Страница 11 из 19
Зима в 1991 году выдалась очень напряженная, впервые за длительный срок этот человек смог отдохнуть. В том числе подольше поспать по утрам. Дочка вставала, играла какое-то время сама, пока не встанут папа с мамой. Ситуация, думаю, знакомая многим из читателей.
Так продолжалось дня два, вроде бы все были очень счастливы, но только на третий день дочка забастовала:
– Я не хочу тут… Поехали домой!
Как ни старались папа и мама, но уговорить ребенка не получалось. У девочки были какие-то свои причины не хотеть тут оставаться, и все тут… Потребовались долгие расспросы, уговоры, беседы, пока ребенок не сказал наконец:
– Тут мохнатые дяденьки бегают…
– Где?! Ты посмотри, все тут одетые!
– Это они сейчас одетые… Утром вы спите, а черный такой, мохнатый, ходит… Я боюсь!
Ребенок ударился в слезы, с трудом удалось убедить – завтра папа проснется вместе с тобой; не бойся, Ирочка, мы его…
В полвосьмого утра солнце еще не пекло, Женя даже почувствовал некоторое удовольствие от такого раннего вставания. Он даже предложил дочке сбегать на заводь до прихода мохнатых людей, но ребенок был очень напряжен:
– Папа… Вон он!
К собственному изумлению, Женя и впрямь увидел какое-то странное существо, мелькнувшее в сосновом подлеске. Больше всего оно и впрямь походило на человека, покрытого густой черной шерстью, но Женя быстро разглядел торчащие над макушкой острые уши, гораздо больше медвежьих или волчьих. У человека не могло быть ни таких ушей, ни такой круглой головы, словно шлем, ни такой хищной походки. Первой мыслью Жени было то, что кто-то привез сюда человекообразную обезьяну… Но он тут же отогнал от себя эту мысль как совершенно ни с чем не сообразную.
– Эй, ты! Постой! – закричал Женя, попытался бежать к этому существу. Дочка осталась возле домика, Жене было неприятно думать, что ребенок остался без защиты, один, может испугаться… На полпути он еще подумал, что такое существо может быть здесь не одно, мысль об оставленной дочке сделалась особенно острой.
А существо вдруг легко побежало через сосняк, удалялось в сторону леса, отделенного от дач кирпичной стеной. Женя остановился посмотреть, что делает ребенок. Дочка стояла там же, стиснув ручки на груди, и Женю обожгла мысль, как ей должно быть сейчас страшно. Но никакого другого существа он не увидел, опять повернулся к тому, за которым бежал. Оно стояло за стволом, держась за него обеими руками, и как будто ждало Евгения. Тот еще раз крикнул «Эй!» и шагом направился туда. Существо побежало, потом снова остановилось и так же охватило ствол дерева. Встало и ждет, хотя непонятно, чего. Женя хотел гнаться еще, он только вошел в азарт погони, стал искать на земле палку, кирпич… что-нибудь. Но хватило ума сообразить – он углубляется в лес, перестает видеть ребенка, а дочка скоро не сможет увидеть его. Он еще раз погрозил существу (оно никак не реагировало) и вернулся к дочке. От домика существа не было видно.
– А там был еще один такой дяденька… – сообщила Иринка, как только папа взял ее на руки.
– Где?!
– А он за тобой шел…
Тут только Евгений сообразил, что его, кажется, заманивали. Что, может быть, он только случайно избежал крупной беды. Семья уехала с дач в тот же день, а Евгений начал копаться в демонологии – все выяснял: кого же это он с дочкой видел?! Зрелище советского демократа, пытающегося определить разновидность беса, как определяют вид незнакомой птички – по справочнику, радует необычайно!
Если же серьезно, то согласен с главным: именно таких существ древние евреи называли «садаим»; именно их появление на развалинах Вавилона описывал пророк Исайя. Древние эллины называли их «даймонас». Это слово вошло во все европейские языки, а в русском языке приняло форму «демоны». Принадлежность их к силам зла очень трудно отрицать, люди бывалые не советуют с ними общаться. Стоит ли удивляться, что такого рода создания водятся именно в обители крайкома? Так же мало удивляет меня, что коммунисты то ли мирились с присутствием бесов, то ли попросту не замечали их. Может быть, особо клинические экземпляры коммунистов даже не верят в их существование.
