Фатум

Валтер наблюдал за товарищем, чье лицо было омрачено размышлением.

- Как видишь, Кастер, ситуация неоднозначная. Я могу созвать совет и объявить, что план А провалился, и, как ты только что подметил, мы будем вынуждены прибегнуть к плану Б. Если следовать законам нашего государства, то я должен поступить именно так. Однако, друг мой, в данном случае долг идет вразрез со здравым смыслом. Так как же мне поступить?

- И ты решил спросить меня? – Тропворт в ярости посмотрел на собеседника. Из всех членов совета старейшин он выбрал именно его! Того, кто больше не мог быть объективным: его жена не давала ему таким быть. – Не смей вешать на меня ответственность за судьбу нашей страны!

- Решения принимаю я, и потому груз ответственности лежит на моих плечах. От тебя, Кастер, мне нужен лишь совет. Рассуди меня с моим долгом.

- Я не понимаю, Валтер!

- Терпение, друг мой. Видишь ли, есть еще одна вещь, способная склонить чашу весов в свою сторону. Твой бывший ученик, Арчер, как всегда, отличился.

В голосе альбиноса было что-то среднее между презрением и пренебрежением: тот даже не пытался этого скрыть – все в ордене знали, как глава совета относился к Кристиану Арчеру. Морт был единственным, кто проголосовал против принятия мальчика в орден. В отличие от своих коллег, Валтер видел в Кее не новую надежду и огромный потенциал, а скрытую угрозу: способности мальчика были невероятными. С ранних ступеней обучения Кристиан демонстрировал такие вещи, на которые не каждый взрослый хранитель был способен. И, разумеется, это не могло не сказаться на самомнении юнца: одно время он был до невозможности высокомерен и самонадеян. С возрастом эти черты сгладились, уступив первенство рациональности и даже сдержанности, однако Валтер не был обманут подобной метаморфозой. Он все еще видел в Арчере опасность как для себя лично, так и для ордена и страны в целом. Кей был и оставался смутьяном: для него не существовало таких понятий, как правила и дисциплина – просто с возрастом парень научился нарушать их без свидетелей. Но все были очарованы этим выскочкой. За его таланты и обаяние многие делали Кристиану уступки, закрывали глаза на его промахи, которые хоть и были малочисленны и незначительны, однако, ставили под угрозу всю идеологию хранителей. Взять хотя бы его дружбу с сенатором Никс – это было недопустимо. Для Валтера Морта было очевидно, что отношения Арчера с этой девушкой выходили за рамки, допустимые для хранителя. Собственно говоря, именно поэтому Морт дал согласие на брак Кастера: при всем нахальстве Кея, тот никогда бы не посмел оскорбить своего друга и наставника, уведя у него супругу.

- Кристиан? – Каса накрыло нехорошее предчувствие. Пусть он и знал, что это задание могло стать последним для его воспитанника, он все еще не мог до конца свыкнуться с этой мыслью. – Он…жив?

- К сожалению, – хмыкнул альбинос. – Твой ученик остался верен себе – он полностью игнорирует приказы. Он ни разу не выходил на связь, ни разу не предъявлял отчет о результатах своих поисков…

- Каких отчетов ты ждешь, Валтер? – вскинулся Тропворт. – Ты отправил его гоняться за призраком! Его задание – пустышка!

- Да, но он-то этого не знает, верно? Его отправили на поиски хранителя, так что он обязан отчитываться о результатах, даже если их нет. И прежде чем ты снова начнешь защищать его, довожу до твоего сведения, что он также наплевал на свои обязанности по отношению к твоей жене – исходя из того, что я видел и слышал, безопасностью сенатора Никс занимается Риверс.

- Не может быть, – Кас был скорее удивлен, чем зол.

- Может, друг мой, еще как может. Сенатор трижды выходила на связь, и все это время с ней был Дин, в то время как о местонахождении Арчера оставалось только догадываться. Но довольно, – Морт выставил вперед ладонь, пресекая попытку коллеги возразить. – Я завел этот разговор не для того, чтобы указать на промахи твоего ученика. В этом нет нужды: поводов он всегда давал более чем достаточно. Но, как ни странно, на этот раз его безответственность нам на руку.

И снова загадка, снова недосказанность. Хотелось бы Кастеру знать, кто приучил Морта к такой речи.

- Арчер не начинал тестирование препаратов.

- Что? – самообладание изменило Тропворту. – Как… как это возможно? Ведь ему стало плохо почти сразу же после прибытия на Землю, и я думал, что…

- Как оказалось, его болезнь – очередное следствие его неорганизованности и гордыни. Если ты помнишь, он отказался от занятий на симуляторе Земной атмосферы, вот его и накрыло. Через пару дней он оклемался и приступил к…черт его знает, чем он там занимается, но одно известно точно – лекарства он не принимает.

- Мы не можем этого знать наверняка: он ведь ни разу не связывался с нами, так что…

- Так что Риверсу приходится периодически обыскивать его вещи.

- Ну это уже слишком! – Кас сжал кулаки. – Риверс – мальчишка, он не понимает, во что ввязался, но ты, Валтер! Как ты можешь толкать мальчика на подобное? Если Кристиан узнает, что Дин шпионит за ним…

- Арчер слишком занят собой, чтобы обращать внимание на других. Да и Дин не такой наивный птенчик, каким ты его выставляешь. Этот паренек готов на все ради карьеры. Потому-то мы и выбрали именно его. Он далеко пойдет. И, друг мой, ты снова не улавливаешь сути. Важно не то, чем занимается Арчер, а то чем он НЕ занимается: он не пьет лекарств. Полагаю, что он попросту забыл о подобной мелочи. Но факт остается фактом: он более недели находится на Земле, и при этом он чувствует себя абсолютно нормально. И отсюда можно сделать следующий вывод, мой друг: мы отправили трех человек на Землю, двое из которых – носители генетических аномалий. И эти двое вполне успешно адаптировались к новым условиям, в то время как организм сенатора- обыкновенного человека – с этим не справился. Для сената, куда входят такие же люди, как Дафна Никс, подобный результат однозначно будет считаться провалом. Но для нас, для ордена хранителей, это практически победа. Единственное, что отделяет нас от триумфа – пара дней, за которые Риверс закончит тестирование препаратов. Однако не думаю, что сенат даст нам это время. Как только канцлер Мильтус узнает о том, что сказала сенатор Никс, он тут же созовет экстренное совещание. И уверяю тебя, мой друг, в результате будет принято решение о запуске проекта терроформирования. Не надо быть провидцем, чтобы это предвидеть. Канцлер Мильтус, твоя жена и прочие – они всего лишь люди, Кастер, а потому они слабы. Это не их вина, это их сущность: инстинкт самосохранения не даст им думать ни о чем, кроме собственного выживания. А потому на нас, на хранителях, лежит еще большая ответственность, ведь мы – защитники мира и наследия нашей нации. И мы должны, в первую очередь, думать о благе Эстаса, а не о своем собственном.

- К чему ты клонишь, Валтер?

- Я ни к чему не клоню, мой друг, я лишь излагаю факты. Правда в том, что затея с лекарством – опасна и непредсказуема, но терроформирование… Оно не дает никаких гарантий вовсе. Во-первых, мы не знаем наверняка, сработает ли установка. Во-вторых, даже если она сработает, мы не можем знать, как именно. Любой промах, любая осечка – и нам всем настанет конец. Не говоря уже о том, что мы не имеем ни малейшего понятия о том, как это все отразится на Земле. Если она не выдержит подобной процедуры, то вместо одной планеты будут уничтожены две. Мы не просто исчезнем, но и утянем своих далеких братьев и сестер за собой. Это миллиарды жизней, Кастер. Миллиарды невинных жизней.

- И что ты предлагаешь? Оставить все как есть? Оставить «слабых» людей умирать здесь, а самим спасаться?!

- Не совсем. Я предлагаю исполнить свой долг и спасти наследие Эстаса.

- Наши люди и есть наследие Эстаса!

- Люди есть и на Земле, – поразмыслив, вымолвил Валтер. Его голос был холодным и тихим, но слова обрушились на Кастера так, будто глава совета кричал. – А вот хранители есть только на Эстасе.

- Вот как, – Тропворт прочистил горло и посмотрел собеседнику прямо в глаза. – Теперь, значит, мы стали наследием?? Лучшей расой…, – он невесело рассмеялся. – Знаешь, что самое смешное? Помнится, когда Кристиан Арчер высказал что-то подобное, ты назвал его высокомерным выродком. А сейчас ты говоришь то же самое, только в более элегантной форме. Значит, тысячи наших людей – это так, пыль? Они не заслуживают права на жизнь?