Фатум

Поначалу он ее пугал: глядя на него, Николь сразу вспоминала фильмы про Терминатора: Эдди выглядел как металлический скелет, вот только в человеческую кожу его не стали заворачивать; но сейчас, когда девушка поняла, что этот конкретный терминатор убивать ее не собирался, она уже перестала шарахаться от его зеленых светящихся глаз; перестала его бояться.

- Создатель назвал меня так, – ровным, металлическим голосом, чеканя каждый слог, ответил тот, сгибая и разгибая руку подопечной, проверяя ту на функциональность.

- И кто же он? Твой создатель, – Николь тупо наблюдала за тем, как металлические пальцы ощупывали и сканировали ее собственные – процедура, которую Эдди проводил каждый день.

- Я не уполномочен…

-… разглашать эти данные, – закончила девушка, зная эту «пластинку» наизусть. Эти слова она слышала каждый день по несколько раз.

- Но сегодня у Вас будет возможность задать ему все интересующие Вас вопросы лично, – добавил тот что-то новенькое.

- Что?? – встрепенулась пациентка, вырвав руку из металлической хватки. – Как это?

- Создатель хочет видеть Вас сегодня за ужином, – робот опустился на пол, принимаясь проверять подвижность ног девушки. – Я сопровожу Вас к нему. Ваша одежда уже готова.

- Одежда? – у Николь голова шла кругом от всех этих нововведений: ее жизнь из полнейшего штиля вошла в штормовую зону. То она целыми днями продавливала матрац, а теперь вот собиралась на ужин с…да черт его знает, с кем!

- Одежда, – повторил Эдди. Закончив осмотр, он двинулся к шкафу и вытащил оттуда вешалку, на котором висела, на первый взгляд, гора ткани: сапфировой, очень дорогой на вид. Вот только ее было столько, что хватило бы на несколько палаток.

- Что это такое?!

- Ваше платье, мисс Николь, – невозмутимо подсказал робот, положив «палатку» на кровать рядом с девушкой. – Не стоит волноваться, я помогу Вам надеть его. Но сейчас Вам нужно принять ванную.

Николь лишь заторможено кивнула: у нее не было ни сил, ни желания спорить – с Эдди, при всем его человекоподобии, это было бесполезно: у него была программа, которую он выполнит в любом случае, вне зависимости от покорности или непокорности девушки.

Встав под теплые струи воды, Николь прикрыла глаза. Все-таки с ней происходило что-то странное; точнее, с ее жизнью. Взять хотя бы этот душ: он был земным. На Эстасе экономили воду, по крайней мере, там, где жила Никки в качестве «серой». Там не было ни подушек, ни деревянной мебели, ни бесполезных уютных мелочей, вроде зеркал в красивых рамах, картин, занавесок, комнатных растений. На Эстасе определяющим фактором была функциональность, а не уют; на Эстасе все было твердым и холодным, металл и камень, а не дерево и ткань. Так какого черта происходило сейчас? Как Никки оказалась на оазисе Земли среди пустыни Эстаса? Ее комната была выполнена в лучших традициях 18 века: резные деревянные поверхности, стены, обшитые панелями, изобилие тканей – покрывал, занавесок, скатертей… Николь жила в апартаментах, которые больше соответствовали какой-нибудь важной персоне при дворе Франции. Ванная комната, конечно, была выполнена в ином стиле: прежним осталась только лишь цветовая гамма – бело-золотая, в то время как убранство было более современным. Но все же обстановка было земная, не инопланетная. Единственным, что не давало забыть девушке о том, что она была не дома, был Эдди. Ну и вид из окна: пустыня. Красная, безжизненная пустошь. На мили вокруг не было ничего, кроме песка, камней и подернутого туманом, мутного неба. Окно (и дверь, железная, раздвижная с сенсорным замком) тоже выбивалось из общей картины «а-ля 18 век»: по сути, это была огромная квадратная брешь в стене, от пола до потолка, защищенная силовым полем, которое было куда прочнее стекла и не пропускало жар снаружи; оно было чем-то вроде фильтра: оно пропускало только небольшой ветерок. Хоть и задернутое занавесками, оно пугало девушку: где бы ее ни держали, это место было расположено очень высоко; падать было этажей сто, не меньше. Потому Николь старалась не приближаться к «окну»: несмотря на слова Эдди о том, что выпасть оттуда при включенном силовом поле было невозможно, она все же боялась сорваться вниз. С другой стороны, были моменты, когда девушка себя пересиливала и, слегка отодвинув занавеску, устремляла взгляд вниз: ей было необходимо проделывать это, чтобы удостовериться в том, что она еще не сошла с ума, и что она не попала в извращенную версию сказки про Красавицу и Чудовище. Только увидев выжженную землю, а не каменную площадь с фонтанами и каретами, девушка успокаивалась. Кстати, Николь собиралась глянуть в окошко еще раз, после того, как увидела платье, которое для не приготовили: оно принадлежало к той же эпохе, что и интерьер ее комнаты.

