Страница 17 из 32
_Тайный советник_. Очаровательна, честное мое слово. В высшей степени отрадное явление. Оазис в пустыне нынешнего бытия.
_Господин Шульц_. Нуждаюсь в такой отраде в немногие минуты досуга. Почтительнейше прошу взвесить: мы, организаторы тыла, всегда наготове. Нервы вечно напряжены. Неусыпные заботы, ответственность. Например: в твоем распоряжении железо, сахар, селитра, глицерин. Что делать? Поставлять сковородки домашним хозяйкам или Гинденбургу - пушки? Сахар для варенья, селитру для копчения, глицерин для женских ручек или все это Людендорфу на военные нужды? Проблема! Дилемма! Флюгер. Геракл на распутье.
Кстати, рассчитываю на небольшое одолжение, господин тайный советник. В вашем ведомстве работает один господин. Он во что бы то ни стало хочет вырвать для потребительских надобностей пару тысяч тонн сахару, реквизированных мною. Чушь! Пусть народ поглощает немножко меньше повидла. Главное, чтобы наши доблестные фронтовики и так далее.
Ну-с, так когда же Анна-Мари будет иметь честь видеть вас у себя?
_Тайный советник_. Вы серьезно хотите это устроить? Чудесно! Чудесно! А что касается сахара, то мы уж как-нибудь урезоним нашего друга народа. Нельзя же вечно потворствовать излишествам черни!
_Анна-Мари_ (возвращается, залпом выпивает шампанское). Горю!..
_Тайный советник_. Чудесно. Монада. Врожденная гармония в движениях.
_Господин из австрийского посольства_ (аплодирует двумя пальцами). Прэ-е-лестно. Прэ-е-лестно. Стиль Кокошка.
_Господин Шульц_. Одобряю. Темп. Движение. Мотор в крови.
_Изобретатель центрального охлаждения_ (снова начинает рассказывать). О невезении я могу сложить целую поэму. До войны я жил в Бангкоке... приспособить тропики для европейца... система центрального охлаждения... а теперь, в Центральной Европе...
_Шансонетка_ в костюме сестры милосердия. Поет куплеты.
_Раненый_ появляется. Бледный, очень молод. Оглядывается.
Нерешительно подходит к соседнему столику.
_Кельнер_ (враждебно). Что угодно господину?
_Раненый_. Кружку пива, пожалуйста.
_Кельнер_. Пива у нас нет. Только шампанское.
_Шансонетка_ (поет припев).
Да, красный крест мой стяг.
Да, я решила так.
Да, красный крест,
Да, красный крест,
Ура, ура, ура!
_Господин из австрийского посольства_ {аплодирует двумя пальцами). Прэ-э-э-лестно. Прэ-ле-стно.
Шансонетка поет вторую строфу.
_Раненый_ (медленно, в раздумье). Ну что ж, тогда, пожалуй, придется уйти.
_Анна-Мари_ (с момента появления раненого все время с интересом следит за ним). Посмотрите-ка.
_Господин Шульц_. Что там такое? Ну да, конечно. Никакого такта у этих парней. Одичали на фронте. Мозолят глаза своим видом. Для чего, я вас спрашиваю, оплачиваются все эти дорогие госпиталя и лазареты?
_Анна-Мари_. Я не хочу, чтобы он так ушел.
_Тайный советник_ (пылко). Ну, конечно же, конечно же, мы позовем нашего воина сюда, сударыня. Сочувствие раненым героям - высшая добродетель немецких женщин.
_Господин Шульц_ (пожимает плечами). Рецидив настроений в стиле мадонны. (Тайному советнику.) Как вам угодно. Эй, вы! Фронтовик. Камрад! Герой! Присаживайтесь к нашему столу.
Раненый оглянулся и, не останавливаясь, идет дальше.
_Анна-Мари_ (догоняет его почти у дверей; настойчиво, тихо). Мы не хотели вас обидеть. Мы очень просим вас.
_Раненый_. Что ж, если это так... (Следует за ней.)
_Господин Шульц_. Ну, первым делом хорошенько смочить горло. Вам, надо полагать, немножко странно здесь, а? После грохота и мерзости фронта вдруг мирные, солидные бюргеры уютно сидят за стаканом вина. Цветник красивых женщин. Песенка. День для труда, вечер для отдыха. Вечерний досуг. Ну-с, а теперь расскажите нам что-нибудь вы.
_Раненый_. Нет. Мои рассказы здесь не к месту. Я не стану ничего рассказывать, пока эта девка там распевает.
Неловкое молчание.
_Господин Шульц_. Ого-го! Вот это называется - рубить сплеча. (Шумно.) Люблю гордых испанцев. Не хотите рассказывать - не надо. В конце концов зачем отбивать хлеб у военных корреспондентов?
Пауза. Слышно лишь пение шансонетки.
_Шансонетка_.
Да, красный крест мой стяг.
Да, я решила так.
Да, красный крест,
Да, красный крест,
Ура, ура, ура!
_Раненый_. Я лучше пойду. Я только мешаю.
_Тайный советник_. Что вы, что вы. Герой - всегда желанный гость.
_Господин Шульц_. Даже если он лишен салонных манер.
_Анна-Мари_. Я вас не хотела обидеть. Верьте мне, прошу вас. (Протягивает ему руку.)
_Раненый_ (берет ее руку). Благодарю. (Уходит.)
_Господин Шульц_ (качает головой). Сумасшедший дом.
_Тайный советник_. Очаровательно. Очаровательно. Подлинная немецкая женственность.
_Шансонетка_ (повторяет припев).
Красный крест сюда,
Да, этим я горда.
За красный крест, за красный крест
Ура!..
_Господин из австрийского посольства_ (аплодирует двумя пальцами). Прэ-э-э-лестно. Прэ-э-э-лестно.
9
Крестьянский двор. Отец Томаса - старый крестьянин,
одет в полугородской костюм; суровое, недоверчивое лицо.
Старик чинит деревянные грабли.
_Анна-Мари_ (входит). Вы - господин Матиас Вендт?
_Отец Томаса_. Да.
_Анна-Мари_. Я знакома с вашим сыном.
_Отец Томаса_. Приходит много людей, которые знают моего сына.
_Анна-Мари_. Здесь, значит, он родился. (Осматривается. Широкий холмистый ландшафт. Вдали - смутные очертания гор.)
_Отец Томаса_ (с мягкой насмешкой). У нас тут и глядеть не на что, фрейлейн.
_Анна-Мари_ (взглядывает на него). Не любопытство привело меня сюда.
_Отец Томаса_. Было бы умнее, если бы он остался здесь. Скот не бывает благодарным или неблагодарным. Пашня не бывает благодарной или неблагодарной. Люди же всегда готовы убить того, кто хочет им добра.
_Анна-Мари_. Он в списках пропавших без вести. Я очень беспокоюсь.
_Отец Томаса_. Беспокоиться нечего.
_Анна-Мари_. Вы что-нибудь знаете о нем?
_Отец Томаса_ (тихо, ровно). Я его вижу.
_Анна-Мари_. Вы его видите?
_Отец Томаса_. Да, иной раз. Томас лежит на дне глубокой ямы. Он бледен и не может шевельнуться. Время от времени сверху скатываются комья земли.
_Анна-Мари_ (наклонившись вперед, напряженно слушает). Вы это видите?