Страница 9 из 179
Поэтому вопрос, который задала Доминик, был вполне логичным.
— С его отцом и дедом. Ты, кстати, знаешь, что его отчим — Виктор Крам?
— Кстати, самый нормальный родственник, — заметила Доминик. — Ну и дед тоже. А вообще, Ал, мне это позавчерашнее знакомство с семьей в кошмарном сне еще долго сниться будет.
— Ну расскажи, а то Скорпиуса я спрашивать боюсь, еще нож в меня метнет, — усмехнулся я.
Доминик отложила тарелку и, сев передо мной на кухонную тумбу, мученически вздохнула.
— Нет, отчим, дедуля, бабуля — вполне приятные и милые люди, — сказала кузина. — Мистер Малфой, который отец, просто молчал и пыхтел, но Астория…знаешь ее?
— Видел пару раз, — кивнул я, вспомнив красавицу-ведьму с очень громким голосом.
— Нет, мне говорили, что она мразь. Причем это мне Скорпиус говорил, — дрогнувшим от злости голосом произнесла Доминик. — И он абсолютно прав, она действительно мразь, которая весь вечер смотрела на меня как на кусок дерьма, а потом прямым текстом спросила, когда я уеду к себе в деревню и оставлю Скорпиуса в покое.
Я насмешливо хмыкнул. Да, маман Скорпиуса, по его рассказам, фильтровать свой говор не умела, унижать любила, тактичностью не блистала.
Но и Доминик не была деревенской простушкой.
— А ты прям сидела и молчала? И глазками хлопала?
— Нет, конечно, когда мы остались с ней наедине, я тактично намекнула, что прислушаюсь к ее мнению лишь когда она перестанет скакать по хуям, как коза по альпийским горам, — вздохнула Доминик.
— Милые отношения невестки и свекрови однако. Но ты же понимаешь, что в покое вас не оставят?
— Я уже все продумала, дорогой двоюродный братик, — заверила Доминик. — Мы срочно заведем ребенка и все тут.
Что-то мне подсказывало, что Скорпиус об этом гениальном плане не знал, что объясняло, почему он еще не слинял куда-нибудь в далекие дали. Но переубеждать Доминик и что-то ей доказывать я не хотел и не стал, ибо не мое это дело, что они делают со своей не так давно начавшейся семейной жизнью.
Но рассказать хочу совсем не об этом, потому как вы, святой отец, думаю, и сами прекрасно знаете, что собой представляют ссоры мужа и жены, тяжелые отношения со свекром и свекровью, разные планы на будущее и остальные бытовые склоки, которых я предпочитаю избегать в своей семье.
На следующий же день, после нашего с Доминик разговора, в мою жизнь снова бесцеремонно ворвался Наземникус.
— Твою мать, — прошептал я, боясь, что грохот, который повлек за собой аферист, разбудит моих соседей. — Старый, ты подурел что ли?
Наземникус, трансгрессировав прямо в гостиную, мотнул головой и, воровато оглядываясь по сторонам, по-хозяйски принялся выкладывать на полки и пол свое бесценное барахло, которое, судя по паникующему лицу Флэтчера, у него чуть не отняли минуту назад мракоборцы в Лютном переулке.
— Я же просил забыть дорогу сюда, — шипел я, то и дело поглядывая на второй этаж. — Ну какого черта? Не смей грузить этот хлам здесь…
— Студент, не урчи, — буркнул Наземникус, поставив на журнальный столик коробок с каким-то неизвестным мне порошком цвета золота. — И поуважительней, пожалуйста, это не хлам помойный, а ценнейшие артефакты из самого Египта…
— Мне без разницы, сгребай все обратно и уноси, куда хочешь. Это даже не моя квартира.
— Уймись, я потом это заберу. Недельку-другую постоит и…
— Недельку-другую? — взвыл я и тут же вздрогнул, когда из рюкзака Наземникуса что-то с диким лязгом выпало и чудом не разбудило Скорпиуса и Доминик. — А это что за ужас?
Я ткнул пальцем в огромное зеркало, которое оказалось запихнуто в рюкзак Заклятием Незримого Расширения, и, судя по лязгу, именно оно только что рухнуло на пол и умудрилось не разбиться.
— Ужас? — задохнулся Наземникус, установив зеркало у стены. — Это не просто зеркало, это незаменимая вещица в арсенале любого мракоборца.
— Серьезно?
Зеркало и правда было жутким. Пыльное, все в разводах, в абсолютно безвкусной массивной раме грубой ковки, в коей поблескивали безвкусные вычурные камни, которые, судя по пустующим местам и царапинам кое-где, кто-то, явно сам Флэтчер, пытался выковырять отверткой.
