Фатум

Малик лишь оскалился.

- Ты совсем не ценишь того, что я для тебя делаю, – нарочито сокрушенно покачал головой он. – Ты думаешь, я тебя пытаю, но на самом деле, я оказываю тебе услугу. Я снимаю с твоих глаз шоры, – он встал и медленно начал наступать на девушку, вынуждая ту пятиться назад. – Ты завралась, Николь Кларк. Завралась так сильно, что теперь даже сама не можешь отличить правду от лапши, которую все, кому не лень, вешают тебе на уши.

- Не подходи ко мне! – девушка перескочила через пуф и вытолкнула его вперед, чтобы создать хоть какой-то буфер между собой и хранителем.

- Ты думаешь, что ненавидишь меня, – тот едва взглянул на «преграду», и она тут же отъехала в сторону. – Хочешь убить меня, да? Точнее, думаешь, что хочешь: гораздо проще переносить свой гнев на кого-то другого, поверь, я знаю, это как никто другой.

- Я сказала, не подходи ко мне!

- Или что? – хохотнул он. – Меня всегда забавляли подобные угрозы. Что ты можешь мне сделать? Чем кролик может напугать волка?

- Волк? – Николь зашла на второй круг по спальне. – Не смеши меня, Малик! Каждый раз, когда мы с тобой оказываемся один-на-один, ты используешь свои долбанные джедайские фокусы! Без них ты просто обыкновенный…

- Я НЕобыкновенный, ниса, – голос хранителя был ледяным. – Никогда им не был и не буду. И все твои трели про честный поединок – не более чем отчаянная попытка проигравшей стороны уравнять шансы! Вот только я на это не поведусь. Я буду использовать свои способности, потому что они у меня есть, – в один рывок мужчина преодолел разделявшее их с девушкой расстояние, и его пальцы снова сомкнулись на ее шее. – В любом поединке, в конечном итоге, значение имеет только одно: победил ты или проиграл; все остальное – блажь. Проигравший сто раз проклянет свою честь, которая не спасла его от позорного финала, – дыхание мужчины щекотало кожу девушки. Его шепот проникал в самые глубинные уголки ее сознания. Николь обеими руками стискивала клешню хранителя в попытке отодрать ее от себя, но та не поддавалась. Казалось, Малик даже не замечал потуг своей жертвы. – А победителей не судят.

- П-пусти, – прошипела в ответ та. Мужчина, навалившись на нее всем телом, прижимал ее к стене-экрану: Никки чувствовала, как волоски на ее теле встали дыбом от соседства с силовым полем.

- Открой уже глаза, – устало прошептал Малик ей в волосы: его щетина колола ее щеку, его нос зарывался ей в волосы. Он был так близко, что Николь чувствовала запах его тела, ощущала на себе его жар, и к собственному изумлению осознала, что ее собственное тело реагировало на эту близость. Ее пульс участился, дыхание сбилось, и причиной тому была вовсе не рука мутанта на ее шее. Он ее не душил. Черт возьми, он ее не душил, но почему она задыхалась? Откуда эта предательская дрожь в коленях, откуда это тянущее чувство в ее животе, от которого девушку-таки ломало пополам?! – Открой глаза и увидь же ты, наконец, что ты выбрала не ту сторону! Когда-то я уже говорил тебе это и скажу сейчас: я не враг тебе, Николь Этель Кларк. Сколько еще раз мне придется гореть заживо, чтобы до тебя дошло?

- Ты чуть не убил меня, – слабым голосом напомнила Николь. – Дважды.

- Я все исправил, – прорычал ей в губы тот. Девушка кожей ощущала бушующую энергию хранителя. В нем была ярость. Боль. Смятение…. Желание? Так, стоп! Он что, хотел ее? Нет, этого…

- А ты сомневалась? – хмыкнул Малик и коснулся губами ее уха. Николь вздрогнула и с шумом втянула в себя воздух. – Стал бы я тебя терпеть, будь это не так?

- Ты меня пугаешь.

- Хорошо, – удовлетворенно шептал Малик, прокладывая дорожку из поцелуев от виска девушки до уголка ее губ. – Потому что меня стоит бояться.

Его губы обжигали. Там, где его рука касалась ее шеи, кожа Николь пылала огнем. Девушка уже не прижималась к экрану, она всем телом льнула к хранителю; телом, которое было ей неподвластно. Что она делала? Почему она это делала? Она же ненавидела его!

