Война со смертью

Капсула с миниатюрными шариками внутри с трудом миновала глотательный аппарат и застряла в дебрях желудка или кишечника, но Саша, заверил себя в том, что это то лекарство, которое ему должно помочь . И вроде бы стало действовать: он просыпался ночью всего два раза, а не шесть раз, как раньше и сон показался более глубоким.

На следующий день перед сном он выпил другую таблетку, которая, почему−то, совершенно не действовала, у нее было смешное название Омник Окас из Нидерландов. "Гм, Бездомник Пукас" − подумал Саша и решил, что обязательно скажет своему лечащему врачу об этом.

Но Кармен Огахуйнян в платной поликлинике, просто ошарашил его своей настойчивостью брать в аптеке Омник Окас и никакое другое лекарство. И гладкая таблетка, и хорошо проникает в гортань, и держит все 24 часа, и результат от нее месяца...через три гарантированный. Он почти без акцента говорил на русском, и речь его была убедительной, и звание кандидата медицинских наук это подтверждало.

− Это самое лучшее лекарство, все анализы показали, что именно оно вам подходит. Или вы сомневаетесь? я не совсем простой врач, я - кандидат. Давайте, становитесь, проведем очередной массаж. Вы ведь лучше себя чувствуете, правда?

− Да, конечно. Ходил шесть раз на ночь, теперь меньше.

Саше это запало в память. Вопрос, почему он настоятельно рекомендовал именно Нидерланды, выяснился позже. Оказывается дилеры, которым привозят эти лекарства, заключают контракты с лечащими врачами, платят им неплохие деньги, за то чтоб они выписывали рецепты больным лекарства именно этой и никакой другой фирмы. Дилеры определяют цену для аптек, а аптеки щедро доят больных, вот почему импортные лекарства такие дорогие. Если, скажем, и это не точные данные, в Нидерландах вы можете купить упаковку в тридцать капсул за 700 рублей, то в российской аптеке вам придется платить 1650.

Министр здравоохранения России, довольно симпатичная дама, не будем называть ее фамилии, как в советские времена выступает на телеканалах, хвастая, какая идеальная медицинская помощь населению в стране.

Ей даже во сне не снится, что в столичных поликлиниках, возможно не во всех, продают должности врачей, приехавшим из кавказских республик врачам, которые не только ничего не знают, но нагло требуют мзду за прописанное лекарство, где им тоже дают мзду.

Короче, все сошли сума.

Бывший мэр Кац, взяв фамилию первой жены, стал Лужковым, ободрал Москву как липку, а его замы и помы, давно сбрившие пейсы и ставшие гусскими, стали изощряться в воровстве не хуже своего босса. И эта благородная традиция спустилась вниз вплоть до уборщицы.

Новая власть, надо думать, тоже не лыком шита. Что стоит одна Васильева и ее любовник, бывший министр обороны Сердюков? Стоит ли продолжать дальше? Едва ли.

Александр Васильевич сел к обеду и ужину и выпив наперсток виски за ужином, взбодрился и принялся писать письмо мэру столицы.

" То, что в этой поликлинике, то же самое и у остальных лечебных учреждениях. Мэр не может все знать, он в поликлиниках не бывает, а если и зайдет когда, так за ним свита чиновников...окружат его и начнут показывать то, что заранее запланировали. Даже подставных посетителей найдут, совершенно здоровых, а вид у них будет вид больного, получающего квалифицированную медицинскую помощь. Мэр останется доволен, а чиновники от медицины три дня станут праздновать. А я... я ему напишу все как есть. Тем более он недавно приступил к своим обязанностям. Предыдущий мэр, как его, а, Лужман, проворовался; заселил Москву узбеками, татарами, таджиками, и президент отпустил его на все четыре стороны. Иди, мол, гуляй, кепка. Новый мэр, еще не успел полюбить кормушку. Вот и самый раз сообщить: врачи не желают лечить больных, они ревностно относятся к коллегам, которые ушли в платные медицинские учреждения. Они ненавидят стариков и ждут их смерти, потому что старики ‒ нищие люди. На скудную пенсию прожить трудно, не то, что давать взятку каждому врачу".

