Зона абсолютного счастья

Поначалу разговор не шел, но когда молодые люди узнали, что когда–то учились в одном институте, хотя и в разное время, доверие их друг к другу выросло. Когда же Чанг принес бутылку водки, привезенную из дома, и они ее совместно распили, разговор наладился.

– Ты когда–то занимался ремонтом техники? – спросил Парк Тэ Янг.

– Нет, – честно признался Чанг.

– Ничего научишься. Я тоже два с половиной года назад ничего не умел, а сейчас могу отремонтировать почти все.

– Где вы берете запчасти?

– Нигде, разве, что снимаем с другой поломанной техники.

– В центре, наверное, есть запчасти?

– Может быть есть, но не для нас. Тебе, если будешь здесь работать, придется покупать запчасти за собственные деньги.

– Начальство, наверное, как–то это компенсирует?

– Ни кто ничего не вернет. Разве, что–то получишь с помощью вот этого.

Парк Тэ Янг – ткнул пальцем в сторону поломанной холодильной витрины.

– Как это, получу?

– Поломалась витрина в магазине, я ее починю, а в магазин сообщу, – поломка такая серьезная, что придется выкидывать.

–Зачем? На запчасти, что ли?

– Нет, тогда бы я ее не ремонтировал. Мы ее спишем и продадим в частный магазин. Они меня давно просили. Из Китая такую махину не притащишь, а холодную водичку все любят.

– А как же начальство?

– Они все в доле. Больше всех получит старший инженер из центра, поменьше начальник ТБП и главный бухгалтер, надеюсь, и мне что–то перепадет. Ну а если попадусь, то отвечать мне одному.

Чанг стоял, ни слова не говоря. Он был озабочен откровенностью Парк Тэ Янга. Стоит ли вообще идти работать ремонтником?

– Тут даже не столько трудности с ремонтом, как со знанием психологии, продолжил Парк Тэ Янг.

– Как это?

– Нужно точно знать, кому и когда ремонтировать, а кому нет. Он кого–то отвертеться напрочь, а кому сделать быстро, даже потеряв свои деньги.

– Не знаю, что и думать.

– Тут большинство заведующих магазинами, жены старших офицеров и если ты не починишь оборудование, так они сразу пишут докладную начальнику. Две–три докладные и ты уволен с волчьим билетом.

– Без запчастей и оборудования справиться сложно.

– Тут есть свои хитрости. Если что–то совсем не работает, то за такую работу можно смело браться.

– Почему?

– Если приемник, магнитофон или миксер не включаются, то в девяносто процентах случаев дело здесь в вилке, шнуре или, в крайнем случае, в выключателе. Такие поломки кажутся для всех сложными, но ликвидировать их легко. Но не стоит тут же, в магазине, на глазах у всех чинить. Отвези в мастерскую, пусть пару дней постоит у тебя. Скажи, что поломка была серьезная, тогда и уважения к тебе будет больше и может чем–то отблагодарят тебя.

– Понятно.

– Если не получится починить, то, по крайней мере, вернешь не рабочий прибор. Если же что–то работает, но плохо – старайся не брать. С нашими инструментами у тебя может случиться так, что начав чинить прибор, ты совсем выйдешь его из строя. Тогда эта братия тебе не простит.

– Ясно.

Парк Тэ Янг раскрыл черный старый портфель. Чанг заглянул туда. В портфеле лежали инструменты слесаря – плоскогубцы, отвертки, разводные ключи.

– Это все что у меня есть. С этим много не наработаешь. Вчера пригласили в кафе посмотреть магнитофон. Мол, звук у него плывет. Я полчаса повозился для вида с ним и дал рекомендацию: почаще протирать ведущий резиновый валик чистым спиртом. Вот и все.

– Прямо как наш участковый врач. Лекарств у него нет, так он всем советует дышать чистым воздухом, делать зарядку, а ночью больше спать.

– И помни, что заведующие военными складами – твои лучшие друзья. Обычно, это даже не офицеры, а старшие сержанты. Вот они–то за ремонт всегда тебе что–то дадут. Они понимают, что если не расплатятся консервами, мясом, рыбой, то в другой раз ты им не поможешь. А мы с ними по разным ведомствам, у них свои ремонтники есть. Но если промышленный холодильник с мясом летом стал, то пока приедет ремонтник из Центра, все протухнет. Вот они и идут к тому, кто поближе – к тебе. Младших же офицеров и высоких чинов избегай. Они не только не заплатят, но и спасибо не скажут.

