Яков. Воспоминания

— А если бы у него получилось? — не без вызова ответила Анна Викторовна. — И жили бы они долго и счастливо!

— Если бы, — подчеркнул я. — Только вот далеки все эти мечтания от реальности.

— Вы считаете, — спросила Анна, устав спорить и меняя тему, — что этот Жорж и есть убийца Жени?

— Выводы делать рано, — сказал я ей строго. — Если бы не Ваша самодеятельность, наверное, мы бы узнали чуть больше.

Анна виновато потупилась.

— Может, расскажете, кто Вас вывел на это дело? — спросил я ее.

— Одна из ее подруг, — неохотно призналась Анна Викторовна.

— Так я и думал, — усмехнулся я. — Лиза?

Она кивнула виновато.

— Я прошу Вас, Вы берегите себя! — сказал я ей с чувством. — Этим маньяком может оказаться кто угодно.

— Вы так трогательно заботитесь обо мне! — поблагодарила меня Анна слегка обиженным голосом. — Спасибо.

Ну конечно, она-то уверена, что вполне может постоять за себя! И как я только посмел в этом усомниться! Я вздохнул и покачал головой. На дальнейшие споры с юными романтическими натурами, уверенными в своей правоте, у меня просто не оставалось сил. И дальнейший путь до дома Мироновых мы проделали в молчании.

Следующим утром в кабинете Коробейников докладывал мне о своем общении с отцом убитой:

— Толку никакого от отца этого. С двенадцати лет он ее не видел, с тех пор, как она из дому сбежала.

— Какая несладкая жизнь, — прокомментировал я рассказ Антона Андреича.

— Хорошо, что он выпивши был, — продолжил тот, — спьяну поплакал, да вроде смирился. А иначе не знаю, как бы я ему сказал.

— И где он теперь? — осведомился я у помощника.

— На постоялом дворе, что за ярмаркой. На стройке там работает. С тех пор, как жена умерла, он живет бобылем, других детей нет.

И Коробейников расстроенно вздохнул. Чувствительная он натура, наш Антон Андреич. Кругом одни чувствительные натуры. Один я сухарь бездушный. И высокие материи меня волнуют мало. А волнует, как убийство раскрыть.

— Надеюсь, с господином студентом все в порядке? — осведомился я у Коробейникова. Видимо, из-за мыслей о чувствительных натурах. — Стреляться не надумал?

— Господь с Вами! — не то испугался, не то обиделся Антон Андреич.

— Десятой дорогой должен он обходить публичный дом, — продолжал я. — Это же ловушка для идеалистов.

— А Вы, Яков Платонович, — с вызовом спросил меня Коробейников, — не верите в чистые намерения по отношению к девушкам такого рода?

Все-таки, обиделся. Не понятно, правда, за друга, или вообще за идеалистов всего мира.

Я усмехнулся:

— Ад полон добрых намерений и пожеланий, Антон Андреич!

-Все еще подозреваете Вершинина? — спросил он у меня.

— Уже нет, — успокоил я его. — Думаю, Евгения другому тайное свидание устроила.

— Неужели Жоржу! — догадался Коробейников.

— Может, и Жоржу, — ответил я, — а может быть, уважаемому господину Белецкому. А Вы спросили, от чего умерла жена Григорьева?

— Нет, — удивился Антон Андреич. — Это же было десять лет назад. Неужели Вы думаете, что есть какая-то связь?

— Прошлое иногда возвращается.

В дверь осторожно постучали, и в кабинет, не дожидаясь разрешения, вошла Анна Викторовна. Я спрятал улыбку. Как к себе домой, честное слово! И, что особенно забавно, ее и дежурные всегда пропускают. И даже докладывать о ней не считают нужным. Весь участок очаровала! Но я все равно ей рад. А уж как рад Коробейников, и описать нельзя! Вытянулся в струночку, того гляди весь превратиться в собственную улыбку.

— Здравствуйте, Анна Викторовна, — приветствовал я ее, улыбаясь.

Она сняла шапочку. Антон Андреич бегом бросился помочь с шубкой.

Анна молча прошлась по кабинету, в рассеянности потрогала лампу на моем столе. Она была смущена и, кажется, чем-то расстроена. И явно не знала, с чего начать разговор.

Я молчал, терпеливо ожидая, пока она соберется с мыслями. Наконец Анна Викторовна, явно собрав всю свою смелость, произнесла:

— Она сама этого хотела!

Как частенько у нее выходило, с первой фразы ничего понятно не было. Я молча ждал продолжения, и оно не замедлило воспоследовать:

— Евгения! — уточнила Анна Викторовна. — Она хотела, чтоб ее убили.

Понятнее мне не стало. Ей удалось что-то разузнать, или это снова вести из потустороннего мира? Ладно, попробуем прояснить ситуацию.

— Это вам она сама сообщила? — осторожно спросил я, стараясь, чтобы голос мой звучал предельно серьезно.

Достаточно я уже обижал ее насмешками. От меня не убудет один раз поговорить нормально. Тем более, что Анна так явно расстроена.

— Да! — как-то даже удивилась она в ответ, будто и предполагать иной источник информации было странно.

— А почему она этого хотела, она Вам не объяснила, — продолжил я осторожные расспросы.

— Нет, она не хочет об этом разговаривать, — вздохнула Анна Викторовна.

— Своенравные духи пошли, — постарался я развеять ее огорчение шуткой. — Ни порядка тебе, ни закона. И в участок их не вызовешь!

Увы. Анна восприняла мою шутку как колкость. Одарила меня испепеляющим взглядом и резко пошла к двери. Коробейников, подарив мне еще один гневно-негодующий взгляд, кинулся подать шубку.

Вот так, господин Штольман, убийца романтики и враг идеалистов! Вечно Вы со своим сарказмом всех обижаете. И даже пошутить не умеете по-доброму.

— Анна Викторовна! Извините! — попытался я остановить ее.

Куда там! Кинула мне еще один такой взгляд, что у меня едва волосы не вспыхнули, и гордо вышла.

— К Григорьеву отправляйтесь, — бросил я Коробейникову, огорченно глядящему ей вслед.

Он мигом схватил револьвер со стола, пальто — в охапку и кинулся из кабинета бегом. Видимо, углядел возможность догнать Анну Викторовну, обиженную злобным начальником, и утешить, развеселить.

А я остался в кабинете. Сел за стол, пролистал бумаги. Работать не хотелось.

И почему-то было грустно и даже, в некоторой степени, стыдно.

Для перемены настроения и чтобы избавиться от не слишком-то понятных мне эмоций, я решил навестить господина Белецкого, управляющего фабриканта Яковлева. Вызвал экипаж и отправился в поместье.

Господин Белецкий ждать себя не заставил, вышел ко мне почти сразу.

Был он ухоженным представительным мужчиной лет за пятьдесят. Смотрел вежливо, без нетерпения, но и без угодливости. Уважаемый, знающий себе цену человек. Сразу видно, весьма достойный господин.

— Добрый день, — представился он первым. — Управляющий Белецкий к Вашим услугам.

— Штольман, Яков Платоныч, — отрекомендовался я в ответ, — начальник сыскного отделения.

Он предложил мне присесть и осведомился:

— Чем могу служить?

— Я по поводу убитой девушки из заведения Аглаи Львовны, — объяснил я цель своего визита. — Вы ее знали?

— Разумеется, — не стал отпираться Белецкий. И добавил: — Иначе бы Вы сюда не пришли.

— Разумно, — улыбнулся я ему. Его спокойствие и деловой подход мне импонировали. — Часто там бывали?

— Случалось, — ответил он лаконично.

— И всегда забирали Евгению с собой?

— Не помню, — улыбнулся он мне в ответ. — Кажется, да.

— Доктора Сомова Вы ей рекомендовали? — продолжил я расспросы.

— Нет! — удивился Белецкий. — Вот доктора я ей не рекомендовал.

Попался. Про общение Жени с доктором Сомовым Белецкий просто не знал. А поскольку попасть к частному доктору, который, небось, еще и немалые деньги берет за прием, она без протекции никак не могла, то, следовательно, с доктором ее свел кто-то другой. Тот, кто, собственно, и общался с ней на самом деле. Как я изначально и предполагал.

— Уверены? — с улыбкой спросил я управляющего?

— Абсолютно, — твердо ответил тот.

— Что же получается? — пустился я в рассуждения. — Если б Вы в действительности общались с девушкой из заведения Маман, неужели б не поинтересовались бы ее здоровьем?

Белецкий ощутимо напрягся, молча мне улыбнулся и взял паузу. Достойный противник. Приятно с таким.