Закончив с купанием, Николь высушила волосы, которые каким-то невероятным образом обрели свой прежний, натуральный цвет (и, что еще невероятнее, они снова доставали девушке до пояса), и позволила роботу облачить ее в платье. Оно оказалось жутко тяжелым; в нем было невероятно жарко и очень трудно дышать, хотя смотрелось оно великолепно. Корсет делал талию девушки невероятно узкой и приподнимал грудь; юбки, сапфировым каскадом струящиеся вниз, вытягивали фигуру Николь, делая ее похожей на нарядную куколку; принцессу.

Нет, ей определенно следует еще разок выглянуть в окно.

Следующим пунктом программы был спуск в столовую: Никки впервые за все время собиралась покинуть комнату. В какой-то момент ей даже захотелось развернуться и броситься обратно на кровать; спрятаться под одеяло и сделать вид, что дома никого не было. Не самый храбрый порыв, но зато вполне естественный: Николь была почти на сто процентов уверена, что таинственным Создателем Эдди был Малик; против фактов не попрешь. Если на Эстасе в чьем-то распоряжении и была подобная роскошь, то только у него. Плюс, только этот монстр был с ней рядом, когда она готовилась испустить дух; только он мог успеть ее спасти.

Остальная часть логова сочетала в себе черты, как земного интерьера, так и инопланетного: Николь в своем платье на корсаже выглядела одновременно и неуместно, и логично в такой обстановке. Неуместно, потому что интерьер был полон прямых, строгих и простых линий, чистых однородных цветов, точно картины современных художников, в то время как Никки будто бы сошла с картины в стиле рококо. А логично, потому что само сочетание земного и инопланетного было настолько несочетаемо, что появление Николь вполне списывалось во всю концепцию. Девушка, ступая по мягкому ковру, с нескрываемым любопытством озиралась по сторонам: земной ковер на металлическом полу; мягкая земная мебель невообразимой инопланетной формы – голова шла кругом.

Наконец Эдди остановился перед очередной дверью и повернулся к спутнице.

- Создатель ждет Вас, – в любой другой ситуации эта фраза звучала бы просто жутко.

- А ты не пойдешь? – и снова девушке вдруг захотелось дать стрекача, что, в ее одеянии, было не так уж просто.

- Я не употребляю человеческую пищу, мисс Николь, – озвучил очевидное робот без тени сарказма и удалился. Пока Никки пришла в себя, Эдди уже скрылся. А ведь он не открыл ей дверь! Может, это был знак? Может, само провидение давало ей шанс отступить, пока стало не совсем поздно? Может…

Не может. Мозг Николь не успел выдать очередную гипотезу, поскольку створки двери разъехались сами. Разъехались и открыли взору девушки длинный прямоугольный стол, окруженный тринадцатью стульями с высокими спинками: шесть стульев с одной стороны, шесть – с другой, и один во главе; последний был повернут спинкой ко входу так, чтобы Николь не могла раньше времени увидеть Создателя. Вот только ей этого и не требовалось: она знала, кто скрывался за спинкой стула; она чувствовала его – Малик.

Пересилив себя, девушка переступила порог, и стоило ей это сделать, как двери сомкнулись, отрезая путь к отступлению. Отрезали они и источник света: в коридоре, который вел в столовую, было очень много окон; в столовой их не было вообще. Единственным источником света было голографическое пламя, плясавшее на одной из стен, вся же остальная комната тонула во мраке. Стол частично выступал из него, приобретая в тени интересные очертания и отражая тусклые пламенные языки.