Страница 5 из 8
- Спасибо, - замолвил он.
- Она взгляд порвала, - задумался я.
- Кто? Та с шарфом?
- Ara.
- Неудивительно, - он отхлебнул кефира, - с твоим-то умением возражать, с твоим-то отвратным голосом!
- Она... порвала. свой взгляд.
- И что? Ты никогда не видел, как люди свои взгляды рвут, - он отхлебнул кефира, - что ли? К тому же, у тебя самого в свое время неплохо получалось.
- Видел. Но у меня сейчас такое чувство, что все это происходит впервые.
- Понятно.
Я кивнул.
Мороз совсем не тревожил сегодня. Он был каким-то мягким и неуверенным, скорее всего от того, что в городе не выпало ни капли снега за эти зимние месяцы.
- Поехали в аэропорт, - предложил я карлику, заметив, что тот выпил кефир.
- У, не начинай снова!
- Поехали.
Он вздохнул.
-Tвой рюкзак, тебе решать.
Он еще раз вздохнул, залез в рюкзак и застегнул себя в рюкзаке. Я нацепил рюкзак на плечи и не почувствовал никакой усталости. Привал не помешал. И мы отправились в аэропорт.
**
Она смотрела на то, как лысый чуб карлика выглядывает из-за моей спины, она смотрела так, будто я сунул своего пса в рюкзак и прищемил псу глотку, она широко раскрыла глаза и порвала взгляд.
Я прошел в другую кассу.
- Полтора билета в В.
- Полтора?! - удивилась кассирша.
- Снова он со своими шуточками., - послышалось за спиной.
- Не шутки это, - оборвал я карлика, плюнув за спину, и уставился на кассиршу.
- Полтора.
Она положила на стойку билет, погладила его, затем достала второй, порвала его пополам и сложила полтора билета вместе. Чудо, просто.
Я всмотрелся в нее и проговорил:
- Я не буду платить. Она послушно кивнула.
- Маг и волшебник! - послышалось за спиной. Вероятно, карлик развлекал очередь.
И как жаль, что у прохода на посадку стоял накрахмаленный мужик, а не миленькая девушка! Мужик посмотрел на порванный пополам билет и все обдумал, потом обезумел, а потом сдержался. - Нельзя так делать!- прошептал он.
Я немного поморгал и ответил: - Как же мне быть с карликом? Не бросать же его здесь, в конце-то концов!
- Для таких случаев в аэропорту есть камеры хранения.
- Что?! - спектакль за спиной не унимался.
- O, я понял! - понял я, развернулся и направился к камерам хранения.
- Ты что, серьезно хочешь посадить меня в камеру хранения? - негодовал карлик.
- Да, а почему нет. Все равно тебе не лететь.
- Ха! Да друзья в таком случае находят компромиссы, берут в прокат автомобиль, селятся в мотелях, пьют, ругаются, потом мирятся и признаются друг другу в любви на конечной пароходной станции!
- Я не актер. У меня нет седых волос и полутора часов.
- Зато есть два года. И седые волосы, не ври.
- Подумаешь, посидишь два года в камере, никто не обидится.
- Я обижусь.
- Ну, посиди там. Ну, пожалуйста, - без особого интереса уговаривал я карлика.
- Хорошо, - протянул он. - Но с тебя пиво, через два года!
- Хорошо.
И я посадил его в ящик. А затем улетел в В.
**
Этот милый одноэтажный белый домик с кирпичным крылечком я никогда не забывал.
Я помнил туда дорогу, дорогу помнил и таксист. Я помнил даже то чувство, которое сопровождало мои ботинки, когда я вступал на крыльцо, на этот теплый молочный кирпич.
Я вздохнул и постучался. Дверь отворилась без какого-либо напряжения. Дом был пуст, вся мебель, да и вообще все - вывезено, свету мешали проникать в помещение навешанные на окна тряпки, а по полу была рассыпана крупа. Ботинки нервно чувствовали крупу и с упоением хрустели ею. Крупа лежала гладким слоем, будто ее не случайно разбросали, а уложили ровно и густо.Хруст с каждым моим шагом внутрь дома все больше собирался в мелодию, мне аж захотелось станцевать чечетку, чтобы исполнить всю симфонию целиком.
- Она переехала, знаешь.
Это был карлик, и он снова был за моей спиной. Я же его заметил по тени, которая проникала по тропинке света дверного проема в дом. Я обернулся и понял, что стоя на слое крупы я намного выше карлика, чем стоя, например, рядом с ним на крыльце или просто стоя рядом с ним.
- Где рюкзак?
- А про то, как я долетел, не хочешь спросить?
- Нет.
- Я уговорил того мужика взять меня в багажное отделение. И не спрашивай как, а то мне стыдно.
- Я и не собирался спрашивать.
- Ладно.
Карлик выглянул из дверного проема и всмотрелся вглубь улицы, что с моей стороны выглядело так, будто карлик смотрит направо.
- Помнишь тот парк? - спросил карлик, заметив тот парк.
- Да.
- Пойдем, посидим.
**
- Вот. Она переехала отсюда еще четырнадцать лет назад.
- Четырнадцать лет назад?
- Четырнадцать лет назад.
Я вздохнул и потер колени. Над деревом и в дереве, повисшем над скамьей, беззаботно щебетали птицы. Я вслушался в мелодию, и она мне напомнила мелодию хруста крупы в том доме. Птицы тоже пытались исполнить симфонию.
Карлик небрежно чесал свой левый глаз и полез в карман джинсовых шорт за сигаретами, достал пустую пачку, скомкал ее и выбросил под скамью.
- Солнце здесь такое мягкое, - заметил я.
- Mягкое, да.
Слабый ветерок вдруг подхватил из-под скамьи скомканную пачку сигарет и повел ее по парковой тропинке, словно баскетбольный мяч. Я провожал комок взглядом, потом посмотрел на карлика, но тот уставился на свои крошечные ботинки, не обращая внимания на игру ветра в баскетбол.
- Хочешь, отыщем ее? - решил карлик.
- Heт.
- Почему? У нее единственной был иммунитет.
- Вот и не надо трогать этот иммунитет.
- Ладно.
Линии плитки, вымощеной в тропинку парка, образовывали некую решетку, будто что-то неизведанное в подземном мире находилось в заточении. Или, это мы тут находились в заточении. Навеки в свободе и несвободе, которую выдумали сами.
Я глянул в даль тропинки и заметил старую табачную палатку. Знакомые места, а выглядело все таким незнакомым.
Карлик вce еще смотрел на свои ботинки.
- Давай наперегонки до табачной палатки, - предложил я.
- Докуда?
- До табачной палатки. Вон она, в конце.
- Ты что, я же карлик, - засмущался он.
- Да какой ты карлик! - я схватил его и сильно-сильно поскреб по его лысине, он вырывался, его маленькие ручонки витали в воздухе словно вермишель, сам он смеялся и дрыгал ботинками, а когда я отпустил его, он шмыгал и все еще смеялся, а потом успокоился.
- Сиди здесь, - решил я, - схожу за сигаретами.
Лето удавалось прекрасным. Вот так бы почаще - взять и пересечь экватор, прыгнуть из зимы в лето, лишь для того, чтобы сходить за сигаретами в знакомую табачную палатку.
**
Продавец меня узнал. - Ты поседел, дружище.
- Это от кислых труб.
Он не понял, но не стал на этом зацикливаться, выбрал по памяти пачки сигарет и положил их на стойку. - И карлик с тобой?
- Ara.
- Что же он, это, не зашел?
- Меланхолия настигла его.
Продавец глубоко кивнул, провел большим пальцем по усами сказал: - Ну, пусть выздоравливает. Передавай ему привет!
- Обязательно, - согласился я. И мы распрощались.
Когда я вышел из табачной палатки, вдалеке было видно, кaк карлик вытирал сопли платком, а затем платком лицо. А когда я подошел к нему, он поспешно спрятал платок.
- Сигареты, ха! - воскликнул карлик и потянулся своей маленькой ручонкой ко мне.
Облака, ведомые слабым ветерком, то и дело закрывали солнце, отчего по парку проносились то светлые, то темные полосы. Будто ночью в квартире кто-то включал и выключал световой рычажок. Когда-то это называлось "баловаться с выключателем".
- Тебе привет от усатого.
- Он все еще работает в той палатке? - удивился карлик.