Игра с отчаянием

— Что ты имеешь в виду?

Марибель взмахнула рукой.

— Да всё! — воскликнула она. — Каждый из нас всё это время держал что-то в себе, мучимый тревогами, неспособный хоть как-то облегчить этот груз. Но разве не мы сами говорили про доверие друг другу? Ну вот как можно настолько противоречить самим себе?! — Она развела руки, пылающим взглядом оглядывая окружающих. — Мы говорим о взаимной поддержке, но всё равно замыкаемся! Ладно Хиганбана-сан не хотела говорить о себе — она не так много общалась с кем-либо из нас, может, она рассказывала о своих тревогах брату, который сестра, или Марти-сану, — но вы-то что, Арисато-сан, Кишинума-сан?

— Ну, я не хотел тревожить кого-то своими проблемами, которые всё равно отсюда никак не решить… — смущённо ответил Ёшики, которому не посчастливилось стать главным объектом пристального внимания распалившейся Марибель из-за близкого расположения их мест.

Марибель раздражённо выдохнула.

— Неужели неясно, что груз тревог будет легче, если разделить его с кем-то? — спросила она.

— С друзьями? — невинно поинтересовалась Хина со своего конца зала, склонив голову набок.

Марибель вздрогнула и удивлённо взглянула на Хиганбану: та смотрела на неё с детским интересом, искренне желая узнать ответ. Марибель медленно кивнула.

— Пожалуй, так, — согласилась она.

Хиганбана кивнула и впала в глубокую задумчивость. Она тщательно анализировала свои взаимоотношения с близкими… и в одном моменте обнаружила промашку. Промашку, которая, возможно, в итоге привела к смерти её любимой сестры. “Я не доверяла ей, как могла бы”, — в ужасе осознала Хина. И дело было вовсе не в подозрениях во время её вынужденной амнезии — нет, Хиганбана сделала это ровно в тот момент, когда решила закрыться ото всех. Да, она сказала, что будет любить Дею как прежде, и она действительно любила, но она не позволяла Орхидее протянуть руку помощи. В результате Дея оказалась отделена от неё стеной непонимания. Это была не невинная таинственность, так свойственная Хине — это был полный отказ довериться. Таким образом они не только не разделили ношу тревог, но и создали дополнительную — переживания Орхидеи, которая хотела помочь Хиганбане, но не имела ни малейшей возможности. “Будь я хоть чуть-чуть ближе, я бы раньше всё вспомнила… — с раскаянием подумала Хина. — Это моя вторая наихудшая ошибка, после той, когда я упустила Тау…” Хиганбана взглянула на Тау исподлобья, с отвращением свидетельствуя её наглую ухмылку.

— И вы готовы рассказывать о своих тревогах людям, которых вы знаете пару месяцев? Вы действительно можете назвать таких людей “друзьями”? — насмешливо поинтересовалась Эрика, впервые за долгое время подавая голос.

Марибель перевела взгляд на Супер Детектива и встретилась с её вызывающей улыбкой. Супер Мечтательница не колебалась ни секунды с ответом. Она гордо подняла подбородок и объявила:

— Ну, первому встречному доверяться, конечно, опрометчиво, но этим людям я уже доверяла свою жизнь, так что тревоги — мелочь в сравнении с этим!

Эрика улыбнулась, словно принимая этот ход.

— Good. Тогда, может, поведаете им о своих тайнах, раз уж решили устроить вечер откровений? — задала она следующий вопрос. Видя растерянность на лице “соперницы”, Эрика пояснила: — Я говорю о вашем нарушении ваших же договорённостей. Да-да, я знаю про вашу привычку читать определённую книгу по вечерам.

Эрика довольно прищурилась, победоносно улыбаясь. Марибель сразу стушевалась, когда речь зашла о её тайнах: её плечи опустились, она отвела взгляд, на лице отразилась потерянность — в общем, боевой настрой улетучился. “Как я и думала — как только дело доходит до них самих, такие герои сразу же сдаются! — подумала Эрика, не скрывая своего удовольствия. — Жалкое зрелище!” Она завела весь этот разговор исключительно ради одной цели: показать, что подобные идеалы — пустой звук, красивые слова, не подкреплённые толикой действия. И вот поведение Марибель окончательно убедило её в этом. Эрика уже готова была пустить очередной насмешливый комментарий в адрес Супер Мечтательницы, чтобы окончательно растоптать её, когда та вдруг встрепенулась и уверенно уточнила:

— Вы ведь о том, что я забирала дневник Ренко из шкафчика в раздевалке, хотя мы все договорились всегда держать его там, верно? Да, я знаю, что это было нехорошо, учитывая, что я пообещала этого не делать. — Марибель тяжело вздохнула и с виноватой улыбкой обратилась к Минато: — Простите, Арисато-сан, что не послушала вас. Но у меня была причина: мне нужно постоянно помнить о Ренко.

