Страница 12 из 16
Итак, чтобы подвести итог, могу сказать следующее: закон естества есть естественный смысл, подчиняющий себе чувство для уничтожения неразумия, вследствие которого происходит разделение соединенных по природе. Писанный закон есть естественный смысл, который после уничтожения неразумия, соответствующего чувству, воспринимает и духовное желание, объемлющее [всех нас] взаимосвязью со сродным… А закон благодати представляет собой смысл, превышающий естество, который непреложно преображает человеческую природу для обожения и непостижимо являет в этой природе, словно в образе, Первообраз, превышающий сущность и естество – данный Первообраз становится [для образа] причиной [вечного] постоянства благобытия.
Св. Максим Исповедник. Главы о богословии и Домостроительстве воплощения Сына Божия. 2. 27
Если Слово Божие было распято в немощи ради нас и воскресло силою Божией (2 Кор 13:4), то ясно, что Оно всегда ради нас духовно делает и претерпевает это, становясь всем для всех, дабы спасти всех. И божественный Апостол, обращаясь к немощным коринфянам, благолепно говорит, что он рассудил быть не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого (1 Кор 2:2). Ефесянам же, бывшим совершенными, он пишет: Бог воскресил нас с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе (Еф 2:6), говорил тем самым, что Слово Божие становится [тем или иным] соразмерно силе каждого. Ибо оно распинается для тех, кто еще только деятельно вводится в благочестие, божественным страхом пригвождая к Кресту свои действия, преисполненные страстью. Воскресает же и восходит на небеса для отложивших всего ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, и облекшихся во всего нового человека, созданного Духом по образу Божиему (Еф 4:22–24; Кол 3:9-10), а поэтому оказавшихся через благодать, [действующую] в них, у Отца превыше всякого начальства и власти, и силы и господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем (Еф 1:21).
Св. Максим Исповедник. Главы о любви
4. 78. Бог, обетовавший тебе вечные блага, и давшей в сердце твоем залог Духа, заповедал тебе пещись о своем житии, чтоб внутренний человек, освободясь от страстей, еще в настоящей жизни начал вкушать те блага.
<…>
1.61. Аз же глаголю вам, говорит Господь, любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас, молитеся за творящих вам напасть (Мф 5:44). Для чего заповедал Он сие? – Для того, чтобы освободить тебя от ненависти, огорчения гнева, памятозлобия и сподобить величайшего стяжанья совершенной любви.
1. 79. Милостыня врачует раздражительную часть души; пост – иссушает похоть; молитва очищает ум, и уготовляет его к созерцанию сущего. Ибо по силам души Господь дал нам и заповеди.
<…>
4. 56. Вся цель заповедей Спасителя та, чтобы освободить ум от невоздержания и ненависти и возвести его в любовь к Нему и ближнему, от которой рождается свет святого деятельного ведения.
Св. Максим Исповедник. Мистагогия. 24 (заключение)
[Старец] называл три чина спасаемых: верующих, добродетельных и ведующих, иначе именуемых еще приводимыми [к вере], преуспевающими в ней] и совершенными, или же рабами, наемниками и сынами. Рабы суть верующие, которые исполняют заповеди Господа из страха наказания, благомысленно исполняя доверенное им [Господом]. Наемники суть те, которые из влечения к обещанным благам терпеливо переносят тягость дня и зной (Мф 20:12), то есть врожденную и сопряженную с нынешней жизнью, вследствие прародительского осуждения, скорбь и те искушения, каким подвергаются они за добродетель; это те, кто мудро и добровольно меняют жизнь на жизнь, настоящую на будущую. Сыны же суть те, которые не из страха наказания и не из влечения к обещанному, но вследствие образа действия и свойства добровольной душевной наклонности и расположения к благу, никогда не отделяются от Бога, подобно тому сыну, которому сказано: Сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое (Лк 15:31). Они, по усыновлению в благодати и в меру возможности становятся тем, чем является Бог, согласно вере [нашей], по природе и причине.
