Страница 106 из 107
- Так на чем мы остановились, Глеб-Реза? - хозяин дома демонстрирует прежнюю любезность.
- На том, что им нужны очень маленькие и очень исполнительные майоры Фроловы, - это прошелестели своей листвой абрикосовые деревья под дуновением свежего ветерка.
- Убрать их, - велит хозяин и сразу появляются слуги с топориками, которые рубят деревья в щепки и швыряют в огонь.
"Дай деру, Глеб", - вытеснено по-арабски на отвалившемся вдруг со стены куске штукатурки.
- Разрушить, - коротко рыкает Саид. Набегают люди с молотками, быстро раздалбывают стену и топят ее обломки в пруду.
Я пытаюсь встать, это почти невозможно ввиду полного оцепенения и окостенения. Я рвусь, хотя меня сжимают крепкие руки прислужников Бела. Я выворачиваюсь, но на меня набрасывают сети, тряпки, ковры, меня вяжут ремнями и веревками, на меня ставят сапоги с загнутыми носами и туфли без задников.
Наверное, те самые матрицы-демоны из "пирамиды" взяли меня в оборот, стали утрамбовывать и сверху, и с боков, а потом еще какие-то деловые бесенята кинулись на меня гурьбой, словно только и ждали работенки. Я узнал их по бодрым вибрациям, какие еще в подземелье приметил. Плохо, а помереть никак.
Раньше я бы только приветствовал визуализацию в "том мире", за водопадом. Но сейчас она меня изнуряла. Я был в роли скота, которому умелое лезвие перерезало глотку, а чьи-то заботливые руки вынимали потроха. Я был в роли дерева, которое резво пилили, после чего небо опрокидывалось, а земная твердь обрушивалась сверху. Я был землей, которую пластовали плугами. Короче, я являлся рабочей матрицей. Мастера проращивали из меня почки - из моего мяса, крови, кожи, жира, внутренних и наружных органов.
Из рук появлялись смехотворные существа с огромными пальцами-клешнями и крохотными мозгами. Эти исчадия умели выпускать пахучие и светящиеся побеги, дабы, соприкасаясь ими, обмениваться полезными сведениями.
Из ног рождались эмбрионы со здоровенными нижними конечностями, которым предстояло расти до сорок пятого размера. Однако эти монстрики лишены были желудка, печени и почек, что придавало им неуязвимость, пищеварительную же систему заменял хоботок, пригодный для всасывания жидкой еды.
Из мозга выпрыгивали думающие пузыри, способные сплетаться стебельками для коллективного мышления, а также подсоединяться к побегам клешнеруких рабочих особей для кормления их знаниями.
Из желудка выползали твари без ребер, способные заглотить и переварить кого угодно, чтобы потом поделиться питательными соками с товарищами по гармонии - особенно теми, которые не разжились собственными пищеварительными органами. Этим жрунам приходилось иногда поглощать думающие пузыри, чтобы непосредственно насытиться знаниями в виде белка.
Из почек появлялись почки. Они расползались в стороны от моего тела, кто-то нежно выкармливал их с помощью сосок и поилок, отчего они разбухали и распускались. Первое, что они видели, становилось для них мамой, первое, что слышали - приказом на всю жизнь. Полная управляемость, подчиненность, полная целесообразность. Непреклонная воля. Программируемая и перепрограммируемая судьба.
Почки-мальки мужали, матерели и получали путевку в жизнь.
Почки, происшедшие от моих ног, стали неутомимыми и крайне живучими воинами, которым не требовались заградотряды и особотделы. Почки, рожденные моими руками, обернулись рабочими, вечно-зелеными стахановцами, что не нуждались в премиальных, досках почета и благодарностях начальства. Почки, явившиеся из мозга, сделались учеными, которые не плетут интриг и не хотят степеней. Почки, произведенные желудком, стали заботливыми кормильцами для рабочих и воинов. Они продолжали время от времени лопать ученых, чтобы быть в курсе последних достижений разума. Кормильцы впитывали знания и умения не только для себя, но чтобы срыгивать их в виде кашки - для поглощения прочими особями, нуждающимися в обучении. Мудрость стала гастрономическим понятием.
Я видел то месиво, в которое превратилось мое тело, рассматривал почки, привольно расползшиеся по помещению. За завесой проглядывались светящиеся очертания моей личной матрицы, моего двойника-витязя. Он готовился отчалить.
Я остался бы мирно гнить в этом месиве, если бы не призывный шакалий вой. Он словно напомнил мне, что пора в путь.
Сейчас, когда я остался без телесности, преодолеть экранное поле, разделяющее меня и двойника, оказалось не сложнее, чем пройти через холодный душ.
Но все равно, когда оказался в световых доспехах, долго ли коротко, но ничего не соображал и ничего не различал, кроме разлетающихся красных пузырей.
Потом я приблизился к двери, ведущей из бокса, и, слегка приложившись кулаком, раскурочил вдрызг. Ударом светящегося меча заставил запылать свою бывшую камеру. Сделал несколько легких шагов по коридору и вторая дверь тоже запросто поддалась мне. Никто не препятствовал мне попасть в главную пультовую.
Там прямиком наткнулся на того нового лидера с благословенной отметиной на лбу и сиянием над головой. Вокруг сновали люди, обеспокоенные пожаром. Над лидерской макушкой вились Энлиль-Бел с Нергалом, пытаясь проникнуть внутрь нее через отметину, через свою старинную печать, как через дверь. Новый канал еще не напитал их, они так и не заполучили мою матрицу, поэтому я без труда сразился с ними. Они устремили на меня свои огненные мечи, но я толкнул на них пространство. Мечи исказились и спутались как рассерженные змеи. Посыпались балки потолка, на которые сразу кинулось пламя. Люди сыпанули наружу, утаскивая лидера в безопасное место, как муравьи личинку. Нергал обрушил на меня непроницаемо-черную палицу, похожую на астероид. Но мое копье в виде мощного водяного потока разметала его оружие. Рухнула стена, сверху посыпались стропила и куски крыши вместе с чердачным хламом. Арканы, похожие на воздушные вихри, стиснули меня и стали душить, но мой огненный меч Губильник рассек их и затем образовал несимпатичные раны в телах недоброжелателей. Энлиль-Бел и Нергал унеслись вдаль как проколотые шарики.
Я оглянулся - от лабораторного корпуса "Пчелки" остались одни пылающие развалины. Несколько человек безуспешно пытались поддеть ломами некий шлакоблок. Как всегда отсутствовала необходимая техника. Вокруг места действия образовалась цепочка спин безучастных наблюдателей, впрочем, чтобы все видеть, мне не требовалось подниматься на цыпочки. Из-под блока торчал лишь кончик галстука. Кого-то накрыло.