Игра с отчаянием

И тут он вспомнил, как однажды уже предпочёл уйти от этой проблемы. Разве кому-то стало лучше от того, что он проигнорировал Марибель, когда она так хотела рассказать ему правду о Хиганбане? Они лишь сами загнали себя в тупик недоверия. Тогда почему он продолжает желать отсидеться в углу? Сколько можно уже проявлять малодушие? Разве не он сам взял на себя роль лидера в этой ситуации?

Набрав побольше воздуха в лёгкие, Минато взглянул на Тау и возразил:

— Ты не права в том, что Кишинума всё скрывал. Он рассказывал о том, что его тревожит — так зачем же продолжать мучить себя подробностями? Разве ему стало бы лучше, если бы он пересказывал каждую твою провокацию?

Ёшики взглянул на него с виноватым видом, а затем отвёл взгляд и хрипло выдавил:

— Это не совсем то, что…

— О, то есть, вы не считаете значимой подробностью тот факт, что незадолго до пятого убийства он получил посылку из своего мира — голову своей девушки? — встряла Тау. Ёшики вздрогнул с выражением ужаса на лице, и остальные также побледнели. Тогда она продолжила с торжествующей улыбкой на губах: — Да, я сумела добыть такой сувенир. А ещё пообещала отправить его в другой мир, где она ещё жива. Как вы уже поняли, это вполне в моей власти, с тем-то ворохом вероятностей, что у меня есть. Так разве умолчать о таком важном событии — это признак доверия? А может, наш Хулиган-сан всё-таки рассматривал возможность убить кого-то из вас, а?

Ёшики ещё сильнее побледнел, хотя казалось бы, куда уж больше.

— Я бы никогда так не поступил! — воскликнул он.

— … Впрочем, даже если бы он решился рассказать правду, сомневаюсь, что в тот момент он нашёл бы слушателя, — продолжала Тау, словно не слыша ничего вокруг. — В конце концов… — На её лице растянулась издевательская ухмылка и, взглянув прямо на Минато, она торжественно объявила: — У его главного “субъекта доверия” тогда были более интересные собеседники!

В этот момент всеобщее внимание переключилось на Минато. Даже Ёшики, казалось, на мгновение отвлёкся от своих переживаний из-за недоумения.

— Что она имеет в виду? — осторожно поинтересовался он.

Минато стойко встретил подобное внимание. “В конце концов, чего-то такого и следовало ожидать…” — думал он, внутренне готовясь услышать насмешливый голос Тау, срывающий покров с его тайны. Однако голос, который он услышал, принадлежал вовсе не кукле. Голос, раздавшийся в звенящей тишине помещения, ударил его, как обухом, заставив все внутренности упасть куда-то в низ живота, а сердце на мгновение остановиться, чтобы в следующую секунду забиться в ускоренном ритме.

— Она ведь о той девушке, которая сейчас стоит за вашей спиной, Арисато-сан? — бесцветным тоном осведомилась Марибель, не глядя на него.

Минато побледнел. Его ноги подкосились, и ему пришлось схватиться рукой за трибуну, чтобы не упасть. “Она всё знала?! С самого начала?!” — пульсировала в висках полная первобытного ужаса мысль. Не в состоянии скрыть своего страха, он поднял глаза на Марибель: та стояла с непроницаемым лицом, глядя куда-то в сторону. Её профиль чётко вырисовывался на фоне изображения полуразрушенной школы на стене, фиолетовые глаза безразлично смотрели вдаль, губы были слегка поджаты. Она стояла, скрестив руки на груди, будто ей было совершенно всё равно, что она только что объявила во всеуслышание ужасающий факт.

А вот реакция остальных была более бурной. Кроме Тау, все, даже Эрика, пусть и в чуть меньшей степени, в шоке смотрели то на Минато, то на Марибель.

— Что за… — пробормотал Ёшики, но был перебит удивлённым возгласом Хины.

— Holy shit! — воскликнула она и тут же зажала рот руками, смутившись собственной эмоциональности.

Минато низко опустил голову и отрывисто выдохнул. Он хорошо видел, как дрожат его собственные руки, слышал, как в ушах стучит кровь. Пожалуй, ничего в этом месте он так сильно не боялся, как разоблачения из уст Марибель. Он и сам не понимал, почему его так пугает именно она. Почему-то это вызывало ассоциации с тем, чтобы получить нож в спину от собственного товарища. “Хотя скорее это был нож в спину с моей стороны…” — с горечью подумал он.

— Сколько уже ты знаешь об этом, Хан-сан? — наконец, сдавленно поинтересовался он.

Марибель быстро взглянула на него, но тут же отвела взгляд, крепче сжав пальцы на руках, и ответила:

— Впервые мне показалось, что я увидела её, с утра в столовой. Поэтому-то я и спросила вас, но вы явно не хотели об этом говорить. Тогда я решила, что мне вполне могло показаться на фоне стресса. — Марибель невесело усмехнулась. — В конце концов я во всём убедилась в кабинете химии. Тогда-то я поняла, что она есть. И, кажется, она с вами говорит, верно? — поинтересовалась она, вновь взглянув на Минато.

Тот поднял на неё глаза, а затем после небольшой паузы сдавленно кивнул. В этот момент он ощутил какую-то тяжесть на плечах, а затем, будто она говорила ему прямо на ухо, раздался голос Эношимы: “Теперь ты чувствуешь его вновь? Это прекрасное, всепоглощающее, безвыходное чувство отчаяния?”

Минато вздрогнул. Внезапно его мутный взгляд прояснился и он, словно чтобы отвлечься от слов Эношимы, торопливо заговорил:

— Да, это действительно так. Я слышу голос девушки, назвавшейся Эношимой Джунко — да, той самой, которая, по словам Тау, когда-то организовала тут убийственную игру, — уточнил он, видя выражение осознания на лице Ёшики. — А ещё именно она была автором того дневника, который я обнаружил в комнате в конце тайного хода. Она комментирует каждое событие, происходящее здесь, каждое моё действие, слово или даже мысль. Каждый божий день, с тех пор как я прочитал ту злополучную тетрадь, она рассказывает мне, как это замечательно — впасть в отчаяние.

В этот момент Эрика чуть-чуть отошла от Супер Повелителя персон.

— Какая назойливая шизофрения, — прокомментировала Хина, сочувственно глядя на Минато. На недоумённые взгляды остальных она объяснила: — Я в какой-то степени понимаю, каково это — слышать голос в своей голове, который в самый неподходящий момент лезет со своим “ценным мнением”. Эх, если бы я раньше соотнесла его с тем, что услышала незадолго перед смертью, то была бы сейчас без дыры в туловище! — сокрушённо воскликнула она.

Тау в этот момент скривилась и заметила:

— Ну, справедливости ради, ты действительно любишь какую-то дрянь, типа тех стрёмных певиц с мужским голосом или своей убогой сестры.

Хина хмуро взглянула на неё исподлобья. В этот момент Марибель поинтересовалась:

— Получается, вы, Хиганбана-сан, слышали голос Тау в своей голове?

Хина кивнула.

— Она комментировала некоторые мои пристрастия, когда я делала комплименты чему-то интересному, лишь бы поспорить! — посетовала Хиганбана. На недоумённые взгляды окружающих, буквально спрашивающие её: “И тебя это не смущало?!”, она пояснила: — Наверное, нормальному человеку внезапные голоса в голове показались бы странными, но я сама всегда была самой странноватой из нас семерых, так что подумала, что это авторская задумка. Правда, в итоге выяснилось, что игнорировать эту проблему было не лучшим решением, — с кривой ухмылкой заключила она.

На некоторое время в зале повисла тишина. Все молчали, переваривая полученную информацию. Вдруг Ёшики сердито сплюнул, привлекая всеобщее внимание.

— В чём дело, Кишинума-сан? — поинтересовалась Хина, склонив голову набок.

Ёшики даже не взглянул на неё. Сейчас он смотрел исключительно на одного человека в этом зале.

— Ну и придурок же ты, Арисато, — вдруг отчётливо произнёс он.

Минато от неожиданности растерял весь свой виновато-мрачный ореол и в шоке уставился на Ёшики. Тот же уверенно продолжал:

— Да, ты придурок. Его столько времени изводит какая-то сумасшедшая баба, а он молчит, как партизан! Ты какого чёрта никому ничего не говорил?!

Минато смутился.

— Но ведь ты тоже молчал о своей девушке…

— Это другое! — возразил Ёшики, чувствуя, как у него предательски заалели щёки. — Она за пределами этой школы, и исправить ситуацию можно только выбравшись отсюда. Но твоя-то проблема здесь, совсем рядом! Нашёлся мне тут герой — решил один бороться! А кто нам до этого втирал про важность доверия и взаимопомощи, а? — ехидно поинтересовался он.