Война со смертью

***

Сын Михаил долго не мог найти работу. Он заметил, что московские боссы предпочитают иногородних, в том числе и хохлов, с которыми Россия находится в состоянии не то войны, не то в агонии словестных перепалок. Почему? Да потому, что иногородние, в отличие от москвичей, никогда не качают права, соглашаются на минимальную зарплату, послушны, всегда низко опускают голову, а если нужно, то еще и начинают отстегивать со своей мизерной зарплаты в карман хозяина. Они живут в бараках, сараях, землянках по десять человек на месте одного и питаются хлебом, консервами и обильно пьют чай, а после получки водку.

В России принимается много законов, но нет ни одного закона, который бы выполнялся до конца, как на вчерашнем загнивающем западе. Отсюда и поговорка: закон что дышло, куда повернул, туда и вышло.

Как бы то ни было, москвичи проявляют недовольство. И только. Москвичи очень инертные люди, поэтому...надо содержать хорошую гвардию, и никакой переворот не страшен. Эта социальная проблема пока никак не изучена. Видимо, то же самое было и в Петрограде в 1 7 году: когда иногородние израильтяне совершали переворот, жители столицы мирно почивали на пуховых подушках, а утром проснулись уже в другом государстве. А дальше за свое головотяпство пришлось расплачиваться жизнями и купаться в холодных водах Невы, окрашивая ее в красный цвет собственной кровью.

8

Поскольку семейный бюджет изменился в лучшую сторону, Александр Васильевич, направился в аптеку с высоко поднятой головой, где ему согласно рецепту, предложили два наименования импортного лекарства одинаковой стоимости - 1650 рублей.

− Возьмите оба. Одно лекарство немецкая фирма, второе - голландская. Со скидкой. Скидка небольшая по десять рублей на одно лекарство, на оба двадцать, чем плоха, а? Кроме того, я выдам вам карточку, по ней всегда будет скидка. Таким образом, вы станете нашим постоянным клиентом.

Слова " постоянным клиентом" понравились Александру Васильевичу, и он без дальнейших уговоров выложил 3300 рублей. Стоявшие за его плечами пенсионеры ахнули. Они всегда искали лекарства отечественного производства, они были дешевы, доступны, но совершенно бесполезны. Чаще это был обыкновенный мел, окрашенный в разные цвета.

Саша, возвращаясь домой, делал из этого далеко идущие выводы. Ну, кому, например, нужен тот балласт, что сел на шею молодым инженерам, хлеборобам, заводским рабочим. Сколько в стране пенсионеров? Ужас! и все просят кушать и еще проявляют недовольство. А стране нужны ракеты, самолеты, танки, плечистые ребята, подводные лодки, которые кружат вокруг Америке на глубине тысяча метров. Вот, куда деньги идут, вот почему страна, обеспечивающая Европу газом и нефтью, лесом, драгоценными металлами, икрой, пушниной и прочими благами, добываемыми из глубин огромных просторов, не может обеспечить долгую счастливую старость. Может, закон такой ввести: стукнуло шестьдесят - на гильотину с табличкой на груди: да здравствует коммунизм, то бишь, свобода.

Патриотизм настолько разгорелся в его душе, что он прошел мимо своего дома и просто передвигался дальше, не думая, куда и зачем. Даже себя стало не жалко. Пусть рубят голову, зачем эта голова на плечах? это она выдает всякие неправильные идеи и заставляет человека делать неправильные шаги. Сгинь, голова с плеч и без тебя обойдусь. Тут он понял, что его глаза не слушаются, они полные слез, красный свет светофора ему кажется зеленым и наоборот. Незнакомая женщина взяла его за руку и приветливо спросила:

− Куда вы? погибнете же. Давайте, я вас переведу на ту сторону.

− И погибну, и хорошо, я уже не имею право на жизнь, я бесполезно веду войну со смертью, она все равно меня победит. Не сегодня, так завтра.

− Идем же, что вы? Бог с вами. Где вы живете?

Они перебежали на другую сторону, и дама оставила его, будучи уверена, что у незнакомца не все хорошо с головой.

