Страница 12 из 19
Господин (или, по тем временам, товарищ?) H., инженер на одном из крупных предприятий, устал совершенно смертельно, вел машину уже почти что на пределе, когда кто-то кинулся к нему почти что под колеса: девочка лет шестнадцати-семнадцати, с перекошенным простеньким личиком. Девочка шла через оживленную трассу, завернутая в простыню. Шла девочка странно, приволакивая одну ногу и двигалась как бы рывками. Но на трассе она оказалась так неожиданно, что Н. едва успел ударить по тормозам…
Н. давно только искал предлога, чтобы остановиться, и сделал это с огромным удовольствием. С таким, что даже почти не рассердился на глупую девчонку.
– Эй! Ты чего на дорогу полезла?! Сбить же могут!
Девочка повернулась в сторону машины, так же рывками двинулась к открытому окошку.
– Дяденька… Отпусти домой, дяденька…
– Садись, конечно, подвезу. Ты откуда?
– Дяденька, пожалей… Я девочка еще, не трогай, дяденька…
– Тьфу ты! Нужна ты кому-то, сопля! У меня жена есть, взрослая и красивая. Давай садись быстрее, я тебя и так подвезу.
– Дяденька… Отпусти…
Только тут господин Н., необъятного ума человек, начал замечать, что тут что-то не в порядке и что свел его случай вовсе не с обычной живой девочкой. Теперь полудитя стояло метрах в двух от машины, поздний закат неплохо ее освещал. Стали хорошо видно одутловатое, страшно распухшее лицо с каким-то, как выразился Н., «невероятным» выражением, странные пятна на лице, на руке и обнаженном плече – не все скрывала сбившаяся простыня. На очень нехорошие мысли навели эти пятна Н., и он судорожно закрутил ручкой, закрывая окно. Впрочем, он опять прокричал что-то в духе – мол, садись, поехали домой… но уже включил двигатель и держал ногу на педали газа – на всякий случай.
Все такими же нелепыми рывками двигалась девочка к машине, все виднее становилось запрокинутое одутловатое лицо с совершенно заплывшими глазами, страдальчески перекошенным ртом, опухшее до того, что кожа начинает лопаться. Все виднее становились неправильной формы буро-зеленые пятна на лице и простертой руке.
– Дяденька…
На этот раз «дяденька» чересчур ясно увидел, что при звуках голоса остается неподвижным этот судорожно стиснутый, пошедший на бок рот и что опухло не только лицо. То, что он принял за детские перетяжечки, оставшиеся у хорошо кормленой девочки, оказалось все той же опухлостью.
«Дяденька» отпустил сцепление и двинул в объезд девочки, повел машину на середину дороги – благо трасса пустая. Но сколько он мог еще видеть, покойница шла за ним и шла по обочине, все теми же рывкообразными, не свойственными живым движениями.
Если верить господину Н., он и тогда, в середине 1980-х, не делал секрета из своего приключения и рассказывал о нем довольно много. Возможно, это и правда, потому что его координаты дал мне человек, слышавший от него эту историю еще в те времена. Но потом у господина Н. появились двое людей «из органов» и очень настойчиво «советовали» ему ни в коем случае не распространяться о явлениях, которых «не бывает» и которые не должны происходить в уважающем себя советском городе. Господин Н. замолчал, но историю эту помнит очень хорошо и воспроизвел все крайне точно; было даже предложение съездить на «то самое место», чтобы показать все в лицах, но я счел это уже излишним.
Продолжение семьи Р.
Эта семья тоже ехала «с моря» – в смысле, с Красноярского водохранилища, которое в лучших традициях соцреализма у нас упорно именуют «морем». Кое-где к «морю» есть удобные подъезды, и там романтические люди ставят палатки, устраивают летний отдых компаниями и семьями.
Примерно на том же месте, где и Н., отец семейства Р. остановил машину – хотел дать детям возможность выйти и пописать. До этого они спускались с гор, дорога вилась серпантином, там было круто и страшно. Потом был мост, пост ГАИ, многолюдство… А до дома еще далеко, детям резонно выйти прогуляться в кустики.
