Картограф

А все дело было в том, что кровь в нем заговорила. Чуть опускались сумерки, она томила, звала, гудела, как пчелы в улье. Простыни промокали до нитки, Варвара Михайловна замучилась менять. Он пытался спать днем, чтобы случайно не нарисовать карту. Черную книгу подальше запер, не рвал больше из нее страниц. Но зов становился невыносимым, и он побежал к соседям за молоком. Филя решил, что в этот раз он нарисует карту для себя и завяжет с адским ремеслом навеки.

В два пополудни в комнату зашла Вера. В последнее время она была сама не своя: хмурая, тусклая, волосы повисли мочалкой, губы рассохлись, как корыто. Под глазами залегла синева. Духи и те подешевели. Уж не кремом ли от комаров она себя мажет, думал Филя, внюхиваясь. Может, к ней пристает в банях гигантский кровосос?

- Послушай, Филя, - сказала Вера устало. - За тобой должок, помнишь?

- Помню, - ответил Филя и напрягся. Что она от него потребует? Деньги были на исходе, впору побираться, да кто ему подаст? Отощать бы еще на полпуда, тогда можно сесть на паперти и шапочку прихожанам протягивать.

- Пора платить.

- У меня нечем, - пробормотал Филя, краснея. - Подожди немного, я найду работу, и тогда отдам.

- Деньгами ты со мной не расплатишься. У тебя столько нет, и никогда не будет. Хотя ты же картограф, чем черт не шутит? Только мне дожидаться, пока ты разживешься деньгами, не с руки. Мне сейчас надо.

- Чего же ты тогда хочешь?

Он спросил, а сам уже понял. Карту, карту ей! Будь она неладна! Ведь ничем не помогла, вместо краба омара подсунула. А он плати!

Вера посмотрела на него печально и сказала:

- Я тебя продала, Филенька. Дешево продала.

- Кому?.. То есть как продала?

- А вот так. Он приедет сегодня, работать на него будешь.

- Кто приедет?

- Благодетель, - тихо сказала Вера.

Филя захлопал глазами, как совенок, которого только что вытащили из дупла. Он продан в рабство? Это как? Отменили же его, государя императора батюшка отменил! Он свободный человек, а не горшок какой-нибудь, чтоб им торговали в базарный день.

- Но я не хочу на него работать!

- Тогда он тебя убьет, - просто сказала Вера, подымаясь. - Сочувствую.

- Постой, зачем ты так со мною? За что?

На лицо Веры наползла кислая мина.

- Разве это за что-то делают? Я ему была должна, а ты - мне, вот и в расчете.

- Три шкуры дерешь, Вера, - сказал Филя, стискивая зубы. - Знал бы, не связался.

- Жизнь - стерва, Филенька. Жизнь - стерва.

На секунду ему показалось, что она плачет, но когда Вера повернулась к нему лицом, он понял, что это были не слезы, а странная пелена, которая окутывала роговицу, как кисея.

- Да ты... да ты что-то колешь? - в ужасе спросил Филя.

- Только посмей пикнуть! Пожалеешь, что на свет родился. Ничего я не колю, просто не выспалась, ясно? Разговор окончен, жди гостей.

Разъяренная, Вера умчалась. Филя в растерянности метался по комнате. Что ему делать? Вера попала в западню, как вызволить? Что он знает о наркотиках? Ровным счетом ничего. Читал в книжках, отец рассказывал, как его товарищ от них сгинул. А чем лечить - никто не сказал. Может, запереть Веру в чулане на пару дней, чтобы отошла, поговорить, вдруг одумается? Или в госпиталь сдать? В наши дни все исцеляют - и свинку, и чуму. И заразы мужские. Медицина далеко шагнула, прогресс и прочая, прочая.

Ничего хорошего в голову не приходило. Вера пропадет ни за грош, если он не придет к ней на помощь. С Витей говорить бесполезно: он горячий, наломает дров, и русалка ухнет в пучину разврата окончательно - из одной только вредности, в пику ему. Матери тоже открываться не след: она вся изведется, а толку не будет. Оставался один человек - Валентина. Филя пока не понимал, чем она может помочь, но голос внутри него говорил: верно, верно! И он принялся ждать полуночи.

Филя не заметил, как задремал. В буржуйке тихо догорали сосновые полешки, с кухни струился ватрушечный аромат. И вдруг что-то заметалось, захлопали окна, двери, под ноги прыснул сквозняк. Филя недоуменно приоткрыл один глаз и увидел, что поодаль стоит здоровенный детина в узком, не по размеру костюме. Детина вертел головой, на бычьей шее шевелился белесый пух.

