Страница 11 из 16
Таким образом, цель покаянной дисциплины церкви, как и всей системы церковных и пастырских норм, – это усвоение, умножение и исцеление жизни через усилие любви. В противном случае любой член церкви, сообщество или отдельный человек внутри нее, независимо от своего иерархического положения, оказывается на ложном пути!
Остается лишь добавить, что современные исследования вполне подтверждают значимость любви в нашей жизни. Так, в ходе одного исследования ученые из Гарварда изучали продолжительность жизни около 800 американцев на протяжении более 60 лет (с 1938 по 2009 г.), чтобы выяснить, какие факторы способствуют тому, чтобы старость была не в тягость. Вывод был таков: «Единственное по-настоящему стоящее в жизни – это отношения с другими людьми. Счастье значит любовь. Точка!» (George Е. Vaillant. Triumphs of Experience: The Men of the Harvard Grant Study. Harvard University Press, 2012).
Св. Максим Исповедник. Амбигвы к Иоанну. 10. 28–29
Без сомнения, праотец Адам, не вперив душевное око в этот Божественный Свет, по справедливости [оказался] словно слепой во тьме неведения, обеими руками добровольно ощупывая [мусорную] кучу материи, [и] всего себя предал одному лишь чувству, склонившись [к нему], посредством коего прияв внутрь [себя] гибельный яд горчайшего зверя, даже и самим чувством не насладился как того желал, вознамерившись без Бога, прежде [повеления] Бога, и не по Богу иметь то, что суть Божие, чего делать не следовало, да и невозможно было. Ибо паче Бога прияв чувство, приявшее советником змия и предлагающее [ему] плод запрещенного древа (с которым, как он научен был прежде, была связана смерть) и соделав предложенное начатком пищи, он плодом [этим] изменил жизнь, создав себе самому живую смерть на весь срок настоящего времени.
Ибо если смерть является повреждением творения и всегда от притока пищи [при] бывающее тело естественно истлевает, будучи развееваемо течением, то через то, что полагал он жизнью, Адам со-делал себе и нам вечно цветущую смерть. Как если бы Богови паче, нежели сожительнице повиновался, то питался бы от древа жизни и не лишился бы данного [ему] бессмертия, всегда соблюдаемого причастием Жизни, поскольку естественно всякой жизни поддерживаться свойственной ей и подходящей пищей. Пища же блаженной оной жизни есть Хлеб сходяй с небесе и даяй живот миру, как это сказало о Себе в Евангелиях неложное Слово, Коим не восхотев питаться первый человек по справедливости отпал от Божественной жизни и ухватился за иную – родительницу смерти, сообразно которой приложив к себе образ бессловесных и помрачив преестественную доброту [жизни] Божественной предал все естество в пищу смерти. Отчего смерть живет на протяжении всего этого времени, соделав нас своей пищей, а мы не живем никогда, всегда снедаемые ею посредством тления.
Св. Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию. 52
Ведь Божественное установление и [Божественный] закон подлинно существуют по Промыслу [Божиему] в сущих, чтобы ими воспитывались, обращаясь к богомыслию, те, которые при благоприятном [течении жизни] проявляют неблагодарность [к Богу], и чтобы, [сообщив им] опыт противоположного, породить в них познание Божественной Силы – свершительницы [всех] благ. Ибо иначе, поддавшись самомнению, не подчиняющемуся при благоприятных обстоятельствах Промыслу [Божиему], мы впадаем в богопротивное расположение гордыни, считая, что стяжание добродетели и ведения присуще нам по природе, а не есть дар благодати. В таком случае оказывается, что мы пользуемся благом для рождения зла и через то, благодаря чему должно было укрепляться и пребывать нерушимым Божественное познание в нас, – через это мы совсем недолжным образом заболеваем неведением Божественного.
