Страница 21 из 23
– Напрасно тебя, Проша, глупой считают, – сказал Кирилл. – Ты, может, умнее их…
– Что вы! – рассмеялась Проша. – Самый умный на селе у нас – дядька Фома. Он грамоте обучен и книги читает, толстые-претолстые! И важный такой! – подозвав пса, девочка бросила ему палку, и тот побежал за нею, а его хозяйка, весело крича, за ним…
Глава 9. Гроза
Знойным выдалось то лето и засушливым, как и предсказывала Евфросинья. Но, вот, в какой-то день стали собираться на небе тучи, мрачные и тучные, загудел, заплясал повсюду ветер, заохал от щекотания его лес, и стало в нём темно, словно ночью. Загрохотал, ударяя в огромный бубен, гром, и ослепительная стрела молнии прорезала небо, бурным потоком хлынул дождь.
– Господи, спаси и пронеси, – прошептала Любава, пытаясь увернуться от ударов ветвей.
– Нужно найти какое-нибудь укрытие, – крикнул Кирилл, стараясь перекрыть рокот стихии.
– Какое может быть укрытие в лесу?! Да за какие ж грехи всё это?! – Княжна упала на колени и закрыла лицо руками. – Где же ты, Господи?! Отец мой в плену, народ в горе, а я… Нет у меня больше сил идти и терпеть! Отчего же не поможешь? Отчего отвернулся от нас?! Где же справедливость твоя?! Доколе нечестивцу Румбольду будет сопутствовать удача, а невинные будут страдать?! Нет справедливости! Нет правды!
– Что говоришь? Окстись! – прошептал Кирилл.
Раздался громкий треск. Любава подняла глаза. Мощным порывом ветра с корнем выворотило из земли старое дерево, и княжна едва успела оттолкнуть Кирилла и тем самым спасти ему жизнь. От удара молнии заполыхало дерево, стоявшее рядом. Проша в страхе прижалась к Тяпе.
– Если огонь перекинется на соседние деревья, большой пожар будет, – сказала она. – Говорят, наша деревня когда-то от такого горела…
Любава поднялась с земли, вытирая лицо от грязи. Она сделала несколько шагов в сторону и вдруг почувствовала, что земля уходит у неё из-под ног, и она проваливается куда-то вниз. В тот же миг она услышала вскрик Проши.
Любава больно ударилась при падении, но, оглядевшись, обнаружила, что провалилась в странную землянку, отделанную деревом, с полом, покрытым звериными шкурами. В углу лежал тюфяк, стояла табуретка и стол, а на нём слабо светилась лучина.
– Это ж что за дичь мне принесло? – услышала княжна хриплый голос. Огромный человек, почти великан, с лицом, скрываемым длинной седой бородой и волосами, одетый в звериные шкуры, стоял перед ней, хрустя пальцами больших, сильных рук.
– Здравствуй, хозяин… – дрожащим голосом сказала Любава.
– И тебе здравия, гость непрошенный. Что ж это ты мне крышу-то попортил? Сырости напустил…
– Я нечаянно… Мы шли в Киев, а нас застала гроза, и…
– Так с тобою ещё кто-то?
– Да, друг мой, слепой музыкант, и девочка…
– Сиди тут, – велел великан и скрылся.
Тем временем наверху Кирилл и Проша звали Любаву. Внезапно в кустах раздался треск. Девочка оглянулась и увидела большого человека в звериных шкурах, смотревшего на них из-под длинных, косматых волос.
– Ой, какой ты смешной, – улыбнулась Проша. – Ты леший?
– Леший, леший, – усмехнулся великан в усы. – Негоже людям в такую грозу в лесу оставаться. Надо же, не обманул спутник ваш… И впрямь люто нынче… Только через крышу гостям лазать в дом не след. Пойдёмте-ка, я вас через дверь проведу! – не дожидаясь ответа «леший» подхватил Прошу на руки, погрозил пальцем зарычавшему на него псу и, схватив Кирилла под руку, повлёк его вслед за собой.
В землянке великан развёл огонь и подвесил над ним котёл с каким-то отваром.
– Идите к огню, – сказал он гостям. – Вона как иззябли – зуб на зуб не попадает!
– Дядя лесовик, а ты один живёшь? – спросила Проша.
– Один, – кивнул великан. – А вы, значит, в Киев идёте?
– Туда, – отозвался Кирилл.
– Хороший город, – одобрил «леший», поблёскивая цыганскими глазами. – Бывал там много лет назад.