- Вы кто? - спросил Филя. - Что вы здесь делаете?

Детина недоверчиво покосился на него и выпятил толстые губы уточкой.

- У! - сказал он.

- Что «у»?

- Ууурод! - вымолвил детина.

Филя подпрыгнул.

- Знаете что, гражданин, выметайтесь! Я вас сюда не приглашал. Оскорблять будете других, понятно?

И тут Филя осознал, что совершил страшную ошибку. Детина растопырил ручищи так, что пиджак на нем хрустнул, и угрожающе двинулся вперед. Филя прыгнул со стула с резвостью лани и забился за шкаф.

- Последний раз предупреждаю - уходите, - крикнул он оттуда, нащупывая старую швабру. Если что, можно ткнуть в живот. Хотя для такого Голиафа больше подошло бы средних размеров бревно.

Пока детина медленно огибал стол, в комнату вошли еще двое - суетливое тощее существо на птичьих ножках и дородный господин в дорогом шерстяном пальто цвета топленого молока.

- Барин, обождите, - трещало существо. - Вот я пыль отряхну. Боже, какой свинарник! Не замарайте ручку-с! Пожалуйте сюда.

Барин лениво обозревал комнату, как будто она успела ему наскучить. Существо полой пиджака протирало Витин стул.

- Прошу, садитесь. Знал бы куда едем, шелку бы захватил или креслице. Нечто на таких стульях сидят?!

- Сидят, еще как сидят! - мрачно заявил Филя из-за шкафа.

- А, вот он где спрятался! - обрадованно вскричало существо. - Васька, тащи его сюда.

Детина кивнул и потянулся за шкаф, крепко ухватывая Филю за грудки.

- Отпусти, сволочь! - закричал Филя, брыкаясь. - Я полицию вызову. Убери руки, ты, верзила!

Но сладить с Васькой он не смог. Тот легко приподнял его над землей, тряханул и швырнул на пол, как окурок. Филя больно ударился подбородком о ножку кровати, во рту собралась кровь. «Ах, черти! Ну, погодите!» И он смачно сплюнул прямо на белые ботинки барина. Пока Васька соображал, что к чему, Филя отполз подальше, повалил стул и спрятался за ним. Если к нему полезут, получат удар всеми четырьмя подкованными ножками.

Существо всплеснуло руками и с рыданьем принялось оттирать ботинки манжетой. Детина Васька застыл в ожидании команды.

- Василий, стой, где стоишь. Сима, довольно, - неожиданно грозно сказал барин. Голос его был тонок, говорил он медленно, с растяжкой. - Устроили тут цирк! Кто вам сказал, что его можно бить?

- Так он же... мы же, - залепетал Сима, нехотя вставая. Кровь запачкала шнурки и не хотела оттираться.

- Картограф, подними стул и садись, они тебя больше не тронут.

Филя встал.

- Кто вы?

- А то не знаешь? - усмехнулся барин. - Благодетель. Вера говорила?

Филя кивнул. Быстро же свершилась сделка.

- Будем знакомы. Сила Силыч, если хочешь, зови меня просто Сила. А это Василий Пустобрюх и Онисим Чуня, мои помощники.

- Ассистенты? - зачем-то спросил Филя, морщась.

- Можно и так сказать, - уклончиво сказал Сила Силыч. - Садись, не стесняйся. Поговорить надо. Василий, встань к двери и никого не пускай.

Детина отлип от печки и застыл навытяжку у входа. Пиджак продолжал трещать.

- А ты, стало быть, Филимон? Славно, славно, - ласково протянул Сила Силыч. - Уж как ты мне нужен, касатик, ты и представить себе не можешь.

- Зачем я вам? - угрюмо спросил Филя.

- А ты догадайся! - подмигнул Сила Силыч.

- Карты я вам рисовать не буду, - храбро заявил Филя. - Хоть режьте!

- Василий, убеди!

Детина сорвался с места и в два счета оказался рядом с Филей, выкрутив ему руку.

- Уй! Больно, больно! - закричал тот. Сустав хрустнул, готовясь сдаться на милость победителя.

- Идиот, руки не трожь! Куда он мне без рук? В ухо приложи, или еще куда. Всему-то вас учить надо.

Детина отпустил Филину руку и съездил ему пару раз по хребту, а потом для убедительности дал подзатыльника. Филя проглотил злые слова и сказал: