Фатум

С первым убийством такая же штука. Как бы Николь ни хотела раз и навсегда избавиться от Берга, как бы они ни хотела очистить свою жизнь от его присутствия, она похоронила подобную возможность, нажав на ту самую волшебную кнопочку. Ибо зрелище, причиной и свидетельницей которому она стала, Николь, вероятно, не забудет никогда. Она никогда не забудет, как тело Берга начало плавиться, точно восковая свеча, прежде чем зайтись ярким пламенем и сгореть до тла. Она никогда не забудет его предсмертные вопли, которые, вероятно, будут преследовать ее до конца ее жизни. Скорее всего, она пожалеет о том, что сделала.

Но не сегодня.

Сегодня эти вопли были музыкой для ее ушей; а зрелище – усладой для глаз. Муки совести? Пф-ф-ф, Николь все чаще подумывала о том, а не отключил ли Малик эту функцию, пока копался в ее генах. Опять же, может, дело было в том, что Никки пребывала в шоковом состоянии от всего случившегося; может, она так до конца и не осознала, что именно она только что сделала, но, как бы то ни было, на данный момент времени, она была крайне далека от того, чтобы пасть под натиском раскаянья и сожалений. Единственное, что ее действительно беспокоило, это какие-то назойливые картинки, которые начали всплывать перед ее глазами во время «солнечной казни». Вместо танцующего в предсмертной агонической пляске Берга Николь вдруг начинала видеть какую-то женщину. Красивую, богато одетую черноволосую даму, рыдавшую у ее ног. Белая спальня переставала быть белой, а вместо ее аскетичного убранства перед глазами девушки возникали объятые пламенем ткани гобеленов, резная деревянная мебель, ковры… Картинка то появлялась, то исчезала, и Никки никак не могла толком ни рассмотреть ни лица незнакомки, ни разобрать то, что она пыталась сказать.

Может, это был фрагмент из какого-то фильма? Второсортного фильма ужасов с дико предсказуемым сюжетом и невообразимо тупыми главными героями – другого объяснения у девушки не было.

В любом случае, у нее не было времени на то, чтобы разбираться в дебрях собственного разума, хотя бы потому, что самый глупый фильм ужасов разворачивался в реальности. Оказалось, Берг планировал переворот очень и очень давно: задолго до того, как пытался завербовать Николь. Находясь в тени, он методично выслеживал слабые звенья в системе, которую пытался установить Малик, и один за другим обращал их в свою веру. Он использовал все слабые места политики нового главы Эстаса и делал это с максимальной выгодой для себя.

Берг не просто освободил Риверса и натравил его на нужных людей: он начал использовать способности заключенного задолго до того, как открыть его клетку. На протяжении последних нескольких лет Маска методично промывал мозги каждому тюремщику, который приходил сторожить его, внушая им непоколебимую преданность Валтеру Морту и ненависть к Кристиану Арчеру. Началось все с серых, но те понимали внушение слишком буквально: стоило им выйти от заключенного, как они начинали поднимать шум и утраивать потасовки. Тогда тюремный отсек снова перешел под опеку дроидов, но тогда беспорядки начал учинять сам Маска, не оставив хранителям иного выбора, кроме как приставлять к нему более квалифицированную «живую» охрану. Это было то, чего так старательно добивался Берг. Каждый день к Риверсу спускалось по два-три охранника, которым было невдомек, что маска, которая должна была блокировать телепатические способности пленника, была отключена. Им было невдомек, что сыворотка, которая лишала всех хранителей способностей – сыворотка, которую ввели всем выжившим после катастрофы, чтобы уравнять их права – вот именно что лишала их способностей, но не делала их иксами: бывшие заключенные – телепаты, телекинетики и провидцы – по сути, стали обыкновенными солдатами. Они лишились своих способностей, но они не стали устойчивыми к внушению.

Последние три года Берг собирал армию прямо под носом у Малика. И он-таки ее собрал: теперь, когда Оливер понял, что произошло, и попытался мобилизовать силы, он обнаружил, что девяносто процентов населения Эстаса приняли другую сторону. Почти все серые, все «темные» – все, кто не мог воспротивиться внушению Риверса, взяли под контроль все объекты Эстаса и только и ждали приказа Берга или же самого Графа.