– И Лавру видел? – полюбопытствовала Проша.
– И Лавру, и Днепр… Красота там необыкновенная!
– А где ты ещё бывал?
– Я, дочка, много где бывал… Я несколько десятилетий по земле бродил.
– Сколько же вы видели!
– Много и мало. Дело ведь не в том, сколько оком узришь, а в том, сколько душа впитает. Иной и весь мир вдоль и поперёк исходит, а пустым человеком останется, а другой, сидя весь век в пещере своей, величайшей благодати исполнится.
– А люди каковы в разных краях?
– Люди? Что ж люди? Люди везде люди. Конечно, разны их обычаи, одежды, лица, а всё ж больше в них схожего, нежели отличного друг от друга.
– А далеко ли осталось до Киева? – спросил Кирилл.
– Недалече уж, – отозвался великан, попробовав отвар. – Скоро готово будет.
От огня в землянке быстро сделалось тепло, и хозяин снял с себя лохматую свою шубу. На груди его блеснуло что-то. Это была маленькая икона. Любава приподнялась на локте и внимательно пригляделась к великану.
– А как твоё имя, хозяин? – спросила она. – Чтобы знали мы, кого поминать нам за доброту.
– Что вам в моём имени? Его уж я лучше при себе оставлю.
– Не скрою, мне показалось, что мне доводилось слышать о вас от одного человека.
– Это вряд ли.
– Скажи, хозяин, не видел ли ты когда-нибудь причудливого перстня из простого металла, но искусной выделки, с изображением юноши, разящего копьём змея?
Великан вздрогнул:
– Откуда тебе известен этот перстень?
– Его носит одна женщина, пред которой я навсегда в долгу…
– Кто эта женщина?
– Игуменья одного монастыря, очень почитаемая в народе.
– Она заслужила такое почитание!
– Я думаю, ей будет приятно узнать, что человек, с которым когда-то свела его судьба, сдержал слово, ей данное.
– Если увидишь её, передай мой земной поклон, – прошептал великан и, сняв с огня котёлок, пододвинул его гостям. – Как остынет, так пейте по очереди. Отвар этот сил придаёт… Гроза завтра кончится, и вы сможете продолжить путь, – с этими словами он удалился в дальний угол землянки и, укрывшись с головой шкурой, добавил: – В землянке много меха. Постелите себе перед сном…
Наутро путники стали собираться в дорогу. Однако, Проша сильно ослабла и страдала от кашля, по-видимому, простудившись во время грозы.
– Девочка дальше идти не может, – заключил Кирилл.
– А нам дорог каждый день, – добавила Любава.
Великан сидел на табуретке и строгал из небольшого поленца какую-то фигуру. Он поднял глаза и предложил:
– Оставьте девочку у меня. Я позабочусь о ней, как о родной дочери. Наберу ей малины, сварю бульону… Славная она. Мы поладим.
– Проша, ты слышишь? – окликнула девочку княжна.
– Идите, – улыбнулась та. – Я с радостью здесь останусь. Мне ещё нигде не было так хорошо. Только в детстве, когда был жив батюшка… Да и Тяпа будет со мной.
Любава поцеловала Прошу в лоб:
– Ну, прощай! Может, свидимся ещё!
«Леший» помог Кириллу и княжне выбраться из своего лежбища, и они, простившись с ним, продолжили путь.
Глава 10. Киев-град
И снова тянулись друг за другом дни. Однажды Любава взобралась на верхушку высокой сосны и стала оглядывать окрестности. Присмотревшись, она радостно вскликнула:
– Кирилл, я вижу купола! Там, на горизонте! Они сияют в лучах солнца! Это Лавра! Киев!
– Дошли… – выдохнул слепец, улыбаясь.
Они, действительно, дошли. Совсем рядом, с высоких днепровских круч, в бесконечное, яркое небо устремлялась прекрасная Киево-Печорская Лавра. Казалось, что ничто не держит её на земле, что вот-вот оторвётся она от неё и под волшебные звуки благовеста взмоет в небеса, к Тому, Кто один мог людскими руками создать такое чудо, как она, при виде которого у любого путника от восхищения сердце замирало и готово было также взмыть ввысь, забыв навсегда о бренной земле…
Подле Лавры собирался странный люд: перехожие калики и богомольцы, гусляры и кобзари, женщины и мужчины, старики и малые дети. Когда Кирилл и Любава приблизились, старый кобзарь, с длинными, седыми усами, собрав вокруг себя многочисленных слушателей, курил люльку и рассказывал такую историю: