Теория мироустройства

“Да уж, им-то уж точно есть кому довериться…” — подумал Исао, пересекая очередной коридор на пути в свою комнату. На секунду он почувствовал укол лёгкой зависти к этой парочке, но эта эмоция быстро уступила место приятному теплу, разливавшемуся в груди при воспоминании о заботливой улыбке Чиюри. “И всё-таки что бы она конкретно ни чувствовала, она очень привязана к своему профессору”, — окончательно убедился Исао.

Комментарий к Глава Десятая. Не-единая магическая теория мира

Фанфики, определяющие завтрак, а также способы заработка тоходевочек-инженеров и изобретателей, придуманные после отхода от температуры в первые ночи 2017 года.

========== Глава Одиннадцатая. Бессонные глаза доктора Лейтенси ==========

— Знаете, Акамива-сан, по-хорошему, я уже давно должна была выразить вам свою благодарность.

Исао скосил глаза на свою спутницу: Марибель серьёзно смотрела на него из-под почти надвинутой на глаза шапки. Едва он взглянул на неё, на её губах появилась лёгкая смущённая улыбка, и она пояснила:

— За то, что вы тратите своё время и провожаете меня до станции. Вы ведь могли бы уходить пораньше, а не ждать меня, если бы захотели.

Её на удивление официальный тон слегка обескуражил и в то же время позабавил Исао. Не сдержав усмешки, он беззаботно заявил:

— Ну, я просто не мог спокойно жить, зная, что моя одногруппница каждый вечер ходит по мрачному парку одна. Пожалуй, будь ты на моём месте, ты бы тоже не терпела такой вопиющей несправедливости, Хан-сан, и поспешила бы её исправить, — преувеличенно драматично закончил Исао, после чего вновь усмехнулся и взглянул на неё с задором.

Марибель хихикнула в кулак.

Это уже давно стало для них своеобразной традицией. Практически каждый вечер после университета они встречались на станции, затем вместе доезжали до больницы, расходились каждый в своём направлении, после окончания времени посещения встречались вновь и пересекали парк уже на обратном пути. Сначала Марибель плохо шла на контакт: когда Исао пытался завязать с ней разговор, она отвечала довольно рассеянно, словно застигнутая врасплох, и как-то односложно. Исао чувствовал, что его присутствие вызывает у неё смешанные чувства: она одновременно радовалась тому, что у неё есть компания в этом мрачноватом месте, и в то же время ей как будто было немного неловко находиться рядом с ним. “Видимо, она всё-таки довольно стеснительная”, — сделал вполне закономерный вывод Исао.

Однако постепенно лёд между ними начал таять. Сначала Исао удалось втянуть Марибель в разговоры об учебных делах, затем — об институтской повседневности, а в итоге они и вовсе перешли на диалоги о более отвлечённых темах. Исао был удивлён, узнав, что Марибель интересуется исследованиями космоса и лунными турами в частности, а также что она при этом увлекается традиционной культурой Японии. “Впрочем, всё это вполне объяснимо: иные галактики сейчас действительно актуальны, а, судя по слухам о её родственниках, она наверняка выросла на каких-нибудь легендах и преданиях”, — рассудил Исао.

При всём при этом Марибель упорно держала Исао на некотором расстоянии. В университете она всё так же не торопилась вливаться в его компанию, несмотря на неоднократные попытки сблизиться. Он честно пытался пробовать приглашать её куда-либо кроме постбольничных прогулок по мрачноватому парку, но Марибель неизменно отвечала вежливым отказом, ссылаясь на учёбу или важность своих вечерних визитов. В конце концов, Исао оставил эти попытки и решил просто терпеливо провожать её по вечерам, надеясь, что однажды она всё-таки приоткроет полог своей таинственной личности.

Пока дело продвигалось достаточно медленно. Увлекаясь каким-то явно интересным ей рассуждением, Марибель частенько вдруг обрывала себя на полуслове и резко мрачнела. Она явно не желала посвящать Исао в свои переживания, а ему пока доставало такта не давить на неё, несмотря на снедающее его любопытство. Он до сих пор не мог перестать задаваться тысячей вопросов по поводу Марибель, а та, как назло, даже в речи сохраняла некоторую отчуждённость и официальность.

