Теория мироустройства

От этих слов оба находящихся тут человека — Исао, несмотря на слова Юкари, не мог считать себя кем-либо иным — ощутили ужас. Они просто не могли понять, как можно так играть с людскими судьбами, как это делала эта женщина. Исао с Чиюри чувствовали к ней отвращение, и в то же время в них укоренился страх перед ёкаем, для которого человеческая жизнь — лишь череда предсказуемых поступков, а сам человек — не более чем фигура на игровой доске. Юкари в их глазах была самым настоящим монстром.

— В-вы… — Исао хотел было озвучить все свои мысли, полные ужаса и негодования, но в конце концов лишь с трудом выдавил из себя сиплое: — Господи, как это всё бесчеловечно…

Услышав его слова, Юкари невесело усмехнулась и пожала плечами.

— А что ты хотел от меня, Исао-кун? — с горькой улыбкой поинтересовалась она. — Я ведь не человек — я ёкай. Ёкаям не положено быть слишком человечными…

Ран, до этого хранившая молчание, быстро взглянула на госпожу с коротким выражением сочувствия в глазах, а затем отвернулась и полным боли голосом прошептала:

— Как жаль, что даже вы нередко на это не способны, Юкари-сама…

Юкари услышала её и невольно отвела взгляд, чтобы скрыть зародившуюся в нём тревогу и горечь.

Вновь повисло тяжёлое молчание. Исао отчаянно пытался разложить полученную только что информацию по полочкам, но выходило из рук вон плохо: едва он пытался ухватиться за какую-нибудь мысль, как тут же на её место приходила другая, а предыдущая безнадёжно ускользала между пальцев, словно песок, и так по кругу. В результате в его голове образовалась ужасная каша, мешанина из боли, ненависти, печали, отчаяния и ещё чего-то ужасно мучительного. Особенно на фоне всего этого выделялось осознание жестокой истины: “Всё это время эта женщина манипулировала мной, использовала для достижения своих целей. Я думал, что управляю собой, но она просто всё просчитывала и наслаждалась шоу, в котором всё шло по её сценарию!”

Пока Исао пытался прийти в себя, Чиюри беспокойно смотрела ему в лицо. В его глазах она читала все его эмоции, словно раскрытую книгу, и прекрасно видела, насколько он подавлен и даже уничтожен свалившейся на голову информацией. И пусть Чиюри чувствовала себя ненамного менее паршиво, она осознавала, что в этой ситуации у неё есть огромное преимущество перед сломленным новостями Исао: она привыкла к трудностям. Да, переживать их каждый раз было сложнее, да, всё чаще хотелось опустить руки после каждой новой неудачи, но Чиюри понимала, что все жизненные испытания не только бьют по ней, но и закаляют дух, становясь чем-то будничным. Для Исао же всего этого за один раз было слишком много, и он просто не мог выдержать груза подобных сведений. “Ещё бы! — невесело думала Чиюри. — Узнать, что ты столько времени был пешкой в руках ёкая, которого ты вообще впервые видишь — тут и свихнуться недолго!”

Чувствуя, что никто, кроме неё, не поможет Исао, Чиюри вновь подошла к нему и осторожно взяла за руку. Исао никак на это не отреагировал, продолжая пустым взглядом буравить землю. “Нужно как-то вывести его из этого состояния, — взволнованно подумала Чиюри. — Иначе его упаднические мысли и правда могут свести его с ума”.

Чиюри прежде много раз приходилось подбадривать Юмеми после провалов. Для этого учёной нужно было показать, что она не одна, что ассистентка всегда поддержит любое её решение. Однако для того, чтобы вытянуть Исао из пучины его гнетущих мыслей, подобный метод не подходил. Тогда Чиюри стала лихорадочно соображать, как бы отвлечь его. В итоге она не придумала ничего лучше, чем попытаться слегка перевести тему и при этом выяснить то, что беспокоило её саму.

— Послушай, Исао-кун, — задумчиво начала она. — Я понимаю, что, наверное, сейчас не совсем время, но меня мучает один вопрос. Я примерно поняла, кто сама по себе эта Мари… Мери… Маэри… Мэари…

— Марибель, — безразлично поправил Исао, скосив на неё глаза.

Чиюри смутилась.