И он взял в руки ручку, бумагу, исписал шесть страниц, и рано утром, едва похлебал чаю, отправился на Тверскую, в мэрию, в отдел писем. Его беспрепятственно пропустили на первом этаже и показали, куда и кому отдавать письмо. В конце зала, у самой лестницы сидела приятная девушка с приятной улыбкой на молодом лице, приняла у него бумагу и даже паспорт не спросила.

‒ Ждите, ответ непременно будет через несколько дней.

Веревкин почувствовал, как благородная струя опоясала его грудь и он, чуть ли не подпрыгивая, вышел на улицу и спустился вниз к метро.

" Помогу мэру, он новый, нуждается в помощи, а то обманывают его чиновники крупного и мелкого пошиба, а там, глядишь, он чихнет, и меня в районную управу, в замы, ух, будет здорово. Буду честно трудиться, даже ночевать на рабочем месте согласен. Уж тогда я возьмусь за эту поликлинику, наведу порядок. Перво-наперво главврача надо поменять, что это она прячется от всех. Дней приема у нее нет, а такой график должен висеть на первом этаже. Прячется от всех. Нехорошо это. А врачи... что делать с врачами? пусть работают на полторы ставки, как в школе. Вот я вам, туды вашу мать" ‒ рассуждал Александр Васильевич, пока не объявили" станция метро "Профсоюзная", где ему надо было выходить.

Все последующие дни он ждал ответа на свою жалобу, даже заглядывал в поликлинику, чтобы посмотреть, как себя ведут врачи, часто ли бегают туда-сюда медицинские сестры, стоят ли на месте те аппараты, что выплевывают талоны к врачам, но все было так же, как раньше. Никаких изменений не произошло. Он расстроился, хотя причин для расстройства не было.

Едва он поднялся на свой этаж, как к нему подошла медицинская сестра без белого халата, взяла его за рукав и велела:

− Пошли.

− Куда, зачем?

− Затем.

− Мы так не договоримся.

− Ну, тогда я скажу. На вас пришла жалоба из московской мэрии за недозволенное поведение в полуклинике как больного, прикидывающегося больного пенсионера Веревкина, прикидывающегося больным. Наша главная приказал доставить вас живым или мертвым для обсуждения этого вопроса. Не упирайтесь, следуйте за мной, чтоб я не вызывала "Скорую". Там дюжие ребята, скрутят вас аки жгут и запихнут. Будете иметь вид мокрой курицы.

− Гы, лучше петуха, пойдем.

− То-то же!

В актовом зале лечебного учреждения собрались все врачи во главе с Лидией, а дальше никто не помнит ее отчество, поскольку она вела затворнический образ жизни. В руках у нее была жалоба, отправленная мэру Москвы. Хорошо сработал мэр, как часы. Правда, по старой коммунистической схеме, возможно, он даже не прочитал текста, а наложил резолюцию в верхнем левом углу: "Бурбулидзе" разобраться. А Бурбулидзе начальник департамента медицинского обслуживания населения города Москвы, черкнул ниже резолюции мэра: "Сванидзе" разобрать и доложить. А Сванидзе− начальник департамента Юго−западного административного округа. А дальше - поликлиника. Главврач вспыхнула, намереваясь бросить кляузу в мусорную корзину, она никого и ничего не боялась, поскольку ее выдвинул на этот высокий пост скандального учреждения не кто−нибудь, а сам Бурбулидзе после второго похода в сауну, где она, как женщина, уже не устраивала козни, а сделала все, что могла и была вознаграждена.

Но в это время в ее кабинет, как злая муха, влетела старшая медицинская сестра Турбукидзе.

− Там один пенсионер кричит на весь этаж: жаловаться буду! У меня мошонка распухла до такой степени, что не знаю, что с ней делать и куда ее девать, хоть сам себе делай операцию. Уролог ничего не хотит делать, а хирург говорит нычэго нэ нада дэлат. Что прикажете, какие будут указания?

− Никаких пусть орет, пока не охрипнет. Тут еще один пенсионер жалуется, да прямо мэру столицы. Вот она жалоба. Я бросаю ее в урну.

− Боже упаси! ни в коем случае. Лучше проведем собрание, признаем ошибки...в присутствии того, кто жаловался.