Лиловые сумерки

А в это время Элиана вместе со своими родителями находилась с дружеским визитом у графа Геннегау и в данный момент знакомилась с его владениями. Его дом особняком выделялся среди прочих домов Лондона своими внушительными размерами и поражающей воображение роскошью. Находясь в стороне от прочих строений, усадьба занимала обширные территории, каждая пядь которых была чем-то занята. К примеру, перед самим особняком были разбиты обширные цветочные клумбы, усаженные розами, лилиями, настурциями, ирисами, пионами. Подъездная дорожка, усыпанная гравием, вела в тех направлениях: к крыльцу дома, к фруктовому саду, переходившему в парк, а также к зимнему саду или, как было принято тогда называть, оранжерее. Заканчивались владения Геннегау у берегов Темзы, ограничивающих усадьбу на севере.

Все это несказанно потрясло воображение Элианы. С детской непосредственностью она восторгалась местными достопримечательностями, а Рихард, чрезвычайно гордый своим детищем, без устали водил невесту по мощеным тропкам сада и парка. Филипп и Мадлен тоже бродили вместе с ними, но интересовали их отнюдь не прекрасные виды. Так, глава семейства мысленно составлял примерную денежную стоимость всего того, что он мог видеть. Это помогало ему свыкнуться с мыслью, что богатый и влиятельный зять не врал о своем благосостоянии, и что он действительно может вытащить их семью из иллюзорного благополучия в благополучие осязаемое, наполненное приятным звоном золота и шуршанием банкнот. Мадлен же с грустью вспоминала сады и парки Лувра – места, где она была по-настоящему счастлива; место, где она повстречала Анри де Тальмона. Где он сейчас? Жив ли?

В конце концов, чета де Круа, сославшись на усталость, извинилась перед хозяином дома и попросила разрешения пройти в дом и немного отдохнуть. Рихард кивнул, махнул рукой, подзывая слугу и приказывая ему проводить уважаемую семейную пару в гостиную.

Элиана отказалась последовать примеру родителей и предпочла остаться с Круспе наедине, не желая завершать столь приятную прогулку. Несмотря на то, что конец сентября в этом году выдался хмурым и дождливым, погода стояла на редкость теплая, и упускать шанс прогуляться среди окрашенного багрянцем сада было бы кощунством.

Рихард галантно предложил своей даме руку, почтительно согнув ее в локте, и Элиана приняла ее, мягко положив свою затянутую в перчатку ладонь на рукав его пальто. Пара медленно двинулась вниз, к реке, ведя неспешный разговор ни о чем. Круспе был необычайно мягок со своей невестой, пытаясь быть для нее скорее другом, чем женихом. Про себя он отметил, что ей необычайно идут темно-фиолетовый плащ, подбитый соболиным мехом, и такая же миленькая шапочка с пером фазана, умостившаяся на копне подкрученных щипцами светло-русых волос.

Владения графа заканчивались небольшим причалом у Темзы, и Рихард, аккуратно поддерживая свою спутницу под локоть, провел ее к самой кромке деревянного настила. Превозмогая некую девичью боязнь, она слегка наклонилась, чтобы посмотреть в темные воды реки, в мутной зеркальной глади которой отражалось тяжелое свинцовое небо. Река текла лениво, подернутая легкой рябью, и несла по течению палые листья и прочий сор.

- Осторожно, - послышался мягкий голос Рихарда, - не наклоняйтесь слишком низко, мадмуазель.

Элиана тут же выпрямилась и сделала шаг назад, смущенно улыбнувшись:

- Ни за что. Я и так боюсь воды.

Круспе улыбнулся краешками губ:

- Не думал, что столь очаровательная молодая леди может быть трусихой.

- Неужели вы ничего не боитесь, граф? – поинтересовалась девушка, сжав руки в перчатках.

Рихард поджал губы и поднял брови, выражая этим фальшивую задумчивость:

- Время, когда я чего-то боялся, ушло безвозвратно.

Элиана вздохнула и отвела взгляд. Нить беседы как-то сама собой потерялась, а наседать с вопросами на этого малознакомого мужчину ей не хотелось. Девушка развернулась и ушла с причала. Рихард следовал за ней, заложив руки за спину. Он пытался угадать, о чем она думает, и плохо скрываемая грусть, которую он прочел на ее лице, когда она повернулась, красноречивее всяких слов подсказала ему, что все дело в помолвке юнца Сандерса с Каролиной Шарп. То, что Элиана сейчас думает о ком-то другом, к удивлению мужчины, вызвало укол ревности, и Рихард поспешил разогнать наваждение:

- Может, пойдем в дом?

