Фатум

Неизвестно сколько Кей пробарахтался в стеклянной клетке – пару секунд или же несколько минут – но удача все-таки соблаговолила ему: «аквариум» дал трещину. Кристиан сбил костяшки пальцев в кровь, всаживая в прозрачную стену один удар за другим, когда, наконец, с еле слышным треском стекло пошло сеткой. Еще пара сокрушительных ударов – и вот капсула уже низвергла свое содержимое вниз. Подавшись к образовавшейся бреши, Кристиан жадно вдохнул. Его лицо что-то кольнуло: видимо, он прижался к бреши слишком тесно, и осколки ранили его новую, нежную кожу. Кею было наплевать. Он уже привык к увечьям, сроднился с ними. Отдышавшись и окончательно придя в себя, мужчина «добил» капсулу и сел. Он, действительно, был в подсобке. Черт, ему даже одежды не оставили!

Дождавшись, пока лампа загорится снова, Кристиан спрыгнул на пол, стараясь не наступить на осколки, и доковылял до двери. Так же, как и капсула, дверь открылась не сразу, и даже когда железные створки распахнулись, они сделали это с нехорошим шипением и захлопнулись с не меньшим потрескивающим протестом – что-то явно было не так.

Лаборатория выглядела так, словно кто-то решил устроить рок-концерт по случаю возвращения Кристиана, в конце которого музыканты, вместо того, чтобы разбить в хлам гитары, разнесли к чертям всю «сцену». Кей даже не знал, что огорчало его больше: то, что техника, собранная буквально по запчастям после катастрофы, была уничтожена, или то, что все это произошло без него: что бы тут ни приключилось, на это явно стоило посмотреть.

Не в силах больше терпеть назойливый зуд в ногах, хранитель оторвался от созерцания погрома и опустил взгляд к своим ступням: они были все в крови. Видимо, нервные окончания его нового тела работали несколько заторможено, ибо мужчина практически не ощущал боли по мере того, как стекла превращали его ступни в фарш. Наклонившись, чтобы вытащить хотя бы самые крупные осколки из ранок, Кристиан замер, поняв, что перед ним разливалось еще одно красное озеро, даже целая река, берущая исток из другого тела. Тела. Тела???

- Кэри? – оторопело прошептал Кей, со смесью шока и неприятия узнав лежавшую на полу девушку. – Кэри!

Забыв про свои изрезанные ноги, мужчина бросился к брюнетке и, рухнув на колени, перевернул ее лицом вверх. Вся в крови, Каролина была бледна, как полотно и холодна, как мраморная статуя, однако, в ответ на прикосновение веки девушки затрепетали.

- Кэри, – чуть громче позвал Кей, понимая, правда, что все было кончено. Девушка умирала. Она была не то, что одной ногой в могиле, она была всего одной рукой вне оной. Он нашел ее слишком поздно. – Черт возьми, Кэри, как же так??!

Хранитель обвел сокрушенным взглядом живот и грудь девушки: на Сандевал буквально не осталось живого места. Только при беглом взгляде Кей насчитал не меньше пяти ранений, два из которых были, вне сомнений, смертельными. Кто бы ни сотворил это с ней, они знали, что делали; они не оставили ей шансов.

- К-ке…, – посиневшие губы девушки дрожали, ее глаза, в которых каким-то чудом еще оставалась осознанность, чуть приоткрылись. – П..прос..сти…

- Тш-ш-ш, – мужчина вновь перевел взгляд на окровавленное лицо умирающей и, сделав над собой усилие, улыбнулся. Даже на пороге смерти Сандевал оставалась собой: она не проклинала его за то, что он навлек на ее столько неприятностей; не просила о помощи и не плакала. Она извинялась!! Черт возьми, последние секунды своей жизни она тратила на извинения перед человеком, который меньше всего их заслуживал!

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Кристиан притянул мемосканер – напоминающий фонарик размером с пальчиковую батарейку девайс, который использовался для чтения и записи воспоминаний – и поднес его к глазам Сандевал. Хранитель знал, что брюнетке это не понравится, но стоило его пальцам сомкнуться на прохладной поверхности заветного аппарата, уцелевшего среди всего этого хаоса, он убедился, что поступал правильно. Если у него был второй шанс, то почему у Сандевал его не должно было быть? Как только девушка вновь приоткрыла глаза, Кей активировал сканер: теперь, во-первых, он сможет узнать, что же произошло; а, во-вторых, он сможет вернуть девушку к жизни. Так же, как он вернул нису.