Св. Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию. 64
Однако в нашем изложении пропущено рассмотрение трех дней пути. Ибо [в Писании] говорится: «Ниневия же была город великий у Бога, на три дня ходьбы» (Иона 3:3). Если будет позволено, то мы восполним этот недостаток. Путь на протяжении трех дней следует понимать как различные [виды] жизни и шествия по Богу, или [определенный] образ жизни, подобающий каждому из общих законов. А под этими общими законами я подразумеваю прежде всего закон естественный, затем закон писанный и наконец, закон благодати. Каждый из них имеет свой образ жизни и соответствующее [жизненное] шествие, потому что обладает происходящим из него различным душевным расположением, соответствующим воле шествующих [тем или иным путем]. Ибо каждому закону присуще созидать определенное душевное расположение каждого [человека]. Например, естественный закон, когда он не позволяет чувству предъявлять непомерные требования к разуму, без обучения склоняет [человека] с радушной любовью относиться ко всем [людям] как к сродным, соплеменным и имеющим то же самое естество; [таким образом этот закон] становится учителем, убеждающим помогать нуждающимся и желать для всех того, что каждый желает получить для самого себя. Этому научает и Господь, говоря: Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними (см.: Мф 7:12; Лк 6:31). Ибо те, в ком естество руководится разумом, те, само собою разумеется, обладают и одним душевным расположением. А тем, у которых одно и то же душевное расположение, свойственно обладать как одним и тем же образом нравственности, так и единым способом шествия по жизненному поприщу. А те [люди], которые обладают этим единством, имеют, как это очевидно, то, что соединяет их друг с другом единой духовной связью [любви], ведущей их всех добровольно к единому смыслу естества, в котором совершенно отсутствует разделение, свойственное ныне [человеческому] естеству вследствие себялюбия.
А писанный закон, удерживая с помощью страха перед наказаниями беспорядочные порывы [людей] неразумных, приучает их [посредством постоянного] научения только к одному: [никогда] не терять из виду равное распределение [благ среди людей]; благодаря этому в них с течением времени укрепляется сила правды, делаясь их второй природой, которая медленно и постепенно превращает [такой] страх путем волевого устремления к добру внутренним расположением [души]. Это же расположение становится устойчивым навыком, очищаясь забвением прежних [грехов] и одновременно рождая взаимную любовь, соответственно чему она, будучи исполнением закона (Рим 13:10), гармонично сочетает всех друг с другом. Ведь исполнением закона становится взаимная связь по любви всех причаствующих [человеческому] естеству, увенчивая смысл [этого] естества [духовным] томлением [братской] любви – и добавлением этого томления светло украшается закон естества. Ибо закон естества есть естественный закон, который [своими] способами [бытия] делает подвластным [себе] чувство. Писанный закон, или исполнение писанного закона, есть естественный смысл, который присоединяет [к себе] духовный смысл, чтобы оказать помощь взаимной связи сродного. Поэтому [Господь] говорит: Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мк 12:31); но [Он] не говорит: «Принимай ближнего, как самого себя». Ибо одно указывает на [внутреннюю] связь [людей друг с другом] только для одного бытия, а другое означает Промысл [Божий] для благобытия.
Что же касается закона благодати, то он непосредственно научает тех, кто следует ему, подражать Самому Богу, Который столь возлюбил паче Себя нас, ставших вследствие греха (если позволительно так сказать) врагами [Его], что Он, будучи сверхсущественным образом превыше всякой сущности и всякого естества, непреложно пришел в нашу сущность, стал Человеком и возжелал быть одним из [нас,] человеков. Он не отверг того, чтобы наше осуждение сделать Своим, и настолько обожил нас по благодати, насколько Сам по Домостроительству стал по природе Человеком, чтобы мы научились не только быть привязанными друг к другу, как то [свойственно нам] по природе и любить друг друга духовно как самих себя, но и божественным образом заботиться друг о друге паче самих себя. И чтобы показать эту любовь друг к другу, мы должны быть готовы добровольно умереть друг за друга смертью, соответствующей добродетели. [Об этом] говорит [Господь]: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Пн 15:13).