Стоял ранний вечер – с Бирюсы выехали заранее, чтобы не возвращаться по темноте и вовремя уложить детей. Сын (11 лет) пошел писать сам, дочка (7 лет) пошла вместе с мамой, а глава семейства блаженно закурил, не ожидая быстрого возвращения семейства. Но жена с дочкой прибежала почти сразу, а до их появления из-за кустов доносились какие-то вопли. «Что они там, бродячего пса увидели?!» – лениво думал дяденька, совершенно не предполагая, что его семье грозит опасность.
Тем не менее жена возвратилась, что называется, «на рысях», таща за собой ревущую дочку:
– Мы уезжаем отсюда!
И уже ввалившись в машину, втащив в нее дочку, с видом невероятно оскорбленным:
– А где Иван?!
– Вон в кустах торчит, писает… Маша, что с тобой?
– Ты, я думаю, не хуже меня знаешь! Мог бы выбрать место поприличнее!
Вконец обалделый глава семейства уже открыл было рот, как из кустов донеслось:
– Дяденька!
– Кто здесь?
– Дяденька, пожалей!
– Ты еще с ней тут беседовать будешь! Это же труп!
– Да помолчи ты! Кто тут?!
– Ты еще и не знаешь, кто тут?!
– Дяденька! Отпусти меня домой!
– …Меня с детьми! Разврат! Антисанитарные условия! Моя мама!
– Дяденька…
– Папа, что тут у вас происходит?!
Они выломились из кустов одновременно: с одной стороны – пописавший и обалдевший сын, с другой – наша старая знакомая. Вот только была она уже в более заметной стадии разложения; кожа полопалась, из буро-черных изъязвленных мест текла отвратительная мутная жидкость. Раздутое лицо мало походило на человеческое, а раздутый газами живот вздымал запачканную грязью, заляпанную Бог знает чем простыню, как у беременной.
И это существо еще говорило! Непонятно как, непонятно чем, но оно говорило, расточая мольбы и жалобы, еле-еле передвигая ноги!
Тут никто не стал ждать, пока покойница подойдет вплотную – автомобиль рванул, когда была она метрах еще в четырех или пяти, но и то всех обволокло облако чудовищного сладковатого смрада, проникающего «аж до печенок».
Всю дорогу до дома обсуждалось происшествие, и это обсуждение довело главу семьи до совершеннейшего неистовства: по абсолютно непостижимой причине жена решила, что это он, ее супруг, заманил сюда девушку, изнасиловал и задушил:
– А иначе ну чего она ко мне пристала?! И эти разговоры про «пожалей!». У тебя сердца нет, Геннадий! Такую молоденькую, такую милую! Как права была моя мамочка!
Самое дикое, что женщина вовсе не имела ничего против, чтобы ее муж кого-то душил на пустынном шоссе, и в этом же месте закапывал.
– Ты же хоть смотри, кого душить!!!
Скажем, она ничего не имела против, чтобы муж задушил директора ателье, в котором она трудилась, и большую часть клиентуры. Она категорически возражала, чтобы муж ей изменял с посторонними девочками…
– А со знакомыми можно?
– Как ты смеешь говорить так при детях?!
В общем, она была против общения мужа с «посторонними девочками», и особенно против того, чтобы эти девочки приходили бы к ней, единственной законной владелице супруга. Безобразный скандал почти затмил в сознании супругов само происшествие; никому они о нем особо не звонили. К том же супруга искренне считала своим святым долгом «покрыть» преступление мужа, а сам супруг и от природы не особенно болтлив, и вообще не хотел говорить о делах не особо понятных. Вот только дети-то ведь тоже видели немало. Мальчик, к примеру, рассказал о странном происшествии, а коли слухом свет полнится, было уже нетрудно выйти и на него, и на его сестру (сейчас ей, слава Богу, двадцать один год!)[7]. Уже не очень важно, что говорят или о чем молчат родители.
Продолжение милиционера М.
Милиционер М. в конце сентября вышел на трассу с вполне понятными целями: на крутом повороте он поставил временный знак «не больше сорока километров» и штрафовал всех, кто превышал скорость на этом участке. У милиционера дочка собиралась замуж, нужны были деньги на свадьбу. М. полюбовно договорился с начальством – где ставить знак и сколько дней собирать возле него мзду.
7
Как летит время! «Девочке» уже 36…