Картограф

Он заглядывал во все углы, переворачивал кресла, нырнул под диван. Щель между ним и полом была мала, но ему казалось, что тетка могла туда втиснуться. И вдруг в коридоре что-то мелькнуло. Она! Филя бросился вдогонку. Тетка в ужасе бежала от него, как нимфа от древнегреческого бога. Длинное домашнее платье картинно развевалось. Старая Горгона показала такую прыть, что Филя едва поспевал за ней. Пытался ухватить край платья, но он ускользал.

Погоня затягивалась. Тетка пропала из виду. «Где эта продувная бестия? - в раздражении подумал Филя. - Не могла далеко уйти. Сейчас я ее прищучу!» Дверь гардеробной была приоткрыта, тетка беспомощно зарылась в шубы и глядела оттуда на Филю испуганными глазами.

- Что тебе нужно? - взвизгнула она. - Оставь меня в покое.

Филя на секунду поймал свое отражение в осколке. Он понял причину ее страха - сейчас он был больше похож на монстра, чем на человека. Полуседые волосы встали дыбом, зубы ощерены, выражение лица злодейское, в руках зажато орудие убийства. Он сам такого не пустил бы на порог.

- Тетя, - сказал он неожиданно ровным голосом. - Давайте поговорим как цивилизованные люди. Вылезайте из шкафа.

- Нет, нет! Уходи!

Разговаривать среди лис и норок было неловко. Филя схватил тетку за шиворот и повел в коридор.

- В гостиную! - приказал он, и тетка поплелась. Жидкие щеки нервически плясали.

Внезапно навстречу им выскочила Ильинична. Она тащила за собой крупного паса шоколадной масти, должно быть, Полкана. Тот упирался, поскуливал и выглядел весьма жалко. «Его и блоха есть не станет, побрезгует!» - развеселился Филя. Полкана он не боялся.

- Хватай его, Полкан! Рви его! - закричала Горгона.

Ильинична ослабила цепь, но пес не спешил в атаку. Он посмотрел на Филю затуманенными очами, зевнул и отвернулся. Горгона побелела от злости.

- Не стой столбом, скотина! Хозяйку убивают, а ему насрать.

- Я вас еще не убивал. И не собирался. Будете вопить - передумаю.

Горгона заплакала.

- Что это за наказанье мне такое? У всех родня как родня, а у меня головорезы.

- Попрошу не обобщать, - рассердился Филя. - Кто, кроме меня, головорез? Настенька?

Горгона надулась. Все вместе они добрались до гостиной, где стоял лютый холод: полдома было отключено от отопления. Горгона нещадно экономила. Что, жизнь дала трещину? Обанкротилась мыловарня?

- Садитесь, - почти любезно предложил Филя, подталкивая ее к стулу. - В ногах правды нет.

- А в жопе, думаешь, она есть? - поинтересовалась Горгона, плюхаясь на сиденье.

- В вашей - сомневаюсь. Хотя сейчас проверим. Как поживаете, тетушка?

- Ты мне зубы не заговаривай. Явился, чтоб о здоровье моем узнать, Филимон? Решил, сдохла? Выкуси, жива, и ни копейки тебе не оставлю! Вычеркнула из завещания. Не попируешь на моих костях.

- Копейки мне ни к чему, - устало сказал Филя. Полкан лег у его ног, пристроив лобастую голову на хвост. - Можете вычеркивать меня откуда угодно. Я не затем пришел. Стало быть, вы в добром здравии. Я рад.

И он небрежно перебросил осколок из ладони в ладонь. Тетка завороженно следила за его движениями.

- Прошу лишних выйди, - приказал он Ильиничне. - Разговор конфиденциальный.

- Не смей командовать в моем доме! Ильинична, останься.

Старушка заметалась. Филя сделал выпад в ее сторону, чиркнув осколком по воздуху, и старушку как ветром сдуло. Полкан гавкнул ей вслед и опять залег. Горгона разразилась площадной бранью.

- Довольно! Теперь к делу. В прошлый раз, когда я к вам приезжал, вы сказали, что знаете краба.

- Какого еще краба? Выдумал тоже!

- Не врите. Григория Антоновича, вот какого краба. Где он живет?

- Не знаю и знать не хочу!

- Хорошо. Диалога не получается, давайте по-другому, - Филя встал, медленно подошел к тетке и приставил осколок к ее толстой шее. Внезапно под кожей проступила артерия. Она словно вырвалась из жира, в котором жила долгие годы. Осколок с жадностью потянулся к ней, но Филя крепко держал его в кулаке.

- Итак, где, говорите, квартирует Григорий, свет, Антонович? - ласково спросил Филя.

Горгона молчала.

- Что вам в нем? Я всего лишь прошу адрес, неужели так сложно дать?

- Тебе? Ни за что! - отчеканила тетка, косясь на осколок.

Небрежным движением, будто отгонял комара, Филя развернул осколок так, чтоб наверняка поймать ее отражение, и втопил острие в рыхлую плоть. Тетка завизжала и попыталась вырваться. Он быстро вернул инструмент в исходную позицию.

- Мне продолжить?

- Стой! Я скажу, - прохрипела Горгона. - Петушиный проезд, доходный дом купца Чебукчеева.

- А вдруг обманываете?

- Христом Богом клянусь.

Филя поморщился.

- Нет, давайте так. Я беру с собой вашу болонку. Не нахожу краба по адресу - я ее убиваю. Идет?

- Тварь! Сатана! Сукин ты сын! Шкура!

Филя со вздохом принялся ждать окончания тирады.

- Мразь! Гнида! Щенок!

- О, комплименты пошли.

- Убирайся вон! Полицию позову. В тюряге сгниешь, сволочь!

- Зовите, зовите. Мне-то все равно, я полиции не боюсь, а вот вам, если обманули, не жить. Понятно?

Он толкнул стул, и тетка упала на пол. Ее грузное, дряблое тело закрыло собой ковер. Филя плюнул и вышел.

Ильинична тряслась у двери. Он не взглянул в ее сторону и быстро побежал к выходу. По пути ему попалась хозяйская болонка - она дожирала в коридоре ощипанный черный зонт. Филя решил ее не брать. Что-то подсказывало ему, тетка не обманула.

Он быстро поймал такси. До Петушиного проезда было рукой подать - всего-то квартал или два. Таксист - сурового вида калмык в малахае - не произнес ни слова, только натужно сопел. Филя расплатился и выскочил из автомобиля. Доходный дом купца Чебукчеева был прямо перед ним - серый, облупленный, с перекосившимися ставнями, выбитыми окнами. Не дом - хлев распоследний.

Филя юркнул внутрь. Пахло жареной рыбой и кошачьей мочой. Наверху кто-то терзал расстроенное пианино. Заунывно плакал маленький ребенок. Филя принялся читать таблички на дверях.

«Супруги Пронины», «Профессор Н.Н. Лапушкин», «Г-н П.Д. Беликов», «Г-н Г.А. Гранчио», и от руки написанное «Дуся Ложкина, звонить три раза».

«Г.А. - это он! Нашел!».

Дрожа всем телом, Филя позвонил в звонок. Никто не ответил. Пианино продолжало дребезжать и фальшивить. Ребенок на секунду притих, набрал в легкие побольше воздуха и разразился очередной порцией плача. Филя позвонил еще и еще, а когда не открыли, принялся молотить в почтовый ящик. Тишина!

«Выбью дверь», - решил он и уже прицелился плечом, но заметил, что под ковриком блеснул ключ. Как это кстати и как недальновидно со стороны краба. Беспечный монстр.

Филя воровато оглянулся и открыл дверь. На цыпочках прошел внутрь. Квартира казалась нежилой. Занавески плотно задернуты, мебель в чехлах. В прихожей валялся полураскрытый чемодан, из которого выползли галстуки, мятые рубашки, трико. У входа топорщилась кверху носами пара ботинок странной формы. И по этому адресу краба не оказалось! Покинул помещение, как старый панцирь. Исчез, чтоб ему пусто было. Филя в изнеможении опустился на колени. Все было напрасно. От горя и безысходности он завыл, вцепляясь ногтями себе в щеки.

И вдруг он краем глаза уловил движение. Филя вскинул голову и осмотрелся. За небольшой шторкой на столе стоял аквариум. Вода в нем почти высохла, стеклянные стенки покрылись белесым налетом. А внутри... внутри сидело что-то живое. Это был маленький - со спичечную коробку - крабик неприхотливого коричневого цвета. Он чуть прижал к себе клешни и возбужденно перебирал ножками.

- Настенька! - вскрикнул Филя и упал в обморок.

Он был без сознания не больше минуты. Во всяком случае, ему так показалось. Поднялся локтях, сел. Крабик следил за каждым его движением. Филя схватил аквариум в охапку и бросился вон из квартиры. Дверь решил не запирать: пусть воры растащат имущество господина Гранчио. Кого это теперь волнует? Главное, Настенька с ним. Он нашел ее!