Минато раздражённо выдохнул.

— Послушай, Хан-сан, — начал он. — Я не осуждаю ни твои действия, ни тем более твою привязанность к подруге. Но ты хоть раз видела себя со стороны, когда речь заходит о ней? Твой взгляд, твоё выражение — просто копия выражения Фурудо, когда она говорит о расследованиях, или Хи… Хиганбаны во время диалога об азартных играх! Я боюсь, что у тебя это может перерасти в нездоровую зависимость! — заключил он уже на повышенных тонах.

Марибель смотрела на него в шоке. Её глаза были широко распахнуты, лицо застыло с выражением неверия, будто маска. Внезапно оно посерело, её губы задрожали, а глаза потемнели. Брови сдвинулись на переносице, лицо приобрело жёсткое выражение, и Марибель тихо, но твёрдо произнесла:

— Вы хотите сказать, что я похожа на наркомана, Арисато-сан? Ну и пусть. Пока этот наркотик сохраняет мне хоть каплю рассудка, я…

— Вот только он делает совершенно противоположное и сводит тебя с ума! — решительно перебил Минато.

Марибель буквально затряслась, нервно сжимая кулаки.

— Да если бы я постоянно не вспоминала Ренко, меня бы уже давно уничтожило нечто из моих кошмаров! — с нотками истерики воскликнула она. — Каждый раз, когда я засыпаю, это что-то пытается меня убить, стереть моё существование, и только её образ спасает меня в самый последний момент! Если бы это были просто сны, то всё было бы нормально, но я уже как-то рассказывала вам, Арисато-сан, что это такое! Помните?!

Минато нахмурился. Он действительно помнил, как она описывала свой кошмар, нашедший в итоге отражение в реальности, но тогда так и не понял до конца, насколько правдив этот рассказ — она ведь использовала его, чтобы пригласить Минато на разговор о своём плане по добыче дневника подруги, а потом замяла эту тему. И вот сейчас она не только подтвердила правдивость своей истории, но и дополнила её ужасающей подробностью. Минато едва не потерял дар речи.

— Значит, ты видишь подобные сны каждую ночь? — наконец, сдавленно спросил он, и тут же его губы искривила болезненная улыбка. — Теперь ясно, что ты имела в виду, говоря, что хороши мы все…

Тау уже некоторое время с лёгкой загадочной улыбкой наблюдала их диалог. Воспользовавшись повисшей после слов Минато паузой, она как бы невзначай заметила:

— Кстати, раз уж вы сами об этом заговорили, Хан-сан… Строго говоря, то, что не даёт тому нечто убить вас — мой барьер!

Марибель напряглась. На её лице читалась враждебность, когда она мрачно спросила:

— Что вы имеете в виду? Хотите, чтобы я восхваляла ваш барьер?

Тау усмехнулась. Она подалась вперёд и с готовностью объяснила:

— Дело в том, что на вас, Хан-сан, охотится некое могущественное сверхсущество. Уж не знаю, чем вы его так привлекли — хотя нет, знаю, но не скажу, — но именно эта сущность перекинула вас с Усами-сан в мой мир, потому что здесь, видимо, вас легче убить. К сожалению для него, сами вы продержались до конца, так что оно решило взять ситуацию в свои руки. Да вот беда: мой барьер не пропускает его прямо внутрь, несмотря на его способности. Единственная ниточка, связывающая его с вами — ваши сны. Однако пока вы находитесь внутри барьера, вы в относительной безопасности. Получи я ту власть, которая на данный момент маячит в перспективе — и я смогу обеспечить вам полную защиту.

Марибель стояла в ступоре, не представляя, как на это реагировать. “Получается, на меня охотится настоящее опасное нечто? — подумала она, закусив губу. — Но с чего мне ей верить? Тау ведь вполне может врать, создавая иллюзию с помощью своей власти над миром, чтобы запутать меня…”