Ученик афериста

Холодные искры в ее глазах никуда не исчезли.

— Его нужно поставить на учет министерства…

— Закрой рот.

И, как ни в чем не бывало, пошла заваривать чай.

— Луи опасен. — Этот аргумент никак не оспорить.

— Ал, если я узнаю, что ты попытаешься снова выдать его, поверь, я окажусь опасней любого оборотня Британии, — сухо ответила Доминик. — Чай будешь?

Какой к черту чай?

Ты скрываешь оборотня ото всех, пытаешься шантажировать меня облавой отца, а сейчас предлагаешь мне чай?!

— Почему он сказал, про «не появляйся за городом»? — вскинулся я, развернув к себе Доминик. — Потому что сегодня он будет там обращаться? Потому что знает, что убьет кого-то сегодня?

— Он никогда никого не убивал, — прорычала Доминик, уткнув палец мне в грудь. — Никогда.

— И ты ему веришь? Очнись, Доминик, оборотни не контролируют себя, они могут и не понимать, что ночью кого-то раздирают, — крикнул я, вспоминая, что мне рассказывал об оборотнях Моран. — Что ты будешь делать, если твой Луи убьет кого-нибудь? Промолчишь и поможешь ему избавиться от остатков тела?

Звонкая пощечина обожгла мою левую щеку огнем. Я пошатнулся, но инстинктивно руку к щеке не прижал.

— Ты еще здесь только потому, что Скорпиус не знает о том, какой ты урод, — прошептала Доминик чуть дрогнувшим от ярости голосом. — И я не скажу Скорпиусу о том, что здесь было. Сейчас мы сядем пить чай и забудем сегодняшний день. Если же нет, и ты снова поднимешь эту тему, я разобью себе лицо о дверной косяк и скажу Луи, что это твоя работа. Подумай, сколько минут после этого ты проживешь.

Я только и мог, что молчать.

— Если же ты вздумаешь выдать секрет Луи, я сделаю то, что обещала на берегу. Ты понял, меня, Альбус?

— Почему ты это делаешь? — снова спросил я.

— Потому что он мой брат, — снова ответила Доминик. — Смог бы ты сделать то же ради Джеймса и Лили?

Часы на стене очень громко тикали, даже слишком громко.

Не знаю, с чего бы я об этом подумал.

— По глазам вижу, что не смог бы, — усмехнулась Доминик. — Поэтому, ты урод вдвойне.

И снова, как ни в чем не бывало, вернулась к завариванию чая.

— А ты двуличная, — протянул я, глядя, как кузина бросает в заварник чайные листья и кусочки лимонной кожуры. — Доминик — жена Скорпиуса категорически непохожа на Доминик — сестру Луи.

— Все мы двуличны, — пожала плечами Доминик. — Вопрос только в том, чего ради.

И вдруг добродушно мне улыбнулась. От этой улыбки мне стало не по себе.

Мы сидели в гостиной и молча пили чай. И оба ждали Скорпиуса.

Сегодня нам его катастрофически не хватало.

========== Глава 8. ==========

На Шафтсбери-авеню было спокойно.

На Шафтсбери-авеню мы с кузиной не испепеляли друг друга взглядами.

На Шафтсбери-авеню вернулся Скорпиус.

Кажется, он стал неотъемлемой частью это кукольной квартирки: только когда белобрысая фигура моего заклятого друга появилась в коридоре, тихо закрыв за собой входную дверь, мне показалось, что наконец-то квартира выглядит так, как она должна выглядеть. Будто Скорпиус был каким-то предметом интерьера, каким-нибудь милым украшением.

Не знаю, что там происходило у Скорпиуса в семье, но после долгих разговоров с родней, он возвращался домой с таким выражением лица, словно разрывался между желанием немедленно уснуть и тягой к убийству.

Я даже не спрашивал, что происходит в жизни моего друга, не знаю, винить ли себя за это. У Скорпиуса была его заветная Доминик, которая для него и поддержка, и опора, и благодарный слушатель, и личный психолог, и еще много кто. Можно сказать, Малфой и его проблемы были в надежных женских руках.

Меня же беспокоило другое, никак не связанное с соседями по квартире.

— Короче говоря, Джеймс отвел меня к проститутке, — протянул я, сидя на продавленном диване в доме Наземникуса Флэтчера, отклонив голову вправо. — Ну и вот.

Флэтчер, склонившись надо мной, не отрывался от курения, наполняя комнату мерзким запахом дешевенького табака.

