Страница 48 из 53
— Во всяком случае, эти отношения нужно проверить, — ответил я Милцу. — Ведь при таких-то обстоятельствах она могла и на шантаж пойти.
Вечером того же дня я беседовал в своем кабинете со студентом Вершининым. Господин студент был подавлен и расстроен, но говорил охотно. Видно было, что ему хочется поделиться своим горем, и он готов рассказывать о погибшей возлюбленной любому слушателю, даже мне.
— Она принципы свои имела! — говорил он убежденно. — Мнения самого резкого свойства не боялась высказывать!
— Положим. И что? — поощрил его я к дальнейшему рассказу.
— Да вот! — волнуясь, продолжал студент. — Да хоть бы Полкану этому влепила недавно. Он, знаете, гостей из трактира водил, совершенно непотребных. Так она, не стесняясь в выражениях, начала его из-за какого-то психа отчитывать. В больницу, говорит, его надо свести, а не ублажать. Если б я только уговорил ее уехать…
Он и вызывал мое сочувствие своей романтичной наивностью, и раздражал одновременно. Сколько я перевидал их за время работы, таких вот мальчиков, исполненных романтических иллюзий. Правда, я их обычно встречал тогда, когда их иллюзии были разбиты. А сами они обмануты, ограблены. А иногда и не живы.
— Не стоит брать на себя того, что не по силам, — попытался пояснить я ему.
— Нет! — он слышал только себя, и мои нравоучения вряд ли могли его остудить. — Она могла бы выучиться! И навсегда покончить со своим делом!
Он налил себе стакан воды и залпом выпил:
— Да! Только она не верила никогда!
— Потому что не первый Вы у нее такой, — со вздохом сказал я ему, — с романтическими чувствами.
Он смотрел на меня с плохо скрываемым возмущением, явно сдерживаясь с трудом. Мальчишка. И если не расстанется он со своими романтическими воззрениями, жизнь быстро его с ними разлучит и сделает это, по своему обыкновению, весьма болезненно. Но, как бы то ни было, Женю он не убивал, я в этом уверен. Надо будет Коробейникову сказать, пусть порадуется.
— Вы, Николай, свободны, — сказал я Вершинину.
— Я действительно свободен? — он удивился и как будто не сразу поверил. — Я могу идти?
— Да, я не вижу пока причин Вас задерживать, — ответил я, — но и из города не отлучайтесь.
Только Вершинин ушел, как раздался стук в дверь, и в кабинет в сопровождении дежурного вбежала запыхавшаяся Лиза Жолдина.
— Господин Штольман! — выпалила она взволнованно. — Меня Паша отправила к Вам. Ее Жорж забрал, в номера повел. На Малой Купеческой.
Ага! Вот и наш маньяк объявился. И повел Пашу в те же комнаты, между прочим, где нашли убитую Женю. Место понравилось? Ну, сейчас поглядим, что там у нас за садист завелся!
Я велел Лизе идти домой, а сам, прихватив револьвер, отправился на Малую Купеческую.
В меблированных комнатах было полутемно. Экономили даже на свечах в коридоре. Меня встретил хозяин, угодливо улыбавшийся неприятной улыбкой.
— Скажите-ка любезный, — спросил я его, — в каком номере только что уединилась парочка?
— Сударь, я не понимаю, — все с той же улыбкой прикинулся дурачком хозяин.
— Прекрасно Вы меня понимаете, — ответил я ему, пропуская в голос раздражение.
— Я не знаю, что Вы там себе вообразили, — упорствовал он, — но у нас приличное заведение. Ежели желаете комнату…
Мне надоело случать это вранье, и я ухватил его за ворот рубашки:
— Ну хорошо! Я из полиции! И советую Вам отвечать быстрее. В какой номер уединился господин средних лет с молоденькой девицей?
Он перепугался безмерно, заговорил сразу.
— Откуда же мне знать, что Вы полиция, — лепетал он извиняющимся тоном. — Может быть, муж какой-нибудь ревнивый! Они прошли-с в нумер шесть-с!
— Это там, где убийство было? — уточнил я.
— Точно так-с, — угодливо поклонился хозяин.
Я бросился вверх по лестнице. Надеюсь, я не опоздал и успею предотвратить еще одно убийство. Бегом поднялся на этаж, подошел к двери, прислушался. Два голоса, мужской и женский. Слов не разобрать.
— Дверь откройте! — заколотил я в дверь рукояткой револьвера. — Откройте немедленно!
— Минуту! — крикнул мужчина из-за двери.
За минуту можно убить человека. Да много для этого минуты!
Я ударил в дверь плечом, она распахнулась, и я ввалился в комнату с револьвером на изготовку.
И замер, с изумлением глядя на представшую передо мной картину. На кровати, в состоянии полуобморочном, сидела Анна Викторовна Миронова. А Петр Иванович в пальто и при шляпе, стоял перед ней на коленях, явно пытаясь привести ее в чувство. Рядом с Анной на кровати лежала спиритическая доска, объясняя, чем они тут занимались. Меньше всего я ожидал увидеть эту пару здесь и сейчас.
— Вы что тут делаете, черт подери! — воскликнул я изумленно и рассерженно.
— Яков Платоныч! — пролепетала Анна. — Я просто хотела… то есть, мы хотели…
Но ее сбивчивые объяснения вдруг прервал женский крик, донесшийся из коридора:
— Помогите!
Я бросился в коридор, влетел в комнату, откуда доносились крики, и увидел Пашу, привязанную к кровати за руки и ноги. Кроме нее в комнате не было никого. Негодяй скрылся, видимо, услышав, как я ломлюсь в номер, где были Мироновы. Я упустил его.
— Отвяжите меня! — рыдала Паша.
— Где он? — на всякий случай спросил я ее.
— Сбежал! Развяжите меня!
— Девушку развяжите, — бросил я Петру Ивановичу, вбежавшему в комнату вслед за мной.
Анна Викторовна тоже сунулась было в комнату, но увидев такое зрелище, закрыла лицо руками и выбежала обратно в коридор. Я вышел вслед за ней. Нужно присмотреть, а то от подобных впечатлений можно и чувств лишиться.
Чуть позже мы все вчетвером сидели в той же комнате и беседовали. В дверях топтался хозяин, нервничающий, и от того непрестанно утиравший пот. Паша, уже полностью одетая в довольно скромное платье, рассказывала:
— Не знаю я его настоящего имени. Ничего я о нем не знаю. Побоялась спрашивать. Как я хотела вырваться! Он озверел! Сатана и есть сатана! А что, если он меня на улице поджидает?
— Сбежал он, — попытался я успокоить перепуганную девушку. — Думаю, больше к Вам не подойдет.
— А если подойдет?! — настаивала испуганная Паша.
Анна Викторовна смотрела на нее с сочувствием. Петр Иванович сидел, виновато потупившись.
— Петр Иваныч, — обратился я к нему, — девушку проводите.
— Я Вас провожу, — успокаивающим голосом уверил Миронов Пашу.
— Спасибо Вам, — пролепетала она в ответ. — Я Вам благодарна буду.
— Я сначала завезу тебя домой, — объяснил Петр Иванович Анне, — а уж потом барышню.
— Я доберусь, — успокоила его Анна Викторовна, — ты не переживай за меня.
— Анну я провожу, — заявил я непререкаемым тоном.
И пусть хоть кто-то из них попробует мне возразить! Я не допущу, чтобы она одна ходила по улице поздно вечером. И дядюшке ее не доверю тоже. Видел я сегодня результат его заботы и воспитания! Поздно вечером, в номерах, на месте убийства! И, ручаюсь, родителям ничего не известно. Петр Иванович, дядюшка-приятель, покрывает все проделки любимой племянницы! Да и сам в них участвует не без удовольствия, уверен.
Я шел по улице рядом с Анной и старался не злиться. Анна Викторовна же в этом благом начинании помогать мне совершенно не хотела.
— Что ж Вы, Яков Платоныч, — спросила она с долей язвительности, — барышню проводить отказались?
— Много чести, — отрезал я в ответ.
— Не замечала я за вами этого высокомерия, — неодобрительно произнесла Анна.
— Помилуйте, — возразил я ей, — эта подопечная Маман сама выбрала свой путь.
— Сама?! — возмутилась Анна Викторовна.
— Да, — отрезал я резче, чем хотелось. Анна моего раздражения не заметила. Или не пожелала заметить, отстаивая свою точку зрения:
— А был ли выбор у нее?
— И Вы туда же! — проговорил я устало. — Я сегодня уже разговаривал с одним студентом-идеалистом. Перевоспитать нашу убитую мечтал.