Хорошая новость: приказа они не дождутся – спасибо Николь.

Плохая новость: тело Арчера было мертво, а потому возвращение Малика через него стало невозможным. Следовательно, нужно было возвращать самого Малика, но без отключения силового поля вернуть хранителя на планету было нереально. Отключив же поле, они собственноручно впустят на планету Морта.

Глупее ситуации не придумаешь.

И это высшая раса людей? Идеальное общество, к которому люди Земли должны стремиться? Вместо сильнейшей державы, внушавшей всем страх, Николь видела лишь карточный домик, который начал разваливаться от слабого дуновения ветра. Стоило Малику уйти, как все начало выходить из-под контроля, и, как бы хорош и умен ни был Оливер, он не мог остановить этот процесс.

Николь, стоя в сторонке так, чтобы ее не было видно, наблюдала за видео-конференцией, устроенной иксом, и тихонько офигевала от происходящего: это было жалкое зрелище. Малый совет Эстаса, который прежде состоял из двадцати хранителей, лишился больше половины своих резидентов и мог похвастаться лишь пятью членами, включая Оливера. Усталые и хмурые, они совещались уже почти час, но так и не могли прийти к согласию: оно и неудивительно, ведь обычно решения на совете принимал Малик. Но его не было, а Саммерс так и не мог внятно объяснить, где пропадал глава ордена в такой ответственный и тяжелый час. Все усложнялось тем, что Риверс в прямом эфире показал обгоревшее и окровавленное тело Арчера с тем, чтобы доказать своим единомышленникам, что их лидер мертв, и что единственный способ выжить – присягнуть Валтеру Морту. Таким образом некоторая часть белых, истинных иксов, которых Маске не удалось загипнотизировать, присоединилась к мятежникам сознательно, без внушения, а те единицы, что остались верны Арчеру, настоятельно требовали встречи с ним, чтобы лично убедиться в том, что магистр Арчер жив.

- Они заняли все северное крыло, – заканчивал отчет Морган, обводя всех присутствующих взглядом. На самом деле, все члены совета находились в разных местах, но с помощью голографических проекций они смогли собраться за одним столом, будто бы это было обычное совещание в офисе. – А это – диспетчерская и, что гораздо хуже, главный арсенал.

- Они пытались атаковать? – Оливер снял очки и потер переносицу.

- Нет, но у них и не было возможности: мы заблокировали все входы и выходы из отсека.

- Это недопустимо! – вскинулся другой хранитель, которого Николь видела впервые в жизни. Среднего возраста, с заостренными чертами лица, он выглядел абсолютно обыкновенным. – Они не животные, чтобы держать их в загоне!

Николь подавила желание высказаться: своих, значит, взаперти держать недопустимо, а вот землян держать в каморках, размером в солярий – то, что доктор прописал, так что ли?! Оливер, видимо, почувствовав настроение девушки, послал ей предупреждающий взгляд и еле заметно покачал головой. Да, Никки понимала, что ей лучше не отсвечивать: положение Саммерса и так было шатким после исчезновения Арчера, а если выяснится, что он работал с серой мятежницей, он лишится последних крупиц авторитета.

- Эти не-животные, – заговорила единственная женщина совета: коренастая, с короткой ассиметричной стрижкой, она была, пожалуй, единственной из всего сборища, кто внушал Николь доверие. Ну, помимо, Оливера, разумеется, – при первой же возможности откроют по нам огонь.

- Синтия права, – кивнул Оливер. – Пока что пусть все остается, как есть. Что у нас по остальной базе?

- Мы удерживаем порт, – продолжила Синтия. – У нас дюжина людей и припасов на пару недель…

- Черт, Кокс, ты говоришь так, будто мы на войне, – хмыкнул тот самый «гринписовец».

- Мы и есть на войне, – отрезал Саммерс. – Я хочу понять одно: сколько стратегически важных объектов осталось под нашим контролем? Порт, пункт управления и..?