Элемент Водоворота

- Я всегда знал, что ты склонна к доминирующей роли. В моих юношеских фантазиях ты была затянутой в кожу, на высоких каблуках и с хлыстом, – мечтательно протянул Отшельник.

- Наруто прав. Ты извращенец, каких поискать, – вздохнула Хокагэ.

- И тебе это нравится, – хохотнул Джирайя и исчез за дверью.

Цунадэ покачала головой и, еще раз повернувшись в кресле, склонилась над бумагами.

- Ты ведь знаешь, что достаточно было просто попросить? – в приоткрытую дверь просунулась голова саннина. – Я бы не смог тебе отказать.

- Знаю, – она едва заметно улыбнулась, – но тогда я бы не узнала про твои юношеские фантазии.

- И это меня еще называют извращенцем! – удрученно воскликнул он и скрылся.

Дверь холостяцкой квартирки Какаши открылась со скрипом, явив взгляду хозяина наполненную застоявшимся пыльным воздухом комнату и небольшой коридор, ведущий мимо двери в ванную на кухню. Квартира, которую он привык считать своим домом, еще никогда не казалась ему такой убогой, сиротской и заброшенной. Даже стоически переносивший забывчивость и перманентное отсутствие хозяина, привыкший к спартанскому образу жизни кактус, одиноко стоявший на окне, не оживлял пространство. Узкая полуторная кровать, старый полупустой шкаф, покрытый пылью подоконник, пустой холодильник и остатки кофе в жестяной банке – все это просто кричало о беспробудном одиночестве хозяина квартиры. Какаши уселся на кровати, разглядывая собственную тень на полу.

Одиночество никогда не тяготило его. Наоборот, зачастую он делал все возможное, чтобы сохранить его, преднамеренно не подпуская к себе людей, не разрешая им подойти слишком близко, заглянуть слишком глубоко. И вот теперь от обступившего со всех сторон, концентрированного одиночества ему было нечем дышать. Он быстро распахнул окно и высунулся наружу. Словно нарочно на другой стороне улицы он заметил Асуму и Куренай. Они шли бок о бок, как будто случайно соприкасаясь руками, и беседовали. Сарутоби время от времени бросал настороженный взгляд на профиль спутницы, словно проверяя, не тяготится ли она его обществом, а Куренай трогательно краснела под его взглядом, потупив глаза. Свернув за угол, Асума воровато оглянулся по сторонам, прежде чем сделать стремительный шаг вперед и заключить возлюбленную в стальные объятия.

Какаши вздохнул и нырнул обратно в комнату, снял лишнюю одежду, оставшись в безрукавке и форменных штанах. Душ решил отложить на потом и направился сразу на кухню. Вытащил из навесного шкафа припасенную бутылку сакэ. Поставив ее на стол, он на несколько секунд замер, размышляя над тем, когда можно официально считать себя жалким. Когда алкоголь становится обязательной еженедельной покупкой? Когда единственный, с кем ты можешь и хочешь поделиться сокровенным, – это говорящий пес-ниндзя? Или когда собственное жилище кажется клеткой? Потом яростно тряхнул головой и с чувством плюхнулся на стул. Он знал, что сколько бы ни крепился, ровно через полбутылки он вызовет Паккуна и, глядя в его большие грустные глаза, будет пьяно ругать себя и роптать на судьбу, поэтому решил вызвать пса сразу и даже предусмотрительно приготовил его любимое лакомство.

Макото осторожно повернула ключ в замочной скважине и, стараясь не разбудить, вероятно, уже спящего учителя, прокралась в комнату, скинув на кровать тяжелый дорожный рюкзак. К ее удивлению, кровать Харуки была пуста. Секундное беспокойство уступило место интересу, когда девушка заметила полоску света, пробивавшуюся из-под приоткрытой двери их небольшой кухни.

Она нашла учителя сидящим за столом и быстро пишущим что-то в свитке. Рядом остывала кружка с черным кофе и лежала так хорошо знакомая Макото губная гармошка, появление которой в тонких пальцах Харуки неизменно было свидетельством глубокой задумчивости, тревоги или беспокойства. Льдистые глаза сосредоточенно пробежали по строчкам только что написанного документа, после чего были подняты на нее в ожидании.

- Как все прошло? – голос Харуки был слегка хриплым и немного усталым.

- Хорошо, – Мако налила себе чаю и примостилась на стуле напротив учителя. – Там были еще команды Асумы-сана и Куренай-сан. Все ребята очень веселые и доброжелательные.

- Ага, – задумчиво произнес джонин, бессознательно снова протянув бледную руку к губной гармошке.

- Жалко, что вы с Какаши-сенсеем отказались идти, – девушка неотрывно следила за тонкими пальцами Харуки, терзавшими несчастный предмет.

- Мне нужно было отправить отчет Мидзукагэ-сама и дать пару поручений Чоджуро, – в голосе промелькнули оправдательные нотки, вот только Макото почему-то показалось, что оправдывается учитель скорее перед собой, нежели перед ней.

- Я думаю, что вы неплохо ладите с Какаши-сенсеем, вы могли бы стать хорошими друзьями, я не права? – девушка с опаской подняла глаза, услышав предательский хруст нервно сжавших гармонику пальцев.

- Могли бы. Вот только мы сюда не знакомства заводить приехали, верно? – стараясь скрыть раздражение в голосе, ответил джонин, отчего Мако предпочла сменить тему.

- Скажи, Харука, этот Орочимару говорил про Акацки, – задумчиво произнесла она. – Не может так быть, что они как-то связаны с...

- И уж точно не слушать рассказы змеиных саннинов-извращенцев про преступные организации, – привычная скептическая улыбка тронула тонкие губы. – Поэтому почему бы тебе не пойти отдохнуть перед завтрашней тренировкой?

- А ты? – взволнованно произнесла Макото.

- А мне еще нужно отослать письма.

Холодные пальцы сложили печати Техники Призыва, и на кухне появился белоснежный песец, к красному ошейнику которого были незамедлительно прикреплены зашифрованные свитки. Слегка потрепав шелковистую шубку, Харука шепнул пару слов ему на ухо, и тот исчез в облачке дыма, оставив хозяина в глубокой задумчивости, вновь теребящим в левой руке губную гармошку и выводящим на листе бумаги пресловутые, до боли въевшиеся в память узоры из облаков.

====== Глава 16. Совокупность ======

Таща за руку сопротивлявшегося Канкуро, Темари осторожно постучала в дубовые двери кабинета Кадзекагэ в надежде найти там младшего брата, как всегда склонившегося над бумагами. Но в кабинете было темно и пусто. На столе лежали аккуратно сложенные в стопку многочисленные отчеты о выполненных миссиях, заверенные личной печатью Пятого Кадзекагэ, а также несколько папок с техническими заданиями и проектными чертежами новых акведуков, на небольшом подносе остывал нетронутый ужин. Канкуро аккуратно осмотрел рабочий стол брата.

- Похоже, он ушел куда-то, – задумчиво проговорил кукольник. – Смотри, и печать запер, – он указал на красивую позолоченную шкатулку, стоявшую справа от документов и запертую на ключ.

- Куда он мог подеваться? Сегодня у него не было назначено никаких встреч и обсуждений. Мне что-то неспокойно, особенно в свете того, что происходит в последнее время, – взволнованно ответила сестра.

- Без паники. Может, погулять пошел, песочек проветрить? Хотя, погоди, тыква-то вот она, здесь, – Канкуро указал на сосуд с песком, стоявший слева от стола. – Пойду спрошу у постовых внизу, не выходил ли он за пределы резиденции.

Темари тем временем решила проверить, нет ли Гаары на крыше, выйдя через балконную дверь и вдохнув прохладный ночной воздух, наполненный терпкими ароматами пряностей. Она понимала, почему Гаара мог сидеть на этом балконе целыми ночами: Суну было видно как на ладони – петляющие узкие улочки, покрытые мягким пустынным ковром, округлые здания, очертания которых слегка расплывались в сверкающем танце мелких песчинок, изредка мелькающие в такой поздний час огоньки окон. Это было ее любимое время года, в мае в пустыне по ночам было так свежо и прохладно, но в то же время сезон песчаных бурь был уже позади, и ветерок лишь аккуратно поднимал в воздух золотистые искорки. Но, видимо, прохлада ночи и красота безлунного звездного неба не привлекли сегодня Гаару так, как привлекали обычно – крыша была пуста.

Вернувшись обратно в кабинет, Темари еще раз оглядела пустое помещение и присела в кресло, поджидая Канкуро. Ей почему-то вспомнились те нелегкие два года, которые им пришлось пережить после смерти отца. Тогда на Совете Старейшин им дали понять, что занимать комнаты в резиденции вскоре будут родственники нового Властителя Суны, а они должны теперь сами прокладывать свою дорогу в жизни. Помощь им оказывать деревня отказалась, потому как Канкуро было уже восемнадцать лет и он имел постоянную работу, Темари восемнадцать должно было исполниться через год с небольшим. «Сиротское пособие» на тогда несовершеннолетнего Гаару звучало как-то даже смешно. Только тогда они поняли, насколько силен был страх деревни перед прежним правителем, и насколько сильна была ненависть к нему Совета Старейшин. Своенравный и вспыльчивый характер их отца, его непримиримость к мнению других людей, постоянные интриги и хитрые планы – все это не могло не оставить отпечаток на их судьбе, особенно в ситуации, когда на их с Канкуро попечении остался Гаара, который еще только начал осознавать себя и пытался понять, как ему жить дальше.