Иером. Василе (Бырзу). Буду говорить не столько о любви, сколько о том аспекте, которого проф. Себастьян коснулся между строк, – об избытке. Любовь как источник жизни – это любовь агапическая, проистекающая из Святой Троицы.
Как источник жизни, как источник нетварных божественных энергий она устрояет и питает все творение.
Жизнь в Царстве Божьем, о чем нам говорит Евангелие, стяжается усилием. Мне вспомнился пример из жизни одного исихаста, более или менее известного, по имени Александр Акимит, жившего в V веке. Он преуспел в изобилии аскетических подвигов. Его рвение побудило вселенские соборы, собиравшиеся в том же веке, ввести правила, регулирующие монашескую жизнь. Он не стал широко известен в церковной истории как святой, потому что иерархия не одобряла его жизнь. Обитель, в которой он подвизался, прославилась благодаря Маркеллу Анкирскому, жившему после него.
Жизнь Акимита отличалась как раз этим стремлением взять Царство Небесное чуть ли не штурмом. Этот категорический императив исполнения евангельских заповедей не мог быть судим и осужден никаким человеческим законом или каноном, потому что своими аскетическими подвигами он хотел показать настоящую жизнь. Это рвение, если его направить разумно, прекрасно сочетается с «источником жизни», и его судить нельзя. Напротив, с этой точки зрения приспособление к миру сему, присутствующее в жизни каждого клирика (в конечном счете – в клерикализме), может рассматриваться как отпадение от источника жизни. Когда входишь в логику Духа, когда начинаешь чувствовать заповеди Божьи, подобно Марку Отшельнику: как угрызения совести, что накануне ты не исполнил то, что был призван сделать, что сегодня не сделал больше того, что достиг вчера, – тогда начинаешь стремительно двигаться по пути к Царствию Божьему. На этом пути канонические законы уже уступают место законам духовным.
С. Молдован. Отвечу буквально двумя словами: если любовь – это избыток, то не всякий избыток – любовь.
В. Якунцев. Я просто хотел поблагодарить за доклад, потому что и слушая, и читая его, как-то заново переживаешь красоту. А она проявляется тогда, когда данное Богом употребляется так, как Он этого хочет. Действительно, есть закон, есть заповедь Божья, и когда им следуют именно в духе любви, т. е. в духе того предания, о котором мы говорили сегодня утром, то это дает удивительные плоды. Через них обнаруживается красота. Но на этом фоне возникает и проблема: а что если творить заповеди не в духе любви? Оказывается, и такое бывает. Более того, это большая опасность. В связи с этим Вы в самом начале своего доклада вспоминаете, что Христос был распят именно именем Закона, т. е. ради исполнения заповеди: «По закону нашему Он должен умереть…» (Ин 19:7).
Свящ. Иоанн Мирча Елчу. В связи с тем, что о. Василе Бырзу упомянул о духовных отцах и о духовном авторитете, мне бы тоже хотелось сослаться на св. Антония Великого. Дело в том, что в нас, людях, императив, заповедь как правило рождает чувство страха. На этот счет у св. Антония есть особенная мысль: «Я не боюсь Бога, потому что люблю Его». Это крайне важно. Иными словами, настоящая любовь, жертвенная любовь изгоняет страх перед заповедью или императивом.
Другой момент, которого мне бы хотелось коснуться по итогам этого доклада, связан с тем, что мы можем преодолеть страх смерти не иначе как памятью о смерти на протяжении всей нашей жизни. Вот почему духовные наставники рекомендуют возгревать в себе память смертную как оружие против зла. Что значит помнить о смерти? Это значит ясно понимать, что мы не вечны на земле, что мы странники. Биологическая смерть – это не безнадежный конец существования, но ступень, врата, которые открывают нам перспективу иного бытия. У св. Антония также есть глубокая мысль на этот счет: памятование о смерти есть бессмертие, а если у человека такой памяти не будет, тогда для него это и есть смерть. Иоанн Златоуст добавляет, что нам следует бояться не смерти как таковой, а отдаления от Бога, что является последствием греха. Такая удаленность от Бога горше смерти.