Дяденька, подвези…
Люди, склонные к ханжеству, легко осуждают «новых русских» за их склонность ходить в баню с проститутками. Находятся и завистники, которые и осуждают «новых русских» только потому, что не они сами таскают девок в баню… Люди умные и образованные пожимают плечами: а что, баня с девками – это изобретение 1991 года?! Не будем углубляться в Древний Рим, но ведь и в СССР занимались тем же самым. Что меньший контингент был «допущен» до непотребства, так можно еще поспорить, какой вариант «лучше»: большое число желающих и допущенных или малое число допущенных при большом числе осуждающих, глотающих слюни и делающих революции. Тут, право, есть место для полемики.
Но, во всяком случае, и в СССР строились спецбани для спецконтингента. Вот хотя бы сооружение при выезде из Дивногорска в сторону Красноярской ГЭС: здоровенная двухэтажная банька, оборудованная всеми необходимыми кабинетами типа массажного или парикмахерской. Строили это сооружение еще «созидатели величайшей в мире Красноярской ГЭС», на те самые народные денежки – караваны МАЗов, «Ты покоришься, Енисей!», палатки первых строителей… Народ захлебывался в романтических воплях – а люди, знающие цену трудовому энтузиазму – цену в самом прозаическом, самом натуральном смысле, уже строили их руками и на деньги «всесоюзной стройки» спецбаньку для себя и для красноярского начальства. И построили.
В эту спецбаньку возили, естественно, податливый крайкомовский «инвентарь», возили толпами комсомолочек из «местных организаций», но вот где-то в конце семидесятых, похоже, произошел некоторый «затык»… Грубо говоря, сложился некий контингент, который хотел все новых и новых девочек, а запас «новых» девочек иссяк… То есть шлюхи-то были, да что за радость – пускать их по третьему кругу! Но нет безвыходных положений, и не бывает проблем, которых не решили бы большевики.
Тут же, в нескольких кварталах от спецбаньки, высятся шеренги пятиэтажек. Серых, обычных пятиэтажек, жители которых отродясь не видели… ну, скажем – гэдээровских трусов. Или венгерских лифчиков. Или латвийских рыбных консервов. В самом Дивногорске вербовать сложно, мал городок. Зато под боком – огромный, поистине необъятный Красноярск! Те же шеренги пятиэтажек – но с десятками тысяч людей, если брать только ближайшие районы. Между городами – деревни, районы частной застройки – и опять же десятки тысяч нищих забитых людей, тысячи девочек подходящего возраста, тысячи молодых женщин, тоже представляющих интерес. Стоит послать машину, она обязательно придет с уловом! Кто-нибудь «свеженький» да сядет.
В 1985 году ко мне в экспедицию приезжали двое вербовщиков, «подкатывали» к старшеклассницам – Ларисе и Наташе, звали их увлекательно повеселиться в бассейне и в бане. К пышной светловолосой Наташе приставали так активно, что пришлось вмешаться и объяснить мальчикам, что они заехали не туда.
– Да вы знаете, какие люди тут заинтересованы?! – взвыл один, который поглупее.
– И знать не хочу. Девушки никуда не поедут, я им запрещаю.
– Да ничего с ними не будет, начальник! Покупаются, попарятся, и все!
– Вот когда вы будете давать расписки об ответственности за жизнь и здоровье детей, вы и будете их отпускать. А пока начальник в лагере я, и решать, поедут ли они или нет, буду я. До свидания.
Выпроводить мальчиков с глазами встающих покойников оказалось не особенно просто, но спустя минут пятнадцать они все-таки из лагеря «свалили».
Через месяц или два, когда начались занятия в школах, Наташа с Ларисой с выпученными глазами рассказывали, кто из их одноклассниц рискнул поехать «покупаться» и какие последствия все это имело.
Но настоящее продолжение этой истории имело место быть где-то в августе-сентябре следующего года.
Продолжение господина Н.
…На трассе между Дивногорском и Красноярской ГЭС всегда много транспорта – именно тут проходит дорога на юг. Перед самой ГЭС – мост, а после моста дорога мягкими петлями поднимается на перевал. Почти сто километров будет двигаться машина по глухой горной тайге из пихты и кедра; на этой трассе очень много крутых поворотов и неожиданных подъемов. Мало кто отправляется в этот путь к ночи, вечером трасса «в ту сторону» пустеет. Подъезжает много тех, кто возвращается с юга края; кто прошел горную часть трассы днем, а теперь хочет только дотянуть до дома, по уже знакомым местам.