Страница 11 из 13
Между тем в стихотворении далее звучит трагическая нота – человек во плоти и крови, которого «звали Мариной», невозвратим:
Слово была выделено самой Цветаевой, обозначившей на нем смысловой и интонационный акцент. Сознание, что каждый человек обречен на смерть, не замалчивается, но не становится беспросветно гнетущим. Даже только что сорванные цветы уже не проживут долго, но зато в руках человека они становятся причастными к чувствам «прохожего», к голосу его собеседницы из минувшего времени:
Это – стихи о том, что люди живут и будут жить, ощущая радость бытия, без полного утешения, но и без неутолимого отчаяния.
Стихотворение написано в Коктебеле, на берегу моря во вторую годовщину встречи с Сергеем Эфроном. Может быть, извечная женская тревога, неразрывно связанная с надеждой, и вызвали пленительную мелодию этого мудрого стихотворения…
13 мая 1913 года Цветаева создала стихотворение «Моим стихам, написанным так рано…» (стихотворение процитировано нами в начале этой книги).
В строках стихотворения можно услышать отголосок произведения, созданного десятью днями ранее: упоминаемые стихи «о юности и смерти» – это как раз и есть «Идешь, на меня похожий…». Оба стихотворения образуют как бы своеобразную поэтическую дилогию. Но в первом автор спокойно, мягко, даже без зависти – так и должно быть! – благословляет из могилы будущего «прохожего», ту «младую жизнь», которая «будет играть у гробового входа» (Пушкин). Во втором же стихотворении мощно, по-цветаевски, выражена пушкинская мысль «нет, весь я не умру, душа в заветной лире мой прах переживет…» Обращения к людям будущего как к читателям, слушателям, собеседникам традиционны для поэзии. Общеизвестные примеры тому в русской литературе – стихотворения Ломоносова, Державина, Пушкина о памятнике, воплощенном в слове и потому неподвластном разрушительному воздействию времени. Первоначальный образец стихов о памятнике, которому следовали поэты нового времени, создан еще Горацием.
Марине Цветаевой еще нет и двадцати одного года. Однако какая ясная и спокойная уверенность в своем даре, в будущем признании! Это ее своего рода классический «Памятник» – я сделал, что мог, и это пребудет. Написанные стихи живут уже собственной жизнью, обретают свою судьбу, которой поэт не управляет. Но благодаря своим высоким качествам, своим поэтическим достоинствам, над которыми не властно время, стихи «прорываются» в будущее – так Поэт, их создатель, обретает бессмертие. Перед нами – некий новый поворот мотива протеста против неизбежности конца, звучавшего в процитированной выше отброшенной строфе стихотворения «Идешь, на меня похожий…» Путь позитивного духовного выхода перед неизбежностью…
Стихотворение «Моим стихам, написанным так рано…» интересно и с точки зрения поэтического мастерства Марины Цветаевой. Перед нами – уже вполне зрелый поэт, которому подвластны все инструменты поэтической техники. Стихотворение состоит из одного сложноподчиненного предложения, включающего четыре придаточных предложения, четыре сравнительных оборота, четыре причастных оборота. Через все три строфы проходит анафора «Моим стихам…», настойчивое повторение которой придает стиху целостность и воплощает твердую уверенность автора как в своих творческих силах, так и в своем грядущем поэтическом успехе. Однако в стихотворении дано не только предвидение своей поэтической судьбы, но дана и эмоциональная характеристика самих стихов, которые появляются «как брызги из фонтана», «как искры из ракет», «как маленькие черти». Во второй и третьей строфах прорывается мотив искреннего удивления (выраженного интонацией восклицания!), что стихи «о юности и смерти», как кажется автору, не находят своего читателя: «Нечитанным стихам!», «Где их никто не брал и не берет!» Знаками тире, окаймляющими восьмой стих, парными скобками, выделяющими десятую строку как придаточное предложение, подчеркивается их противоположность смыслу предшествующих стихов. Цветаева, как музыкант-виртуоз, широко и свободно использует в стихах весь диапазон регистров, смысловых и интонационных «лигатур» («Музыка, обернувшаяся Лирикой»)…
Марина Цветаева с гитарой и Сергей Эфрон. Феодосия. Зима 1913–1914 гг.
В 1931 году в анкете редакции парижского журнала «Числа», отвечая на вопрос: «Что вы думаете о своем творчестве?» – Цветаева процитировала последнюю строфу стихотворения «Моим стихам…» («Числа», Париж, 1931, № 5). А в апреле 1933 года в письме к литературоведу Ю. Иваску, по-видимому, отвечая на его вопросы о стихах, она писала: ««Драгоценные вина» относятся к 1913 г. Формула – наперед – всей моей писательской (и человеческой) судьбы. Я все знала – отродясь».
Между тем в мае 1913 года вечный шум вечно плещущего моря вновь и вновь обращает Цветаеву к поэтическим размышлениям о скоротечности человеческой жизни, о глубине и яркости собственных чувств и мыслей, которые, к сожалению, вряд ли в полной мере будут услышаны и поняты современниками. «Странно чувствовать так сильно и так просто / Мимолетность жизни – и свою» («Солнцем жилки налиты – не кровью…», 15 мая 1913 г.). И через два дня после этого – очередное поэтическое обращение к прохожим, равнодушно идущим мимо поэта.
Марина Цветаева 17 мая 1913 г. пишет стихотворение «Вы, идущие мимо меня…»:
Вновь послание, пронизанное даже некоторой «обидой» лирической героини на невнимание равнодушных, занятых своими делами, погруженных в суету жизни прохожих. Впрочем, автор в своих раздумьях высказывает и ту мысль, что даже если бы эти «идущие мимо» обратили на нее свое внимание, «если б знали вы…», «если б знали», все равно «вы» не смогли бы постичь всю глубину, весь жар внутреннего огня, который «сердце мне испепелил». Все равно «не узнали бы вы» —
Под стихотворениями «Идешь, на меня похожий…» и «Моим стихам, написанным так рано…» стоят даты: 3 и 13 мая 1913 года. Под следующими – 15 и 17 мая 1913 г. Точная датировка стихотворений – годом, месяцем, числом – станет характерной особенностью цветаевской лирики. Эта особенность, как и хронологическое расположение стихов в сборниках, которые она будет составлять, говорят об осознанной установке на ту «дневниковость» ее поэзии, которую отметил еще Волошин в рецензии на «Вечерний альбом».
Там же, в Крыму, 11 июля 1913 года написано стихотворение «Идите же! – Мой голос нем…» Лирическая героиня сожалеет, что осталась непонятой: «Какого демона во мне / Ты в вечность упустил!» Двадцатилетняя Цветаева предрекает собственную судьбу: быть не понятой, не оцененной: «Я знаю, что ни перед кем / Не буду я права». Она смотрит в завтра, в грядущую свою жизнь, когда столкнется с непониманием другими ее души, с холодностью в ответ на ее любовь, с глухотой к ее творчеству. Именно об этом – последние строки цитируемого стихотворения: