Страница 4 из 8
Верди пересек площадь. К счастью, никто из присутствующих его не узнал, когда он расталкивал их, чтобы пересечь площадь. Он пересек площадь и вошел в левое здание с небольшой деревянной калиткой, поднялся на четвертый этаж по ступеням и прошел в свою гримерку..
Из гримерки Верди слышал, как толпа начинала ликовать. Это выводили преступника и готовились зачитывать приговор. Верди пару раз умылся и сосредоточенно всмотрелся в зеркало. - Все будет хорошо..., - прошептал он сам себе.
Затем Верди достал из шкафа тканевый плащ, натянул длинный капюшон, который закрывал все лицо Верди и давил на нос, отчего вся темнота вокруг воспринималась слишком тяжелой, но Верди по опыту умел ориентироваться в пространстве.
Со стенда он взял увесистый стальной топор и проверил топор на остроту. Острый. Верди доверял неграм, точившим топоры, и в этот раз они снова не подвели.
Когда Верди вышел на сцену, зрители совсем не аплодировали - просто смущенно вздохнули и все. Верди разочарованно вскинул топор на плечо и поклонился толпе. Толпа молчала. Она молчала так, словно боялась предупредить о чем-то важном как для нее, так и для Верди. Вся ориентация в пространстве вдруг исчезла, и у Верди закружилась голова, может быть оттого, как капюшон давил на нос, а может быть от завтрака, все равно Верди шатался и кое-как устоял на ногах. Тут же кто-то схватил его за рукав, и он понял, что это был прокурор. - Вы в порядке, Верди?
- Позвольте снять капюшон, прокурор.
- Это невозможно. Хотя, давайте мы принесем вам маску. Душно, да? Верди понял, что прокурор кому-то подал знак рукой.
- Это все от творога, наверное.
- Ах, творог! - подхватил прокурор. - Беда нашего славного города! Верди, а вы знали, насколько ужасно состояние нашей прекрасной молочной индустрии сегодня?
- Нет, прокурор, - Верди понял, что, вероятно, он стоит, широко расставив ноги, и пытается руками хватать и щупать воздух вокруг. Топор лежал на дощатом полу.
- Прокурор, эй! Когда меня уже убьют?! - послышался прокуренный голос.
- Скоро, преступник, - прокурор ответил с выдержкой, пониманием и спокойствием герцога. - А вот и маска, держите, Верди.
Верди нащупал руками маску, повернулся спиной к толпе и моментально снял капюшон и краем глаза заметил, как из-за сцены на него как-то странно смотрит одна из арфисток, ее волосы развивались на ветру подобно парусам, ее несло, а она подмигивала. Верди улыбнулся и натянул белую как сугроб из мыслей его головы маску.
Теперь это все стало похоже на какой-то театр, но зато Верди все видел и чувствовал.
- Выше голову, - поправил он преступника. Тот заколебался, стоя на коленях, и направил подбородок прямо, острым жадным клинком. - Давай уже! - рявкнул он.
Верди поднял с пола топор и прилично замахнулся и отрубил преступнику голову. Нависла тишина. Прокурор громко сморкнулся в платочек, а в первых рядах кто-то упал в обморок. Голова не попала в корзину для отрубленных голов, а покатилась вон со сцены и упала на каменную плитку скотного двора. - Какой неудачный день. - прошептал Верди.
Толпа немного поежилась, как по команде зааплодировала. Верди не успел начать кланяться, как за руку его схватил прокурор. Они поклонились вместе. Как с обрыва в реку, аплодисменты кончились, и толпа начала расходиться. Медленно и верно.
Верди посмотрел в глаза отрубленной головы; слетев, она оставила рваный кровавый след, который пестрил теперь золотыми блестками от света золотого небесного замка. Верди кинул топор на сцену, окинул взглядом опустевшую площадь, по которой одиноко удалялся прокурор к своей железной колымаге, стоящей у трех мраморных столбов. Верди снял с себя маску и почувствовал, как капли холодного пота стекают по его лицу.
Он стер их ладонью и глубоко вдохнул. Α потом выдохнул. И успокоился.
"Симфония. Из зимы в лето"
Часть первая.
Свежий воздух утра смешивался с потом и кислым запахом прогнивших зубов и языков десятков рабочих, которые топтались на каменной плитке и ждали зеленый свет светофора. Пятый час горел лишь красный. Только рассвело, поэтому я смог всмотреться в их лица. Лучше бы не всматривался.
- Ну и вонь! Гадость!
-Тише ты, - затыкал я кривоухого карлика с острым носом, сидящего в моем рюкзаке.
Рюкзак давил на плечи и от тяжести и накопившейся и продолжающей накапливаться усталости хотелось рухнуть на плитку и проспаться.
- Во сколько конкурс твой начинается?
- Он не мой.
- Не важно, я все равно не давал согласия показываться людям.
- Ты сейчас им показываешься.
- Они воняют. А тебе хорошо. Смотришь на человечка в красном и пытаешься дремать.
- Подремлешь тут под твоей тяжестью. Вроде карлик, а весишь словно старуха.
- Это я вонь впитал. И хватит называть меня карликом.Терпеть не могу, когда ты называешь меня так. Твоим-то голосом это слышится вообще противно, настолько противно, насколько можно еще ухудшить этот запах от этих гнилых великанов.
- Еще полчаса до начала отбора карликов, - ответил я, посмотрев на огромный циферблат, стоящий подобно памятнику через дорогу.
Еще полчаса, а время будто бы замерло.
- Ой, какой славный малыш! - послышался тонкий женский голос за спиной. - что там происходит? - спросил я у карлика.
- Какая-то баба хочет меня щупать.
- Ой, он еще и говорит, - воскликнула она без восклицания за спиной, а потом задала вопрос.
Как же я хотел повернуться и разглядеть ее лицо, всмотреться в глаза и выдохнуть задержанным дыханием.
- Это ваш ребенок?
- Это карлик.
- Не называй меня карликом!
- Карлик?! Фу! - и она убежала, оставив лишь цокот каблуков на каменной плитке, который отражался в ушах и исчезал, пока совсем-совсем не исчез.
- Ты молодец - сказал я карлику.
- Спасибо, - ответил он мне.
Загорелся зеленый, зачем-то я еще раз посмотрел на остановившиеся автомобили, ведь это и так было понятно по слуху. Я перешел дорогу, прошел мимо огромного циферблата с городскими указателями, спустился в подземку, пересек одну станцию по стеклянному переходу, стекло которого дрожало при каждом пролетающем поезде, вышел к реке и к прибрежному железнодорожному полотну и к прибрежной станции, откуда виднелся сквозь зеленый парк трехэтажный дом с огромной свисающей простыней.
"Выставка лилипутов XVII"
Карлик все это время молчал. Похоже, заснул.
Дышать стало полегче, еще около спуска в подземку толпа рабочих свернула к заводам. Я тогда предположил, что кислый запах мог исходить от нетопленных за выходные труб, но быстро эту мысль отбросил.
У стойки регистрации было пусто. До открытия окошечка оставалось три минуты, но дамочка с зеленым шарфом уже сидела за стойкой и смотрела на закрытое окошечко, пытаясь покончить с сонным состоянием.
Наконец, минуты прошли, и дамочка открыла окошечко. Послышался легкий звон ее длинных серебряных сережек.
- Хочу записать своего карлика на прослушивание.
Она показала пальцем подождать, открыла папку, лежавшую все время у нее перед носом, в папке виднелись заготовленные фразы, и, не поднимая взгляду, дамочка стала зачитывать эти фразы.
- Ваш лилипут подходит нам.
- Но вы еще даже не взглянули на него, - я попытался снять рюкзак с плеч, но из-за усталости не получалось.
Поняв, что ее перебили, она снова показала пальцем и продолжила. - Сейчас я выдам вам анкету, вы ее заполните, а потом пройдете в кассу.
- Подождите, - возразил я, отчего дамочка резко отдернула зрачки вверх, порвала взгляд и всмотрелась вникуда.
**
- Платить еще! Ишь ты!- возмущался карлик, когда мы сидели с ним на скамье в парке, чрез который виднелся дом с простыней и нарисованным на простыне карликом.
Я достал из кармана брюк пачку кефира, пальцем отрезал кончики подал ее карлику.