Глядя на свое отражение в полный рост, я придирчиво прищурился.
Это напомнило мне задание в детской газете — «Найди десять отличий».
Нет, клянусь Мерлином, я мог найти, если не десять, то хотя бы несколько отличий между самим собой и отражением в зеркале!
Готов спорить на что угодно, мои глаза не искрились таким зашуганным блеском, как у этого парня из зеркала. И руки не дрожали, уж точно.
— Старый, что это за зеркало?
Наземникус аж расцвел от гордости.
— Легендарное «Ясное Око», — пояснил он.
Мне это ни о чем не говорило.
— Чему вас в Хогвартсе учили? — возмутился Наземникус. — «Ясное Око» — древнейший артефакт, который показывает правду, истинную личину каждого, кто в него посмотрит. Благодаря этой штукенции, царь Соломон и рубил правду-матку, как говорят в мифах…
— И ты хочешь сказать, что это зеркало когда-то стояло во дворце царя Соломона? — ухмыльнулся я.
Флэтчер замялся.
— Ну, это точная его копия…практически…если верить легендам. Студент, не беси меня, — буркнул старый аферист, который, впрочем, избегал становиться перед зеркалом. — Нашел его в одной мастерской, еле оттер и отмыл от паутины и пролитых зелий. Надеюсь, что это были зелья.
Я довольно скептичен, поэтому верить в байку про «Ясное Око» не спешил. Но собственное отражение не давало мне покоя.
— Я, правда, так выгляжу? — поинтересовался я.
Наземникус вытянул шею, быстро взглянул в зеркало и, не дав мне разглядеть его отражение, снова шагнул по левую сторону от рамы.
— Ну, похож, — подтвердил он. — Видишь, зеркальце-то, работает.
— В смысле?
Аферист расплылся в довольной улыбке.
— Знаешь, почему ты на себя не похож в зеркале? Потому что ты, малыш, лжец, каких поискать.
— Чего это? — вскинул брови я.
— А как иначе? Обманываешь родню, друзей, живешь двойной жизнью. Вот зеркало и показало тебя таким, — изрек Наземникус таким тоном, словно для него было привычным делом толковать образы из «Ясного Ока». — Глянь, глазки бегают, ручки дрожат, будто таможню с килограммом травы и тротиловой бомбой проходишь.
— Да иди ты, — фыркнул я. — И что мне с этим всем делать?
И обвел рукой все «великолепие», которое припер Наземникус.
— А, я потом заберу, как мракоборцы поутихнут, — махнул рукой мой учитель.
Я закатил глаза и хотел было выразить свое вящее неудовольствие, хотя бы по поводу того, как объяснить Скорпиусу и Доминик новые вещи в квартире, которые лучше руками не трогать, но Наземникус, предусмотрительно трансгрессировав, оставил поток возмущений невысказанным.
Мелкие вещицы я попрятал во многочисленные тумбы и ящики, но зеркало…
Только меня осенила идея вытащить его на балкон, как на лестнице послышались шаги.
Скорпиус, заспанный и что-то недовольно бурчащий про «гребаный будильник, гребаное утро и гребаный понедельник», приветственно кивнул и, добравшись до кухни, поставил чайник на плиту.
— Доброе утро, — кивнул я, не зная, как и чем прикрыть зеркало.
— Утро добрым не бывает, — хмуро отозвался Скорпиус.
И, конечно же, его взгляд упал на эту «прелесть» в кованой раме. Да, «Ясное Око» сложно было не заметить, когда оно занимало едва ли не половину стены.
— Твою ж мать, — простонал Скорпиус, уткнувшись лбом в дверцу холодильника.
— Я все объясню, — залепетал я. — Тут такое дело…
— Флер с этим приданым, — тихонечко взвыл Скорпиус. — Я три раза говорил, что не надо, мы и так с Доминик проживем долго и счастливо, без приданого…Только вчера ей написал…теща, радость вы моя.
Я говорил, каким очаровательным идиотом может быть мой Скорпиус Малфой?
Он действительно свято верил в то, что зеркало, которое десять минут назад припер Наземникус, было приданым за Доминик. Самое интересное, что когда вниз спустилась сонная Доминик, на ходу распутывавшая пальцами длинные волосы, она, выслушав тираду Скорпиуса, пожала плечами, свято поверив в то, что за нее прислали приданое. Да еще и подтвердила, что зеркало вполне в мамином вкусе.