Страница 9 из 16
В этом докладе остановлюсь на соотношении между nomos и agape в том смысле, в каком они понимаются в нашей традиции. Как любовь может быть заповедью или императивом? Или каким образом может присутствовать императив в отношениях любви? Если сформулировать вопрос еще конкретнее, существует ли какой-либо императив в притче о блудном сыне? (Императив – то, как должно быть, в отличие от индикатива – того, что есть.) Несомненно, важность этого вопроса вытекает из того, как он находит свое отражение в различных аспектах церковной жизни, как, например., вышеупомянутые дисциплинарные вопросы.
Не стану подробно перечислять аргументы., полагая., что ряда ссылок на Священное Писание будет достаточно., чтобы обозначить основные смыслы этого понятия в нашей традиции.
1. Бог – живой (Мф 16:16; Ин 6:69; 2 Кор, также см.: Иез; 1 Тим; Евр; Откр passim) и дает жизнь (Пс 35:9; 84:6; 142:11; Ис 38:16; Неем (2 Ездр) 9:6; Ин 5:21, 6:33, 63; Откр 21:6).
Христос есть жизнь: «В Нем была жизнь, и жизнь была свет людям» (Ин 1:4), «Я – путь и истина и жизнь» (Ин 14:6), «Я пришел, чтобы жизнь имели и в избытке имели» (Ин 10:10); «…когда будет явлен Христос, жизнь ваша…» (Кол 3:4); (Деян 3:15: ἀ ρχηγòν τῆς ζωῆς).
3. Жизнь характеризуется возрастанием (Быт 1:28; Ин 10:10; Деян 6:7; 12:24).
4. Церковь есть живой организм (Еф 1:22–23), а традиция есть поток жизни внутри поколений и из поколения в поколения: «О том, что было от начала., что мы слышали, что видели своими глазами., что мы созерцали и что руки наши осязали., о Слове жизни, – и жизнь была явлена, и мы увидели, и мы свидетельствуем и возвещаем вам жизнь вечную, которая была с Отцом и явлена была нам, – что мы видели и слышали, мы возвещаем и вам, чтобы и вы имели общение с нами» (1 Ин 1:1–3; «слова жизни»: Ин 6:68; Деян 5:20; Фил 2:16).
5. Церковь как Тело Христово обладает единством и согласованностью живого организма, который живет в Нем: «…из Него все Тело, скрепляемое и соединяемое посредством всяких живительных связей, при действии в свою меру отдельно каждой части, осуществляет рост Тела к созиданию себя в любви» (Еф 4:16); «…держась Главы, от Которой все Тело, суставами и связями живительно снабжаемое и слагаемое, растет ростом Божиим» (Кол 2:19).
На основании этой подборки можно утверждать, что Бог – один живой и один дает жизнь. Не существует другой жизни., кроме тощ что от Бога, и жизнь творения – это приобщение к Его жизни, совместное жительство/общение с Ним, принимаемое как дар.
Исходя из того, что жизнь Бога триипостасна, можно также утверждать, что жизнь по определению перихоретическая, основными свойствами которой являются общение, принесение в дар и возрастание. Свойства жизни Божьей (жизни от Бога) можно обобщить одним словом – «избыток» (ἐγὼ ἦλθον ἵνα ζωὴν ἔχωσιν καὶ περισσὸν ἔχωσιν, Ин 10:10).
На любой дар, а значит, и на дар жизни, можно ответить тремя способами: 1) благодарность и ответное принесение в дар (Евхаристия: «Твое из Твоего Тебе принося всегда и везде… Тебя благодарим…», как написано в наиболее древних рукописях), которые замыкают этот круг и умножают дар; 2) отказ от дара (самоубийство); 3) попытка заполучить его самостоятельно без общения с Дарителем (как бы «за свой счет»). Таким образом, дар жизни может быть усвоен (первый путь) или же потерян (второй и третий пути).
В одном из текстов св. Максима Исповедника (Ambigua. 10. 28; см.: Приложение), важном в свете нашей темы, раскрывается то, что, с одной стороны, наша жизнь – это непрерывное приобщение к единой жизни Бога («естественно всякой жизни поддерживаться свойственной ей и подходящей пищей»). С другой стороны, у нас есть возможность усваивать эту жизнь – либо через общение с ее Дарителем («пища же блаженной оной жизни есть Хлеб, с небес сходящий и миру жизнь дающий»), либо своевольно, как бы «за свой счет» («без Бога, прежде [повеления] Бога, и не по Богу иметь то, что суть Божие»). Во втором случае то, что мы на самом деле усваиваем, не есть подлинная жизнь, но жизнь смертная. Иными словами, жизнь, которая исчерпывается, потому что питается не от своего Источника, а за счет других существ, которые так же, как и человек, в самих себе не имеют жизни. (Здесь следует указать на понимание смерти не как прекращение жизни в момент физического умирания., а другой образ жизни, нежели общение с Богом.) Подобный взгляд можно найти в притче о блудном сыне: попытка воспользоваться наследством (т. е. жизнью) в отрыве от отца (Источника жизни) ведет к такому существованию, которое истощает человека («истратил все имение», Лк 15:14). Далее я буду использовать выражение «за свой счет» для обозначения этой попытки жить такой истощающей жизнью.
По-видимому, св. Максим себе противоречит, потому что одновременно с этим говорит о том, что усвоение жизни Божьей «невозможно». Действительно, принять жизнь с избытком без Бога невозможно. Без Него возможно лишь усвоить жизнь смертную как искаженный способ существования. Здесь мы, несомненно, видим восточное представление о зле, грехопадении и грехе. Они понимаются не просто как непослушание или преступление в юридическом смысле, а, скорее, как употребление жизненных сил в неверном направлении, иначе, чем было задумано Богом (в более широком смысле эти два определения зла можно найти в Прологе к «Вопросоответам к Фалассию» св. Максима Исповедника).
Причина этого «невозможно», а значит, причина провала, подчеркивается св. Максимом в другом месте через мысль о неком законе, существующем по Промыслу Божьему (Вопросоответы к Фалассию. 52). Несомненно, здесь мы имеем дело с законом, а значит, с императивом. Мы могли бы просто сказать, что императив есть воля Бога – абсолютная и вечная (Рим 12:2; Еф 1) passim). Однако здесь нам раскрывается логика, присущая этой суверенной воле: Богу угодно не только чтобы мы существовали (не только привести нас из небытия в бытие), но и то, чтобы дать нам жизнь с избытком (букв. «жизнь как жизнь»). В этой тавтологии жизнь, с одной стороны, независима от нас, ничем не обусловлена, свободна (природа есть «сотворенная благодать») – это жизнь как дар. С другой стороны, она все же зависит и от нас – это жизнь как принятие, усвоение дара. (Глагол «усваивать» означает «делать своим», «превращать в то, чем являешься ты сам». Отсюда и существительное «свойство».) Однако, как мы уже видели, мы также можем усваивать жизнь несвойственным ей образом, т. е. усваивать жизнь смертную. В этом смысле идея об императиве выражает то, что Бог дарит нам жизнь для того, чтобы мы ее усвоили. Однако усвоить ее как подлинную жизнь мы можем не всяким способом, но только через общение с Ним – это и есть жизнь Божья, жизнь от Бога.
В дополнение к простой мысли о том, что императив выражает волю Божью, следует заключить, что императив выражает дар жизни с избытком. Даруя нам жизнь, Бог не только нас побуждает к существованию, но создает неразрывную связь между Собой и нами.
Если сам по себе факт существования (Быт 1:3, Быт 1:26–27) заключает в себе первый императив или, вернее, первую форму/модальность императива, второй модальностью императива является общение с Источником жизни.
В дополнение к простой мысли о том, что императив выражает волю Божью, все вышесказанное свидетельствует о том, что императив выражает дар жизни с избытком. Бог не только приводит нас из небытия в бытие. Принося нам в дар Свою жизнь, Он тем самым призывает нас к ее подлинному усвоению.
Эта вторая модальность императива подчеркивается в другой, всеми известной притче Спасителя – притче о талантах (Мф 25:14–30). В этой притче ясно говорится о той причине, по которой господин требует отчета от своих слуг, которым он вверил таланты: не ради собственной выгоды («жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал», Мф 25:24), но ради блага самих же слуг («всякому имеющему будет дано, и у него будет изобилие», Мф 25:29). Господин настаивает на том, чтобы таланты были пущены в оборот и принесли прибыль, чтобы подарить своим слугам еще больше. Причем, умножающим таланты больше вверяется не потому, что они это заслужили, но потому что проявили способность разумно распорядиться данным им. Следовательно, господин может прибавить им – более того, он этому рад («в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего», Мф 25:21, 23). Таким образом, эта притча нам показывает, что императив умножения выражает не что иное, как намерение принести в дар с избытком. Умножение талантов есть их усвоение с избытком, а не просто хранение или использование («вот тебе твое», Мф 25:25).