Страница 49 из 52
«БЛЭК! ОН МЕНЯ УБЬЕТ! ПОМОГИ МНЕ! ПОЖАЛУЙСТА!»
Йен улыбнулся, и я отшатнулась.
— Я решил, что ты должна была уже понять, — злость просочилась обратно в его голос. — Особенно когда Блэк начал вынюхивать вокруг тебя… но ты действительно не знала, не так ли? Ты действительно, бл*дь, настолько тупая, какой ты притворялась.
Он крепче сжал моё горло, когда я не ответила.
Утрата кислорода заставила меня запаниковать. В этот раз чисто животная реакция — выживание. Моё тело забилось, отчаянно извиваясь, но я не могла вырваться из его рук.
Йен опять ослабил пальцы, когда я находилась на грани потери сознания.
Когда я втянула полвздоха, всхлипнув и приходя в себя, он снова крепче стиснул меня, вынуждая застонать. Он улыбнулся ещё шире.
— Ты действительно понятия не имеешь, что ты такое, даже сейчас… не так ли, милая? Ни малейшего понятия, — он покачал головой, издавая тот странный щелкающий звук, который я несколько раз слышала от Блэка. — Ты ещё тупее, чем эти грёбаные черви. Хотя, возможно, это благословение, что ты не знала… благословение для тебя, имею в виду, — его голос вновь сделался интимным, почти соблазнительным, когда он заговорил мне на ухо.
— Если бы ты знала, — промурлыкал Йен. — Ты бы, скорее всего, убила себя, Мири. Я знаю, я бы на твоём месте себя убил, — его голос стал твёрдым как металл. — Ты не представляешь, как ненавистно мне было касаться тебя всеми этими ночами, зная, что ты такое. Притворяться, что само твоё существование не вызывает у меня тошноту…
Откинув голову назад, Йен посмотрел на меня, как будто ожидая моей реакции.
Затем его взгляд снова изменился, наполняясь чем-то вроде злобы.
— Я покалечил себя для тебя, — его голос сделался холодным, обвиняющим. — Я позволил им обрезать себя для этого. Ради дела. Я ослабил себя. Мне придётся очищать себя веками, чтобы убрать вонь из моего света. Чтобы сделать себя вновь достойным высшего резонанса с Предками…
Все ещё придавливая меня рукой к стене, Йен пальцами той же руки потянулся к лицу, выуживая из глаз контактные линзы — одну, потом вторую.
Когда он потом поднял взгляд, на меня смотрели те почти белые радужки, которые я помнила с прошлой ночи. При виде холодности этого нечеловеческого взгляда во мне вновь расцвёл страх.
«БЛЭК! ПОМОГИ МНЕ! ПОЖАЛУЙСТА! ПОЗВОНИ НИКУ! ПОЗВОНИ НИКУ!»
— Никто не придёт за тобой, Мириам, — сказал Йен, крепче стискивая моё горло обеими руками. — Никто не придёт.
Осознав, что он меня слышит, и закрыв свой разум щитами, я попыталась думать сквозь его слова.
Затем я попыталась подумать о них. Не столько о самих словах, сколько о том, что они для меня значили. Я просканировала их, пытаясь решить, могло ли что-то из этого помочь мне, могу ли я чем-то воспользоваться.
Явный религиозный подтекст. Самовозвышение. Психопатия… не только в убийствах, но и в том факте, что он все эти годы без угрызений совести лгал мне. Гордость своей работой. Ощущение, что он проделал хорошую работу здесь, со мной… с этими бедными женщинами.
Религия как оправдание психопатического поведения? Или здесь нечто больше?
Отсылка к большей цели, больше союзников… квази-армейская риторика. Не звучит и не кажется связанным с работой. Культ? Очевидно, это связано с тем, о чем рассказывал мне Блэк. Ангел, странные символы, расовая чистота — все это содержало намёки на какую-то апокалиптическую религиозность. Или, возможно, извращение нескольких религий, какая-то комбинация человеческого и иного.
С человеческой стороны — христианство? Ангел намекал на это.
В любом случае, Йен работал не один — если только он не бредил.
Блэк упоминал какую-то другую религию, которая может быть замешана… нечто, заимствованное с другой Земли. Что-то насчёт расы, хотя Блэк никогда ничего не упоминал о «полукровках». Он также никоим образом не связывал это со мной. В любом случае, я не улавливала того же чувства от Блэка, когда он говорил о расе. Для него это была наука. Для Блэка расы были всего лишь фактом жизни, а не какой-то квази-духовной предопределённостью.
Тирада Йена больше отдавала… евгеникой[13]. Чистота крови как средство спасения. Так значит… религиозность, основанная на расе. Превосходящей расе, типа Супермена.
Ницше? Что-то в духе идеологии Гитлера?
Мой разум кружил вокруг этого с разных углов, разных отрывков философий, пытаясь найти там какую-то помощь… что угодно, чем я могла воспользоваться.
Не зная конкретной доктрины, я не видела лазейки.
У меня заканчивалось время.
Сейчас он со мной играл, но это продлится недолго.
Садист хотел продлить все это, причинить мне боль — заставить меня страдать. Психопат желал аудитории; он хотел, чтобы я точно знала, что он сделал; как умён он, как глупа я. Религиозный фанатик хочет ощутить избавление от любых проступков, чтобы ему сказали, что он — высшее создание, достойное наград за принесённые жертвы. Или, возможно, он просто хотел, чтобы я поняла, какую услугу он оказывает миру, избавляясь от меня.
В любом случае, психопату скоро наскучит.
Психопат уже имел меня более-менее в своём распоряжении, что делало меня менее интересной.
Как только ему станет скучно, я умру.
Я пыталась ухватиться за это, уловить суть его разных частей. Но я не видела, как это может мне помочь. Из-за нехватки кислорода становилось тяжело думать.
Мне приходилось бороться, чтобы не поддаться химическим изменениям, вызывающим у моего тела желание раствориться в пассивности, захлопнуться в поистине беспомощном стазисе. Это физиологическая реакция выживания, которая приведёт к потере сознания.
Подумав об этом, я позволила своему телу обмякнуть.
Выдохнув последние крупицы кислорода, задерживаемые в уже горящих лёгких, я позволила каждой мышце в своём теле обмякнуть. Я открыла щиты своего разума, позволила мыслям прийти в состояние полного поражения. Я расслабила мышцы шеи и лица, позволила глазам закатиться.
— Тупая пи*да, — сказал Йен, снова колотя меня головой о стену. — Проснись! Я не закончил с тобой говорить!
Я позволила голове качнуться туда, куда её тянула гравитация. Я лишь ненадолго зажмурила глаза от удара. Все остальные мышцы оставались мягкими, лицо расслабилось.
Когда он сделал это снова, я совершила полубессознательный, рефлекторный пинок ногой.
Пальцы Йена разжались.
Я дёрнулась всем весом вниз и в сторону, резко разворачиваясь на здоровой ноге и колене. Внезапное резкое движение заставило его пальцы разжаться. Это также напрягло мышцы моей шеи, вызывая жгучую боль. Я уронила свой вес, как только освободилась, и Йен кинулся за мной, хватая за плечо прежде, чем замахнуться кулаком.
Он сильно ударил меня, прямо по ране от шрапнели на ноге.
Боль была такой интенсивной, что я опять едва не потеряла сознание.
Я издала крик, падая назад, в окно.
Мой локоть разбил разноцветные восьмиугольники викторианского стекла прямо перед тем, как Йен вывернул мою руку, выбивая моё плечо в просвет окна слева.
Вся моя рука и половина тела высунулись из окна, и я закричала.
Выгнувшись всем телом, когда он дёрнул меня назад, я бросилась всем весом вперёд, заставая его врасплох, и этого хватило, чтобы лишить его равновесия. Прежде, чем Йен успел собраться, я другой рукой схватила бутылку вина с низкого столика. Одновременно с этим я врезалась бедром в тот же разрисованный столик, сшибая безделушки и свечи в углу стола. Схватившись за горлышко бутылки, когда Йен за талию дёрнул меня назад, я сумела удержать её, даже когда он тащил меня.
Как только я осознала, что держу бутылку, я оттолкнулась от стены здоровой ногой.
Используя это, мой вес и движущую силу его тяги, чтобы развернуться всем телом, я снова оттолкнулась от столика и стула, чтобы сильнее ударить его. Падая на Йена, я развернулась в воздухе, в падении ударив его бутылкой по голове.
13
Евгеника (от др. — греч. εὐγενής — «хорошего рода, благородный») — учение о селекции применительно к человеку, а также о путях улучшения его наследственных свойств. Учение было призвано бороться с явлениями вырождения в человеческом генофонде.