— Я даже не знаю, что в этой истории смешнее: тот факт, что брат водит тебя по шлюхам, или то, чем тебя шлюха наградила, — гоготнул он, и, промокнув кусок довольно грязного бинта в стакане с виски, прижал его к моей довольно большой открытой ране на шее. — Да не боись, студент, алкоголь лечит все, кстати, глотни немного.

Я послушно сделал глоток, не обращая внимания на то, как дико печет рана.

— А вообще, не самое страшное, что можно подцепить от уличных девок. Ну цапнула разок за шею в порыве страсти, ничего заживет. Вот, помню, был у меня знакомый, которому сифилисом половину лица изъело…

— Старый, ты тактичен, как всегда, — проворчал я. — Вот что мне с этим делать?

— Господи, да пластырем заклей и делов-то. Ну или бадьяном промой.

Я презрительно фыркнул.

Конечно, самым верным решением было обратиться к врачам, тем более, что мне не нравился багровый отек у краев раны, но на вопрос, откуда такое увечье, я не знал, как отвечать.

— Я тебя умоляю, Поттер, в Мунго скорее поверят в то, что ты обнимался с бешеным цербером, чем ходил пьяный по девкам, — гоготал Наземникус. — С твоей-то родословной и выражением лица, как у наивного девственника из католической школы.

— Вот ты смеешься, а я, можно сказать, вчера почти влюбился, — буркнул я, прижав бинт покрепче к ране.

Наземникус разразился хриплым хохотом, тут же подавившись табачным дымом.

— В кого? В проститутку?

— Между прочим, она хорошая женщина, — упрямо возразил я.

— Женщина? Сколько ей? Больше сорока пяти?

— Неважно, — уклончиво ответил я.

Флэтчер снова затрясся от смеха.

— Небось, есть о чем поговорить с этой мадам? — поинтересовался он.

— Именно.

— И внутренний мир у нее богатый?

— Побогаче твоего, старый.

— И так тебя понимает…

— Да-да.

— И собеседник замечательный…

— Точно.

— Карманы проверь, малыш. По ходу, тебя обчистили.

Я закатил глаза и недовольно стиснул зубы.

— Ну, — хмыкнул Наземникус. — Чего утром недосчитался? Кошелька или документов?

— Мобильного, — буркнул я. — Ну хорош тебе ржать!

Наземникус набил трубку очередной щепоткой своего мерзкого табака и, всласть наслаждаясь своей правотой, развалился на кресле. Тяжелая золотая цепь на его шее блеснула в свете солнечных лучей, проникших в комнату, несмотря на довольно грязные окна и пыльные шторы.

— А знаешь, кто из колдунов бьет все рекорды по хождению к проституткам? — спросил Наземникус с видом человека, уже ожидающего от меня отрицательный вопрос.

— Драко Малфой?

— Откуда знаешь?

— Я дружу с его сыном, не забывай.

— Послал же Бог друга.

— Да не то слово.

Наконец я, залепив рану шее тремя пластырями (один скрыть этот ужас не мог), покинул прокуренный дом.

На этом тема проституток не была закрыта. Весь день упоминания о женщинах этой древнейшей профессии меня преследовали, как навязчивые гости.

Открыв своим ключом двери квартиры на Шафтсбери-авеню, я, осторожно вошел в коридор, надеясь, не попасть под тяжелый взгляд Доминик, но вся осторожность тут же улетучилась, когда на весь квартал прогремел чудовищный взрыв.

Рухнув на пол, я, прикрывая голову свежим номером «Пророка», словно это бы спасло от взрывной волны, которой выбило окна, закашлялся, вдыхая носом мерзкий едкий дым, заполонивший квартиру, приоткрыл глаза.

— Хуясе жахнуло! — послышался восторженный голос Скорпиуса из кухни.

— Малфой, твою мать! — рявкнул я, поднявшись на ноги. — Что ты сделал?!

Доминик, метавшись из стороны в сторону, восстанавливала нанесенный взрывом ущерб волшебной палочкой, одарила меня чуть холодным, но, в целом, не таким колючим взглядом, как ожидалось.

— Малыш, ну не получается у тебя, — осторожно сказала Доминик, магией рассеивая тяжелый смог. — Вылей зелье в унитаз и не трави соседей.

— Зелье? — удивился я.

Когда смог рассеялся стараниями кузины, я заметил на кухне и виновника взрыва.