- Кэри, кто это сделал? – мягко спросил хранитель, до того, как брюнетка успела предпринять очередную попытку извиниться. – Назови мне имя. Прошу, попытайся.

Она попыталась, вот только Кей ничего не понял. Жизнь покидала девушку с каждой секундой, и Кристиан ничего не мог с этим поделать. В первые же минуты своей новой жизни он терпел одно поражение за другим. При всей своей силе сейчас он был абсолютно беспомощен. И сейчас он, как никогда, нуждался в телепатических способностях своего брата.

- Р-ри…ерс, – надрывно прошептала Сандевал и тут же зашлась хриплым, не предвещавшим ничего хорошего кашлем. Кристиан приобнял девушку чуть крепче, чувствуя как ее слабое тельце начало дрожать. – Ди…Ри..вер…

- Риверс? – наконец мужчине удалось разобрать знакомое имя. – Кэри?

Уголок губ девушки чуть изогнулся, и она еле заметно кивнула. Хотя, возможно, Кристиану это показалось, ведь Сандевал лихорадило, но после того, как Кей озвучил злополучную фамилию, Каролина успокоилась и оставила свои попытки что-то сказать. Да оно и не требовалось, потому что хранитель навряд ли был в состоянии воспринять что-то еще. Он будто завис, пытаясь переварить услышанное: как Риверс оказался здесь? Разве Кей не убил его? Он должен был убить его сразу же, как обнаружил! Он и собирался это сделать, так почему…

Секундочку. Это Малик собирался убить этого гаденыша. Это Малик предлагал ему, Кристиану, сделать это. Он предупреждал, что оставлять Риверса в живых глупо и опасно; что этот мальчишка – бомба с часовым механизмом, которая рано или поздно взорвется, как бы хорошо ее ни спрятали. А что сделал Кристиан? Он посадил Риверса под замок, ведь именно так и поступали хранители: без расследования и суда о смертной казни не могло быть и речи, а так как ни совета старейшин, ни сената больше не было, то и суд был невозможен. Кей сохранил гаду жизнь, следуя кодексу хранителей, то есть сделав то, что он делал всю жизнь, и теперь на его руках его друг умирал от последствий этого решения. Если бы только Кристиан послушал Малика, ничего этого не случилось.

- Мне очень жаль, Кэри, – прошептал хранитель уже мертвой девушке. Безвольная, как тряпичная кукла, Сандевал больше не дрожала и не хмурилась: ее лицо выглядело удивительно умиротворенным, не запечатлев на себе ни следа предсмертных мук.

Аккуратно положив девушку обратно на пол, хранитель направился к капсуле. Она напоминала, скорее, стол мясника, чем что-либо еще: кровавые струйки тут и там стекали с краев металлического стола, над которым возвышалась кучка почерневшего, обгорелого мяса. Именно мяса, а не тела, потому как, Риверс очень и очень ответственно подошел к убийству своего бывшего наставника: с Сандевал он ограничился лишь тем, что нанес ей несколько смертельных ранений и оставил умирать, но с Арчером…Нет, он не мог так сильно рисковать; только не после опыта прошлых лет. В этот раз, он решил перестраховаться и буквально искромсать тело своего наставника в клочья. Погорелец выглядел, как выпотрошенная рыба, и при взгляде на него даже самому Кристиану сделалось дурно – а он много чего успел повидать. Не испытывая ничего, кроме брезгливости и отвращения, мужчина запустил очищение капсулы.

Одежда, приготовленная для клона, лежала там же, где и должна была: оставалось только гадать, как сам «аквариум» перекочевал в подсобку – было ли это сделано специально или Кею просто повезло? Одевшись, Кристиан с мрачным облегчением понял, что его дефиле в стиле «ню» не стало достоянием общественности, потому как все камеры на этаже были сломаны. Риверс здесь неплохо похозяйничал, и Кею было ужасно любопытно, как Оливер мог допустить подобное и чем он был занят в данный момент. Вернувшись к истерзанному телу Каролины, Кристиан подхватил ее на руки и пошел прочь из разгромленной лаборатории. Беспокойство росло в хранителе с каждой секундой, а его воображение уже рисовало ему наиярчайшие картины с истерзанным и истекшим кровью Саммерсом. Разумеется, мужчина тут же отбрасывал подобные мысли, но нехорошее предчувствие с каждой минутой становилось все сильнее и сильнее.