– Почему?

– Младшие борзые еще после училища и даже не догадываются, что за работу надо платить. Старшие же офицеры привыкли, что все должны подобострастно выполнять их приказы. Ведут себя, так как будто ты должен им чинить всю домашнюю технику, а они позволят тебе за это дышать.

Ругать начальство, было не принято. Чанг постарался перевести разговор, на другую менее опасную тему и спросил:

– Я вижу, тут есть сварка. Научишь?

– Научу, но это не сварка, а пайка. Паяю твердыми припоями холодильники. Эти припои дорогие, так как в них серебро, но я достал немного. Что останется, отдам тебе, когда сдам дела.

– Спасибо. Вы много чего умеете. В институте этому не учат.

– Точно. Я работал в монтажно–наладочном управлении. Монтировали различное оборудование на заводах.

– Интересная работа.

– Вначале мне тоже так казалось. Но когда выяснилось, что часто мы приносили не пользу, а вред, я решил куда–то уйти.

– Как это вред?

– Кругом бюрократия и очковтирательство. В министерстве приобрели несколько линий по разливу соевого молока в пакеты. Купили за границей. За валюту. Оказалось, что одна линия лишняя. Не куда ее ставить да и пакетов для розлива не хватает.

– И что же потом?

– Один из директоров проштрафился. Ему дали выбор либо увольнение, либо берешь для своего завода линию розлива. Хотя у него не было ни единого пакета, для розлива. Линия предполагала розлив соевого молока в пакеты, а они разливали в бутылки. К тому же не в один цех линия не вмещалась по размеру. У директора выбора не было – он взял. Когда ему привезли линию, то в министерстве начали давить, чтобы он установил ее.

– Установил?

– Обратился к нам и мы сделали документы, что линия установлена. Потом документы, что линия пущена. Мы даже за это премии получили. Наш директор видеоплеер, всем инженерам по одеялу.

– Неплохо вроде?

– Потом через пару месяцев мы сделали акт, что линия вышла из строя и ее демонтировали. На самом деле мы ничего не делали, а новое оборудование порезали автогеном и сдали в металлолом.

– За такое могли и расстрелять.

– Расстрелять, это, наверное, было бы правильнее. А так, мы еще одну премию получили за быстрый демонтаж. Все это для того, чтобы тот кто допустил ошибку в министерстве, остался в своем кресле. Рабочие и я не хотели резать новое оборудование, но пришлось. Мы кое–что из манометров, моторчики разные поснимали, чтобы в дело потом пустить. Но кто–то донес. У нас все это отобрали и в металлолом. Это меня совсем взбесило, в стране такое тяжелое положение в промышленности, а они поступают хуже оккупантов.

Чанг в очередной раз решил увести разговор от опасной темы и спросил:

– Зато теперь, после работы в ТБП, вы сможете, дома все отремонтировать, если поломается.

– Надоело это. Я лучше мастера вызову, пусть он мучается, – отшутился Парк Тэ Янг.

Некоторое время они посидели, молча, а потом все–таки Чанг решился спросить:

– Сюда вроде набирают лучших. Анкеты по полгода проверяют, а люди здесь…

Чанг замялся, подбирая слово помягче.

– Ты хочешь сказать, что здесь собрались отбросы и подонки?

– Нет…

– Хочешь. Человека делает окружение. Здесь каждый смотрит, чтобы быстро и больше урвать. А еще здесь радиация в три раза выше нормы. От этого люди злые. Видимо излучения влияет и на мозг. Поживешь здесь и сам таким станешь. Ты вообще, зачем сюда приехал?

– Хотел бы с женой пожить в отдельной квартире, чтобы тесть с тещей не вмешивались в каждый шаг. Денег еще хотел заработать…

– Ехал бы ты пока не поздно отсюда.

– Как ехал?

– Купил бы справку, что по состоянию здоровья не можешь здесь работать. Показал бы ее начальнику, добавил бы к этому пару бутылок водки и он бы тебя отпустил.