Душевная буря была короткой, но сильной и когда она прошла, Александр Васильевич понял, что находится в конце Болотниковской, недалеко от метро "Каховская", а его дом за Севастопольским проспектом, и ему надо возвращаться обратно. Но, и это довольно странно, Болотниковская, такая знакомая улица, согрела его: он ежедневно ходил по ней на работу и возвращался обратно в течение двадцати лет. Каждый закоулок, каждый изгиб, был ему знаком, как на селе единственная улица, обычно носившая имя вождя мировой революции.

Любовь к жизни, которая редко изменяет человеку, снова вернулась к нему, и он, словно впервые открыл глаза и увидел новый прекрасный мир, и вспомнил, что надо бежать домой за сумкой, а потом в магазин за картошкой, капустой и колбасой, ведь вернется же супруга Юлия. Она начнет готовить ужин и обед вместе, и сын вернется с работы.

Он, как ему показалось, вернулся быстро, открыл входную дверь, набрал много целлофановых пакетов и спустился вниз. А магазины - рядом, через улицу, продавцы ждут, они иногородние, приехавшие издалека, потому что дома нет работы, а здесь им платят копейки, и украсть они ничего не могут. А вот кассиры объегоривают, набрасывают небольшую цену на товар и если у вас в авоське много разнообразных продуктов, набегает тридцатник. Разве вы заметите этот тридцатник, ели вы набрали на тысячу, а то и полторы? Все дело в том, что за вами идет следующий покупатель, а за следующим опять следующий и хорошему продавцу удается собрать от трех до пяти тысяч дармовых рублей.

Возьмите связистов мобильных телефонов. С вас могут снимать до тридцати рублей в день. Если вы случайно нажали не ту кнопку, с вас уже снимают за услугу, которой вы ни разу не воспользовались. Здесь особенно выделяется Билайн и МТС. В этих организациях жуликов десятки тысяч, а в самих организациях крутятся миллионы похищенных денег. Словом, нет такой отрасли, где бы вас ни объегорили. Саша вспомнил, что коллегия адвокатов на Новослободской выманила у него пять тысяч только за то, что открыл у них дверь, а два адвоката мусолили его всего пять минут, намереваясь получить с него восемьдесят тысяч. Так, просто, ни за что.

К вопросу воровства, где воруют все от десяти лет и до своей смерти, мы еще вернемся, а пока последуем за Сашей. Он сейчас в магазины, набил полных три сумки продуктами и встал в очередь к кассиру.

"Ну, теперь я прослежу, что, сколько стоит и насколько меня здесь, в этом магазине надуют. У меня ручка самописька работает и бунажка имеется, буду записывать". Он подошел к кассиру через восемь минут, выложил все на столик, но кассир стала так быстро щелкать, точнее нажимать на кнопки считывающего аппарата, что он успел достать только ручку, а бумажку нет.

− С вас 998 рублей 67 копеек.

− Ого, так это тышша. Я не так богат, как вы думаете, − начал было разводить философию Саша, чтоб хоть за что−то зацепиться.

Кассир посмотрела на него злыми глазами и повторила:

− Деньги на бочку! Эй, Женя, иди, забери товар, у покупателя денег не ему хватает. Выпроводи его на улицу.

− Ну, давай, двигай, неча тут финти−винти разводить, − пробурчала дама, что стояла за плечами с увесистой сумкой.

− Вот, вот, берите, я как−то забыл, что так много набрал продуктов...на целую неделю, − виновато сказал Саша, доставая банкноту достоинством в одну тысяч рублей.

Кассир, надо ей отдать должное, выдала ему выплюнутый машинкой чек и Саша, счастливый, посеменил в сторону дома, не оставляя надежды разоблачить кассира.

Дома он трижды все пересчитывал, и всякий раз получалось так, что не они его надули, а он их, хотя, на самом деле, сорок пять рублей, тридцать восемь копеек, с него содрали больше, положенного.

Теперь не только изобилие продуктов было на кухне, но и дорогие лекарства, сработанные в самой Германии, ждали его. Проглотив одну таблетку, он стал изучать инструкцию с другим названием, но предназначенную для той же проклятой аденомы, которая что в России, что в Германии везде одинакова.