Девушка отрицательно покачала головой:

- Я не против еще немного прогуляться, пока ветер не поднялся.

- Как пожелаете, мадмуазель, - Круспе поспешил предложить спутнице руку, и они пошли обратно.

Уже подходя к оранжерее, Элиана внезапно остановилась и повернулась лицом к Рихарду.

- Мистер Круспе, а вы были женаты раньше?

Мягкое и дружелюбное выражение лица графа тут же сменилось каменной маской вежливости:

- К чему такие вопросы, юная леди?

«Юная леди…», - словно эхом отразились в голове Элианы слова Рихарда, и от этого у нее от страха пересохло во рту.

Круспе мгновенно оценил ситуацию, которую создали его грубые слова – девушка выглядела растерянной, глаза ее округлились от потрясения, а лицо мгновенно порозовело от стыда – и чертыхнулся про себя.

- Да, был, - уже мягче ответил граф и поспешил поменять тему разговора: - Холодает. Вам надо вернуться в дом, Элиана. У нас будет много времени, чтобы поговорить после свадьбы, а сейчас…

- После свадьбы? – переспросила девушка. – Значит, до свадьбы мы не увидимся? Почему?

- Мне необходимо съездить в Берлин по делам, - расплывчато пояснил Рихард, беря Элиану под локоть и ведя к крыльцу.

- Жаль, что вы не побудете в Лондоне подольше, - сорвалось с ее уст, и Круспе удивленно повернулся к ней.

Девушка смущенно улыбнулась и потупила взгляд в землю. Рихард сделал шаг и оказался всего нескольких сантиметрах от нее. Двумя пальцами он поднял ее подбородок и посмотрел в печальные синие глаза:

- По-бу-дешь. Можешь называть меня на «ты», Элиана, не бойся.

- Побу… - начала она, затем, неловко вырвавшись, сделала шаг назад и прошептала: - Нет, не могу я так, на «ты». Вы ведь намного старше меня, граф.

Рихард опустил руки и принял беззаботное выражение лица:

- Ну и пусть. Вы еще не готовы, что ж, так тому и быть. Пойдемте в дом, а то дождь начинается.

***

Поздним вечером того же дня граф Геннегау сидел у себя в комнате, в широком кресле у камина и курил сигару. Поза его была по-домашнему расслабленной, воротник рубашки расстегнут, галстук ослаблен. На столике, по правую руку от кресла, стоял стакан с холодным виски. Сделав глубокую затяжку, Рихард потянулся к стакану, и, выдохнув синеватый дымок, сделал глоток обжигающего напитка.

Его терзали тяжелые мысли, появившиеся в его голове после того, как Элиана нечаянно задела его за живое, словно ребенок, всколыхнувший палочкой в луже всю муть и грязь, мирно покоившуюся на дне. Круспе вспомнил, как в первый раз встретил Марго Босье…

…Двенадцать лет назад, вскоре после покупки и обустройства особняка, его, Рихарда Круспе, графа Геннегау, пригласили на первый лондонский бал сезона. Бал давал деловой партнер графа, сэр Джозеф Сомерсет, и Рихард, оценив роскошь и размах торжественного приема, вскоре покинул бальный зал сомерсетовского особняка и отправился бесцельно бродить по полупустынным комнатам, то и дело нечаянно спугивая одинокие парочки, чье уединение он нарушал. Круспе любовался богатой обстановкой комнат: резной мебелью из розового дерева, мраморными статуями, зелеными фикусами в кадках, а также обширной коллекцией живописи, которой владел сэр Сомерсет, слывший самым опытным и щедрым меценатом.

Неожиданно Рихард услышал чьи-то дружные выкрики. Судя по голосам, это были девушки, и они увлеченно что-то считали. Круспе направился в ту комнату, и тут же застыл на пороге: на подоконнике открытого окна, поднявшись на кончики пальцев и подняв руки, словно балерина, стояла молодая темноволосая девушка. Вокруг нее столпились подружки и увлеченно считали:

- Сорок восемь! Сорок девять! Пятьдесят!