Впрочем, сдвиг, конечно, всё-таки был.

Как ни иронично, самая активность периода “оттепели” выпала на зиму. Вот и сейчас Исао и Марибель брели рядом по хрустящему под их ногами снегу, возвращаясь после раннего в тот день окончания времени посещения. Мороз щипал щёки путников, пока они неспешно шли по направлению к станции мимо укрытых снежными одеялами скамеек и изогнутых деревьев, из-за искрящейся белизны, залепившей их чёрные стволы, кажущихся какими-то сказочными растениями, а не совершенно прозаичными клёнами. День выдался солнечным, и часть его очарования сохранилась до вечера. Можно сказать, что во время заката он даже приобрёл особый шарм: небо розовело, облитое последними лучами заходящего за горизонт солнца, по нему плыли редкие лёгкие облака, отливающие сиреневым и золотистым, и всё буквально заполонил мягкий свет.

Внезапно среди этой зимней сказки раздался голос Марибель.

— А знаете, Акамива-сан, вы сейчас напомнили мне одного человека… — задумчиво проговорила она.

Исао посмотрел на неё с удивлением. Она впервые на его памяти говорила ему что-то о ком-либо, с кем она контактировала. Сейчас Марибель глядела куда-то в небо, и на её щеках Исао с удивлением заметил румянец. “Это ведь явно не просто следствие мороза, да?” — подумал он с каким-то непонятным ему самому подозрением.

И вдруг Исао поймал себя на том, что заглядывается на свою спутницу и находит её очень прелестной. В её глубоких фиолетовых глазах отражались розовые искорки заката, щёки слегка алели всё тем же румянцем, а на губах играла мечтательная и в то же время ностальгическая улыбка. Сейчас Марибель выглядела в его глазах как никогда гармонично. На фоне бежевого пуховика и светлой кожи её взгляд выделялся ярче, из-под белой шапки по плечам струились два золотистых водопада волос, за полгода отросших с длины по плечо до лопаток. И главное: в её выражении промелькнуло что-то помимо свойственной ей тоски, которую Исао уже столько времени наблюдал в её глазах. Что-то светлое и нежное.

Внезапно в голове Исао всплыл один недавний разговор с Тацуми. Друг, похоже, долгое время наблюдал за его попытками наладить контакт с Марибель, а пару дней назад вдруг с заговорческой ухмылкой кивнул в её сторону, пока она не видела, и, понизив голос, хитро поинтересовался:

— Неужели наш старина Исао влюбился в прелестную европейскую одногруппницу?

Исао в ответ на это вскинул брови.

— Интересные сведения, Тацуми, — заметил он и тут же с ухмылкой добавил: — Правда, к сожалению, я, похоже, опять узнаю обо всём последним.

Тацуми покачал головой, смерив его недоверчивым взглядом.

— Только не говори мне, что ты ухлёстываешь за ней чисто из развлечения, Исао, — протянул он. — Я был о тебе лучшего мнения. И да, отпираться бессмысленно: вас слишком часто видят вместе, — предупредил Тацуми всяческие спокойные контраргументы приятеля. — Кажется, уже весь факультет в курсе!

Тогда Исао из неловкого положения спас вовремя пришедший преподаватель, известный своей строгостью и злопамятностью, из-за чего Тацуми был вынужден отложить все разбирательства на потом. За время лекции Исао успел собраться и сформулировать спокойное объяснение своему поведению. Однако сейчас, когда Марибель была рядом, он впервые ненадолго усомнился в собственных словах.

Исао вдруг задумался: не переросло ли его любопытство в нечто большее?

Марибель, несомненно, вызывала у него симпатию. Когда они говорили, он чувствовал в ней ум и жажду знаний, и это определённо подкупало. К тому же, не признаваться самому себе, что он считает её милой, Исао считал преступлением. И, конечно же, он всё ещё не отказался от идеи развеять ореол таинственности вокруг Марибель. Однако влюбиться? “Нет, я пока не знаю её реальную, так что влюбляться тут не во что, кроме собственных фантазий”, — решительно ответил себе Исао.

Исао тряхнул головой, отгоняя глупые мысли, а затем улыбнулся и заметил: