Фатум

- Все просто: ты хочешь убить Арчера, я хочу спасти Оливера, так поможем же друг другу? – и как только она договорила, Николь почувствовала, как ее тело лишилось опоры: невидимый барьер, окружавший «гроб» исчез, и девушка повалилась назад. Лишь в последний момент Никки удалось сделать шаг в сторону, чтобы упасть не прямо на погорельца, придавив его своей массой, а на пол.

- Упс, аккуратнее! – улыбнулась брюнетка.

- Что ты сделала? – Николь поднялась на четвереньки и незаметно сдернула с шеи кулон: алмаз тоже мог быть неплохим оружием. – Как это понимать?

- А что тут понимать? – удивилась Каролина. – Я убрала защитный экран, – она кивнула на погорельца. – Все, что тебе осталось сделать, это задушить его, – жизнерадостно сообщила она. – Ну или проткнуть чем-нибудь, если не хочешь к нему прикасаться.

- А самой слабо что ли? – выдала Николь свой самый взрослый аргумент, поднимаясь на ноги и обматывая костяшки пальцев платиновой цепочкой – импровизированный кастет.

- Я не могу этого сделать, – Каролина не сводила напряженного взгляда с землянки. – Оливер никогда меня не простит, а вот ты… Тебе-то плевать. Я скажу, что ты воспользовалась тем, что меня не было, и убила Арчера.

Николь, поравнявшись с Сандевал, наконец-то поняла, что было не так. Как бы ни отнекивался ее мозг от данного открытия, какие бы логические доводы он ни приводил, он не мог объяснить того, каким образом Каролина Сандевал, метр с кепкой, вдруг оказалась на пару голов выше Николь. Теперь, когда Никки стояла с ней лицом к лицу, это было очевидно: Николь приходилось смотреть вверх при разговоре с инопланетянкой. И пусть глаза Никки упрямо видели перед собой смуглое красивое личико Каролины, разум подсказывал девушке, что перед ней был кто-то другой. Скорее всего, это был какой-то фокус, голограмма, галлюциногенный газ – что угодно, что смогло затуманить глаза Николь.

- Это нелогично, – повинуясь какому-то непонятному инстинкту, Никки сделала шаг в сторону, встав между лже-Сандвевал и телом Арчера: если этот хамелеон хотя бы дернется в сторону «гроба», Николь перережет ему глотку. – Сознание Арчера не связано с телом: если я убью эту головешку, он не умрет.

- Не умрет, – согласилась брюнетка. – До первого приступа.

- В чем подвох? – вновь удивляя саму себя, Никки начала наступать на хамелеона, вынуждая его отступать все дальше от «гроба». – Ты тысячу раз могла сама это все подстроить; выставить все, как несчастный случай и все такое. Так какого черта ты ждала меня?

Лже-Сандевал, продолжая сверлить Николь напряженным взглядом, вдруг остановилась. Перестала отступать у самого края подиума, а жаль: Никки как раз собиралась нанести удар так, чтобы пустить самозванку вниз с лестницы.

- Неплохо, – произнес знакомый бархатистый голос. Та же хрипотца, те же интонации. Мгновенье – и черты лица Сандевал преобразились: теперь Николь стояла лицом к лицу с высоким, смуглым мужчиной. Его черные, как смоль, волосы темными волнами обрамляли узкое лицо и шею. Темные, как черные дыры глаза, небольшой шрам на щеке, полные, скривившиеся в усмешке губы – наконец-то Никки поняла, кто же скрывался за капюшоном на мосту. – Очень неплохо. Но цвет все-таки не тот, – совсем тихо произнес он, протягивая руку к волосам девушки, но не тут-то было: Николь знала, что он так сделает. Молниеносно увернувшись от его руки, она пнула его в живот и-таки сбросила его с подиума. Затем, не мешкая ни секунды, девушка сама перемахнула через поручни и бросилась к компьютерам: то ли это адреналин, то ли она просто была компьютерным гением, но кнопку блокировки «гроба» она вычислила сразу же: через пару секунд силовое поле вокруг погорельца было восстановлено, а затем капсула вновь была заблокирована железным щитом.

Николь бы, возможно, и гордилась собой за подобную сообразительность, однако все ее желание праздновать улетучилось, когда она, бросив взгляд к подножию лестницы, не обнаружила тела. Ни у лестницы, ни на мостике – Малика нигде не было.

- Ну и что дальше? – девушка вздрогнула, прижав ладони к вискам: голос Малика звучал у нее в голове. – Что дальше ты намерена делать?

- Выходи и увидишь, – прошипела Николь, уверенная, что хранитель ее услышал.

- Ты же понимаешь, что я могу свернуть тебе шею в любой момент, правда? – на этот раз Малик говорил вслух, избавив Никки от лишних голосов в голове.

- Разумеется, – девушка лихорадочно оглядывалась по сторонам, топчась на одном месте, пытаясь понять, откуда доносился голос. – Собственно говоря, только это ты и можешь, потому что в честном поединке, шансов у тебя ничуть не больше, чем у того красавчика в капсуле.

По отсеку прокатился низкий смех.

- Ты забавная.

- Мне это уже говорили, – кивнула Николь, перестав озираться и обратившись в слух: если этот гад мог заставить Никки видеть его в образе Каролины, то он наверняка, мог сделать себя невидимым.

- Но это тебя не спасет.

- И это уже было, – девушка закрыла глаза и поправила цепь на пальцах: у нее будет лишь одна возможность для удара, ей нельзя промахиваться.

- Хотя, – продолжал разглагольствовать тот, – с другой стороны, убивать тебя было бы нечестно: ведь твою предшественницу я пощадил. Кстати говоря, тебе, наверное, интересно, как она оказалась в «яме»?

Николь молчала, молясь, чтобы мутант продолжил разговаривать: только так она могла вычислить его местоположение.

- Все до омерзения просто: она так хотела меня убить, что я решил сжалиться над ней и дать ей легальный повод заниматься своим призванием, – Николь сжала кулаки: мутант был прямо у нее за спиной и, судя по всему, он описывал вокруг нее круги. – Но с тобой, малышка, все сложнее: у нас нет соревнований между клоунами, вот в чем проблема. Мне некуда тебя отправить.

- Зато мне есть куда, – прорычала Николь и сделала выпад в сторону: ее расчет оказался верен – она налетела прямо на мутанта. Более того, он повалила его на землю и даже умудрилась придавить его сверху: однако, каких бы успехов она ни добивалась, интуиция не давала ей восторжествовать – что-то было не так. Слишком все было просто. Малик, мутант, внушавший ужас всем и каждому на этой гребанной планете, действительно мог уже сотню раз прикончить ее, но не делал этого. Николь уже пять минут, вроде как, сражалась с ним, но по сути, это была даже не потасовка: она била, он уворачивался. Она нападала, он отступал. Даже сейчас, придавленный к земле, он не пытался отбиться: он продолжал сверлить ее своими зияющими пустотой черными глазами, только и всего. Рука, которую Николь уже занесла для удара, замерла в воздухе.

- Чего ты добиваешься? – она тяжело дышала, не смея ни ослабить захват, ни нанести следующий удар.

- Мне скучно, – ответил Малик, без тени улыбки. – Ты и представить себе не можешь, как мне скучно. Ты не оправдала моих надежд.

Николь не успела полностью осмыслить то, что он сказал, когда невидимая рука сжала ее горло и одним мощным рывком подбросила вверх. Вот так просто, точно перьевую подушку. Подбросила так высоко, что через секунду спина девушки с глухим ударом встретилась с потолком. Вскрикнув, Николь только и успела, что подставить под голову руки, прежде чем грохнуться мертвым грузом на пол. Еще один глухой удар, еще одна вспышка боли, и Николь, отплевываясь кровью, поняла, что не чувствовала своих ног. Совсем.

- А знаешь, почему, на самом деле, я не сразу убил твою подружку? – Малик пинком развернул девушку на спину, исторгнув, тем самым, из нее еще один пронзительный вопль. – Почему я позволил ей уйти?

Николь могла лишь только стонать и захлебываться собственной кровью.

- Будем считать, что это значит «нет», – заметив, что девушка пыталась до чего-то дотянуться, мутант шагнул ближе и наступил на ее ладонь. Николь взвыла. – Так вот я оставил ее в живых, потому что она реально хотела жить: поняв, что со мной ей не сладить, она только при попытке убежать от меня убила троих здоровенных хранителей. Это при том, что я к тому времени уже сломал ей руку, – мужчина придавил ладонь Николь сильнее, вызвав у нее еще одну порцию хриплого крика.– Она так отчаянно боролась за свою жалкую шкуру, что я был бы просто последней тварью, если бы убил ее: в конце концов, ее вины в произошедшем не было – она была не виновата в том, что я непобедим. Я сохранил ей жизнь, потому что жить достойны только те, кто реально этого хочет. Кто ради собственной шкуры наплюет на все на свете, кто будет спасать себя, а не станет на защиту слабых. Это, малышка, называется естественным отбором, – он убрал ногу, когда Николь прекратила свои попытки дотянуться до некоего таинственного предмета. – А знаешь, почему я все же убил ее там, в Ноксе? – и, не дожидаясь ответа, мужчина продолжил. – Потому что вместо того, чтобы убежать и спасать собственную жизнь, она захотела помочь тебе, – Малик присел на корточки, сверля своими пустыми глазами лицо Николь. – Пусть, потом она передумала, но само сомнение, секундное колебание – вот что убило ее. А жаль, ведь она была поистине великолепна в своей трусости и шкурном интересе, но потом, видимо, поддалась твоему влиянию и решила погеройствовать, – хранитель усмехнулся. – Только вот это не героизм, это самая настоящая тупость: в этом мире нужно думать только о себе; и бороться нужно только за себя. Другие люди этого не достойны, а те, кто считает иначе – такие, как ты – дураки. А от дураков, малышка, нужно избавляться, потому что глупость – вещь заразная, и если вовремя не пресечь ее, нам всем придет конец. Так что, в каком-то смысле, я сейчас оказываю тебе услугу. Убив тебя, я, одновременно, спасу тебя от дальнейших разочарований, которые, поверь мне, обрушатся на тебя, одно за другим, по мере того, как люди, за которых ты боролась, будут предавать тебя, – Малик подцепил прядку волос Николь, теперь уже темных от крови, что хлестала из рассеченной брови. – Цвет все-таки не тот. Не тот, – он покачал головой и разжал пальцы. – Жаль, конечно, что так получилось. Правда, жаль. Я ведь дал тебе аж две попытки нанести мне смертельный удар – у Вороновой не было ни одной – но ты предпочла спасти тот живой труп, а не саму себя – верх идиотизма, – внезапно он невесело рассмеялся. – Как ни крути, ты – полная дура, малышка. Тебя прислали убить меня, а ты… Черт, я знал лишь одного человека, который был способен поставить меня в тупик, подобный этому. Тебе есть, чем гордиться, – он усмехнулся и встал. – Прощай, малышка.