому, что они заставляли окружающих сомневаться, а все ли у него в порядке с головой. Прогулки по трущобам были из числа таких поступков.

Когда Фобос пытался хотя бы самому себе объяснить, что забыл в этом болоте, приходил к выводу, что оно-то и есть настоящий город. Не тот глянцевый фасад, что виден из окон дворца и который принимают за город такие, как матушка. Настоящий город – грязная дыра и настоящие его обитатели двух сортов: тупые и трусливые, как мыши, и “крысы” – похожие на “мышей”, но поумнее и позубастее. В кварталах вроде этого последних хватало.

Один такой “крысеныш” в потрепанной кожаной тунике визгливо переругивался с кем-то, кого от глаз принца скрывала палатка из грязной ткани, расшитая бусинами и блестками.

– Ты ведь должна была это предвидеть, а?

Когда Фобос собирался пройти мимо, под ноги ему, разбрызгав во все стороны грязь, вывалилась старуха, почти невидимая в клубке своих юбок и шалей, надтреснуто бранящая “ирода”. Скривившись, принц сделал шаг назад: обойти старуху можно было только если сойти с деревянного тротуара в самую грязь, проще было бы просто отшвырнуть ее с дороги, но принца передергивало от одной мысли даже приблизиться. Наверное, это тот же самый фальшивый страх, что некоторые испытывают к насекомым и прочим безобидным, в общем-то, тварям. Крысеныш тем временем даже в полутьме мгновенно прикинул уровень благосостояния прохожего, одетого в плащ из настоящего шелка с серебряным шитьем, и вскинул видавший виды арбалет с треснувшим ложем, перетянутым кожаными ремешками. На расстоянии больше трех метров подобное барахло совершенно беспомощно, но почти в упор… Обычно “крысы” чуяли, что с принцем не стоит связываться, но этот был молодым и бестолковым.