- Ненависть – это тоже хорошо, – внезапно ноги девушки оторвались от пола. Не успела Николь опомниться, как ее бросили на постель, ту самую, манящую и шелковую, и придавили сверху. – Ненависть – очень сильное чувство.

Девушка обеими руками уперлась в огненную грудь мужчины (которая, на секундочку, уже не была скрыта под халатом), и попыталась оттолкнуть его. Тот, с хриплым смехом, слегка отстранился, продолжая нависать сверху. «Ты попалась», читалось в его взгляде, «И на этот раз я не дам тебе уйти».

- Не надо, – противореча собственному телу, взмолилась девушка. Ее грудь тяжело вздымалась, кожа горела, как в лихорадке, а в низу живота тянуло так, что Николь была готова расплакаться: что с ней происходило?! Монстр, ненавистью к которому она дышала последние несколько месяцев своей жизни, удобно расположился между ее ног, вдавливая ее в прохладную простыню, и она ему это позволяла! Нет, не просто позволяла: ей это нравилось. На том диком животном уровне Николь хотела, чтобы он продолжал. Ее тело предательски льнуло навстречу мутанту, узнавая движения самого первобытного из всех танцев. – Я не…

Малик заткнул девушку поцелуем. Но если прежние его ласки были, скорее, обещанием, настойчивым приглашением, плавно перераставшим в нечто большее, то поцелуй был требованием. Мужчина впивался в губы Николь, словно обессиливший от жажды путник прикладывался к фляге со спасительной влагой; он пил так, будто ему всегда будет мало; так, будто бы это были последние минуты его жизни. Жадный, ненасытный, требовательный, хранитель подчинил рот девушке себе, раз за разом вторгаясь в него языком так яростно, будто хотел поставить на Николь клеймо: она была его, его и ничья больше.

Она отвечала на его поцелуй. В шоке от самой себя, Николь льнула навстречу мужчине, принимая его в себя и требуя больше. Вся злость, все отчаянье и весь страх последних дней – все это нахлынуло в потоке всепоглощающей страсти, накрыв девушку с головой. Она чувствовала, как с каждой секундой Малик распалялся все больше; чувствовала, как напряжено его тело, вдавливавшее ее в кровать; чувствовала, как его требовательные ладони проникли под ее рубашку и теперь исследовали каждый миллиметр ее кожи. Малик рычал. Низкие, гортанные звуки постоянно срывались с его губ в перерывах между поцелуями, возбуждая девушку еще сильнее. Он был животным. Он был пантерой, а она – его дичью. Он вгрызался в нее все глубже, он был абсолютно ненасытен. И Николь это нравилось. Ей надоело быть сильной и всезнающей; ей надоело что-то решать. Теперь у руля был он. Да, скорее всего, она пожалеет о столь скорой капитуляции. Да, вероятно, завтра Малик потеряет к ней интерес и убьет ее – Николь было наплевать. Здесь и сейчас ей было хорошо. Здесь и сейчас для нее не существовало ничего, кроме мужчины, который возвышался над ней, окружал ее со всех сторон, делал ее своей.

Треск рвущейся ткани разбавил тишину, и Николь ощутила ветерок на своей обнаженной коже: он казался ей ледяным после пылающего тела хранителя. Она вздрогнула, Малик отстранился. Девушка с удивлением заметила, что на нее смотрел Арчер: мутант вновь прибег к маскировке. Его синие глаза пылали диким огнем, вены на его шее вздулись от напряжения: очевидно, что мужчине стоило немалых сил сдерживаться.

Они сверлили друг друга напряженными взглядами, обдавали друг друга прерывистым дыханием, продолжая льнуть друг к другу в жгучем объятии. Они все еще боролись – друг с другом, сами с собой – и не могли остановиться.

- Ты хочешь меня? – прохрипел, наконец, мужчина, прожигая Николь голодным взглядом.

- Да, – еле слышно выдохнула та ему в губы.

Иного разрешения ему и не требовалось.

====== Глава 54 Игрок ======

Из всех возможных глупостей она умудрилась совершить самую невероятную. Серьезно, ну кому хватило бы ума лечь в постель с телепатом? Даже игнорируя тот факт, что он был маньяком-убийцей, планировавшим уничтожить ее родную планету, Малик был последним существом в мире, в койку которого ей следовало бы прыгать.