Страница 157 из 195
Первые дни девочка отчаянно пыталась наладить контакт хоть с кем-нибудь, но ее или игнорировали, или издевались над ней, особенно девочки постарше. Выросшая в уютном дворце, Фрейя просто не знала, как дать отпор, как правильно реагировать на насмешки, она не понимала, что она им сделала плохого.
Первые пару недель ее донимали только словами, но потом начался сущий ад. Сначала соседки по комнате, науськанные старшекурсницами, порезали ее любимую мантию ножницами и облили какой-то настойкой, от чего ткань съежилась и больше не подлежала восстановлению, затем ее тетради залили чернилами, из-за чего она не смогла сдать профессору Слагхорну сочинение по алхимии и попала на отработку. Потом кто-то перекрасил ее волосы в ядовито-розовый цвет на весь день, и над ней смеялась вся школа. Старосты не вмешивались. Одного куда больше волновало собственное эго, вторая постоянно пропадала то на свиданиях, то на тренировках. Другие старшекурсники или игнорировали ее, или просто посылали, угрожая наслать проклятие.
Ей угрожали, ее запугали до такой степени, что Фрейя попросту боялась обратиться к преподавателям, а те считали, что раз она не жаловалась, дело не заходило дальше невинных шуток. Но сегодня одна из старшекурсниц брызнула ей в лицо какой-то жидкостью, которая начала жечь хуже кипятка, от которой все ее лицо распухло и начало болеть так, словно с нее потихоньку сдирали кожу. В зеркале девочка с ужасом увидела, что все ее лицо безобразно распухло и покрылось гнойными язвами, она пыталась стереть жидкость, но добилась лишь того, что она лишь сильнее впиталась в кожу лица и что пострадали ее руки. Вот девочка и боялась выйти на свет божий, забившись в нишу и рыдая от боли, проклиная своих родителей за то, что отправили ее в эту школу. Ведь будь она в Дурмстранге, ее брат мигом бы наказал обидчиков…
На лицо упала тень. Чье-то мурлыканье раздалось совсем близко. Девочка отняла руки от лица и левым глазом — правый видел, словно сквозь желтоватое мутное стекло — рассмотрела того самого огромного и пушистого кота, которого видела на перроне.
— Котик, помоги мне… — прохныкала девочка. Большой кот подошел к ней и легонько ткнул носом в ладони, заставляя полностью отнять руки от лица. Всхлипывая от боли и обиды, Фрейя медленно открыла свое лицо коту, думая о том, что сейчас и он ее оставит, побрезгует такой уродиной…
Но нет, щеки вдруг коснулось что-то теплое, влажное и шершавое. Фрейя чуть вздрогнула, но больнее не стало, даже наоборот — боль уменьшилась. Девочка немного расслабилась и позволила большому коту вылизать ее лицо, от чего боль заметно спала, но пульсирующее жжение в лице и ладонях никуда не уходило.
— Спасибо тебе, котик, — прошептала Фрейя и впервые за последние недели улыбнулась. Внезапно в коридоре раздался быстрый топот. Девочка ахнула и дернулась, пытаясь то ли спрятаться, то ли сбежать, но было поздно. Топот приблизился, и отсветы факелов заслонил еще один силуэт. Фрейя пискнула и тут же закрыла лицо ладонями, не выдержала и разрыдалась. Ей было так стыдно, что ее кто-то увидел…
Большой кот что-то рыкнул пришедшему и отошел в сторону.
— Уходи… — прохныкала девочка. — Оставь меня…
— Покажи мне, что у тебя с лицом, — голос дрожал от гнева, но собеседник старался говорить как можно мягче. — Не бойся, я хочу помочь тебе.
— Ты будешь смеяться надо мной… за что вы все со мной так… что я вам сделала?
— Меня позвал мой фамильяр, он сказал, что тебе плохо.
— Котик? — удивилась Фрейя и взглянула на огромного фамильяра. — Это ты его позвал?
Гарри смерил своего фамильяра взглядом. Ну ничего себе котик! Да этот котик способен ударом лапы сломать хребет быку! «Вот она — суровая скандинавская женщина», — мельком подумал мальчик.
Граф кивнул, и девочка окончательно убедилась в том, что ее пушистый друг более чем разумен. А потом ее запястья осторожно обхватили чьи-то теплые сильные пальцы и медленно отвели руки от лица. Фрейя не особенно сопротивлялась и зажмурилась, услышав сдавленное ругательство.
— Вставай, — голос стал серьезен. — Вставай и быстро за мной!
*
Когда с Гарри внезапно связался его фамильяр, мальчик сразу понял: произошло нечто из ряда вон, поэтому примчался, не медля ни секунды. Граф не был пустым паникером и вообще даже не знал такого понятия, как паника.
Поттер прибежал к фамильяру и увидел рыдающую девочку. В ноздри ударил знакомый резкий запах, забыть который мальчик не мог при всем желании. Пара минут ушли на уговоры девочки показать лицо, и когда он увидел то, что с ней случилось…
Если бы Поттер в этот момент встретил того, кто это сделал с девочкой, то не поручился бы за то, что от обидчика осталось бы хоть что-то для того, чтобы похоронить, и то останки пришлось бы соскребать со стен, пола и потолка по всему коридору. Кожа распухла и приобрела багрово-синюшный оттенок, на щеках, скулах, лбу, спинке носа и подбородке появились большие глубокие гноящиеся язвы чуть ли не до костей, но самым страшным было то, что веки правого глаза оказались почти расплавлены и превратились в два гноящихся струпа, а сам глаз сильно воспалился. Судя по состоянию, Фрейя просидела здесь минимум час.
— Вставай, — тут же велел Гарри, мысленно благодаря Графа за то, что сразу вылизал лицо девочки — слюна его фамильяра обладала достаточно сильным целебным и обезболивающим действием и смогла приостановить процесс. — Вставай и быстро за мной!
Девочка всхлипнула и замотала головой — стыдилась показаться кому-то. Поттер выругался, громко, грязно и витиевато — в лучших традициях охотника, которому в колено воткнулось жало мантикоры — схватил девочку за руку и потащил за собой, игнорируя сопротивление и мольбы.
— Тебя надо вылечить, и как можно быстрее, — прикрикнул Поттер, и Фрейя испуганно замолчала, втягивая голову в плечи. Мальчик сконцентрировался и бросил Зов:
«Вильгельм».
«Чего тебе, пацан?»
«Свяжись со Слагхорном, скажи, что я приведу к нему девочку, которой лицо облили концентрированным соком бубонтюбера».
«Еб*ть-колотить — вот этой кислотно-гноящей хренью? Уже бегу за ним».
«Спасибо».
«Ну, бл*ть, и ученички пошли…» — донесся до Гарри отголосок наиболее сильной мысли Вильгельма, после чего канал связи прервался. Поттер тут же создал новый канал:
«Мам, ты не сильно занята?»
«Гарри, что-то случилось? — немедленно встревожилась Сара. — Я не занята».
«Возьми аптечку и отправляйся в Хогвартс, в кабинет Горация Слагхорна. Тут девочке лицо залили соком бубонтюбера, она где-то с час так просидела, причем правый глаз сильно пострадал».
«Господи! Кто же ее так? Ты сам не пострадал?»
«Нет, со мной все хорошо».
«Скоро буду!»
Через пару минут их встретил на пороге немало встревоженный Слагхорн и тут же отвел девочку вглубь своих покоев. Гарри ринулся вслед за ними, Граф прошел в небольшую гостиную и остался сидеть там, подключившись к глазам своего хозяина — черный ягуар также беспокоился за девочку.
— Боже правый, кто же так с ней? — охал старый мастер. — Слишком долго, час с лишним времени прошло. Пойди ты сразу ко мне или к мадам Помфри — и ограничились бы промыванием и повязками на пару дней, а сейчас…
Речь алхимика сопровождалась быстрыми и ловкими манипуляциями. Вильгельм только успевал подавать ему нужные тюбики и открытые пачки марлевых салфеток — здесь Гарри заметил, что аптечка у Слагхора состоит наполовину из маггловких препаратов и бинтов. Сначала Гораций поднес к носу девочки ватку, смоченную каплей жидкости из маленького пузырька, после чего отвернулся и что-то пробормотал. Капелька испарилась небольшим облачком, которое втянулось в ноздри девочки и отправило ее в глубокий сон. Далее декан Слизерина быстро и умело промыл язвы обычной перекисью водорода, смывая гной, затем протер лицо чистым, как слеза, зельем с приятным, чуть сладковатым запахом, и язвы перестали гноиться.
— Узнаю, кто это сделал — на части разорву, — чуть ли не прорычал Вильгельм. — Малолетние скоты, в Цитадели за такое…