— … Марибель, — повторила она, и против воли у неё вырвалось ворчание: — И кто только придумывает такие сложновыговариемые имена… — Поймав на себе выжидающий взгляд Исао, Чиюри стушевалась, а затем потрясла головой и уже в полный голос произнесла: — Теперь меня мучает один вопрос: кто эта Марибель конкретно для тебя?

Исао удивлённо моргнул. Вопрос Чиюри застал его врасплох и действительно частично отвлёк от переживаний. Сначала Исао подумал, что как-то неправильно её понял, но выжидающий и в то же время взволнованный взгляд Чиюри убедил его, что он не ослышался. Тогда Исао отвёл взгляд, боковым зрением заметив, что Юкари в нетерпении и каком-то странном возбуждении также ждёт его ответа. Он прекрасно понимал, что не обязан ни с кем делиться подробностями своей жизни, но всё-таки решил, что слишком долго держал всё в себе. Именно поэтому Исао тяжело вздохнул, прикрыл глаза и монотонно начал:

— Марибель Хан — студентка-психолог, которая учится со мной в одной группе. Это девушка, которую я около года провожал вечерами через тёмный парк в больницу, где она навещала свою подругу, которая всё это время не приходила в сознание. Это, несомненно, умная и разносторонне увлечённая личность. Это человек, который, несмотря ни на что, не заслужил всего того, через что ей пришлось пройти из-за некоторых личностей, — на этих словах он сделал паузу и невольно раздражённо нахмурился, думая о Юкари. Затем он глубоко вдохнул, медленно поднял веки и упавшим голосом сказал: — А ещё это девушка, которую я…

Последнюю часть фразы он произнёс настолько тихо, что, будь вокруг хоть какой-нибудь звук, он бы, несомненно, заглушил слова Исао (а на лужайке было уж слишком тихо для леса, что не могла не заметить Чиюри, которая списала всё на какой-то барьер Юкари, созданный из нежелания впутывать в их разговор лишних ёкаев или людей). Однако все присутствующие буквально затаили дыхание, слушая его признание, и ничто не перекрыло его слова. Едва заслышав их, Чиюри растерялась и захлопала глазами. “Нет, конечно, я предполагала нечто подобное, но не думала, что он скажет это вслух…” — рассеянно подумала она, не отводя от Исао удивлённого взгляда. Исао же даже не смотрел на неё, устало уставившись в одну точку на земле.

Его слова привлекли внимание не только Чиюри, но и парочки ёкаев. Даже собранная Ран склонила голову набок, с интересом глядя на развернувшуюся перед ней сцену, что уж говорить о Юкари. Едва Исао договорил, ёкай границ буквально просияла: на её лице появилась радостная улыбка, глаза заблестели каким-то детским восторгом. Не сдержав чувств, она наконец иронически воскликнула:

— О, что я слышу? Неужели Акамива Исао наконец-то признал, что любит Марибель Хан?

Едва её голос прорезал тишину лужайки, Исао раздражённо скрипнул зубами. Яростно взглянув Юкари в лицо, он остервенело выкрикнул:

— Да, я, чёрт возьми, люблю Марибель!!! — После этих слов он резко выдохнул и скороговоркой затараторил: — Я считал это нелогичным и бессмысленным, но сколько можно закрывать глаза на такого слона в гостиной? Если я не помешался, то моему поведению существует лишь одно объяснение. Я провожал её по вечерам целый год, хотя мне было вовсе не по пути уже спустя полторы недели, не проходит и дня, чтобы я не думал о ней, я отверг девушку, которая, в принципе, мне нравилась, потому что случайно вспомнил Марибель…

— Стой, так ты поэтому меня тогда отшил?! — догадалась Чиюри, и её глаза распахнулись ещё шире.

— … именно из-за беспокойства о Марибель я так сильно хочу вернуться в свой мир, — продолжал Исао, не обратив на комментарий Чиюри никакого внимания. Затем он, окончательно поддавшись эмоциям, в сердцах заключил: — Наконец, я ради неё с жизнью был готов расстаться!..***

Исао брёл по тротуару в пресквернейшем расположении духа. Не поднимая головы от земли, он хмуро пинал подвернувшийся под ногу камешек. “И где были мои мозги пять минут назад, когда я ей такое говорил?.. — с досадой и горечью подумал Исао, а затем язвительно сказал сам себе: — Поздравляю, Исао, ты просто олух без чувства такта!”