Страница 74 из 286
Надо отдать Слагхорну должное – он сопротивляется довольно долго, минут пятнадцать, и сдается только под угрозой Круциатуса. Я бы и Круциатус применил – это самый лучший способ ослабить защиту, но боли Гораций боится больше всего и это играет в мою пользу. За пятнадцать минут я уже успеваю рассмотреть все его ментальные щиты и довольно легко взламываю то, что он пытается оставить недоступным. Можно было бы еще раз пригрозить, но, признаюсь, факт, что я могу пробить их и сам, доставляет мне удовольствие. Легко нахожу оба воспоминания, связанных с Поттером, и уничтожаю их с первой попытки. Работает!
Теперь посмотрю и другие, из тех, что он прячет в самом нижнем слое. Как я и предполагал, пойманных не в меру ретивыми гриффиндорцами слизеринцев, к которым Горация вовремя приводил Кровавый Барон, было несколько. Почему-то меня радует, что с Поттером больше подобных ситуаций не было. Как ни странно, кроме восьми школьных сценок, в которых имели несчастье участвовать те, кто учился парой курсов старше, все остальные запрятанные воспоминания относятся к беседам Слагхорна с юным Темным Лордом. Некоторые из них вполне невинны, а вот некоторые – это очевидно – подправлены. Как искать настоящие воспоминания, Слагхорн мне рассказал, но для этого надо освоить контрзаклятие к модифицированной Мемория Верса. Это требует времени. И, пожалуй, надо будет на всякий случай сказать Альбусу. Подумав так, вспоминаю, что как раз Альбусу лучше ничего не говорить. На всякий случай перебираю другие картинки с Темным Лордом. Клуб Слизней, отдельные встречи, «случайные» беседы в коридорах. Опять клуб Слизней. Вот на ухо юному Тому Риддлу что-то шепчет парень из Гриффиндора - настоящий красавчик, ухоженные волосы роскошными темными волнами рассыпаны по плечам. Том довольно, я бы сказал, сыто улыбается. Я не сдерживаю дрожи, слишком дорого мне обошлось наблюдать эту улыбку вблизи.
Выметаюсь из памяти Слагхорна, чтобы вновь глотнуть бодрящего. Стрелка на часах подходит к девяти. Всего-то? Гораций, давно освободившийся от Петрификуса, жалуется, что ноги затекли и хочется в туалет. Смешно!
Еще немного. Петрификус. Обновить чары. Легиллименс! Вот теперь – самое главное – Альбус. Много Альбуса. Перелистываю картинки. Альбус пьет и играет в шахматы с Горацием, Альбус на педсоветах, беседы о зельеварении. Снова пьют. Рождество 40-го года в школе. «Как холостяк холостяку…», «Мои одинокие ночи тоже скрасить некому…».
Бодрящее. Стаскать связанного Слагхорна в туалет, следить за каждым движением. Унизительно? А мне каково было, когда Альбус снял Обливиэйты?! Ты тоже потерпишь! Все равно все забудешь, к салазаровой бабушке...
Война, Гораций, ты этого еще не понял? Ничего, скоро поймешь! Скоро она и до тебя доберется...
Петрификус. Чары. Легиллименс! Что ж, просмотрим все рождественские ужины. 40-е, 50-е, 60-е. 69-й год. Есть! «Некогда», «Уже пригласили», «Боюсь, что я буду занят». «Ах ты, старый лис, завел себе подружку», - говорит Гораций с некоторой обидой на дамблдоровские отказы, Альбус лукаво улыбается в ответ.
С Рождественских ужинов он теперь уходит гораздо быстрее. Я знаю, что это – оно. Но ни одного следа, ни одного намека, кто. Что ж, я и не ожидал скорого результата. Это всего лишь первый, пробный шаг. А теперь – уничтожить все следы моего пребывания. В гостиной, в доме, в голове – модифицированная Мемория Верса плюс сонные чары до завтрашнего утра. Сжечь письмо. Отдыхай, Гораций! Вот теперь – заслужил.
На кладбище в Годриковой впадине я появляюсь около полуночи, разумеется, под оборотным, молча опускаю на светящееся мраморное надгробие букет тигровых лилий. Разговаривать нельзя. Хоменум Ревелло в открытом пространстве не работает, так что обнаружить человека под мантией-невидимкой или заклинанием невидимости я не смогу. Поэтому просто смотрю на надпись «Последний же враг истребится – смерть». Давлю подступающие слезы и, услышав вдалеке хлопок аппарации, быстро ухожу вглубь кладбища. И кого нелегкая в такое время принесла?! Мельком смотрю на фигуру волшебника, приближающегося к могиле – главное, что это кто-то незнакомый, не Дамблдор или, не дай Мерлин, Люпин. Альбуса мне теперь нужно видеть как можно реже, а у Люпина, как у всех оборотней, обостренный нюх, и знать, что я прихожу к Лили, ему вовсе ни к чему.
Ждать приходится минут десять: луна за облаками, и на кладбище дьявольски темно, выбираться ощупью – не лучший вариант, а обнаруживать себя не хочется. Наконец, огонек Люмоса тает вдалеке, и я зажигаю свой. Взгляд невольно скользит по надгробию, перед которым я остановился, и я удерживаю возглас изумления. Передо мной – могила Кендры и Арианы Дамблдор. «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» выбито на темном надгробии. От Дожа я знаю, что мать Альбуса умерла в год, когда он окончил Хогвартс, а сестра - годом позже. Я помню, как Альбус морщился, когда его друг заговаривал о молодых годах, и это останавливало Дожа, но как-то, когда мы остались вдвоем, он не удержался, и стал рассказывать, как тяжело пришлось Альбусу из-за того, что он вынужден был сидеть с больной сестрой.
Значит, Годрикова впадина, думаю я, перекатывая камешек, попавший под носок ботинка. Что ж, мой любимый друг, мой таинственный враг, охота началась!
Сведения о свойствах палочек взяты с Pottermore
** Принцип действия заклинания Мемория Абдиката описан в главе «Друг»
*** Принцип действия заклинания Мемория Верса описан в главе «Кто-то из нас двоих сошел с ума»
========== Глава 42 Обливиэйт. ==========
POV Северуса, 4 февраля 1994 года.
Прислушиваться при имени Поттера - уже рефлекс. Среди голосов, которые раздаются за моей спиной, пока я торопливо иду по коридору от библиотеки, без труда узнается сердитая Брокльхерст.
Хорошо, что мы не дружили в прошлом году! Иначе бы я тебе выдала свой приз за тупость, если бы ты при мне назвал его наследником Слизерина!
А что мы должны были думать?! Ну сама посуди! Как он мог просто так победить Сама-Знаешь-Кого, если у него не было каких-то особых сил?!! Конечно, когда на Грейнджер напали, уже стало ясно, - а это оправдывается Макмиллан.
Темных магов побеждают не только темной магией! Вот Дамблдор - светлый маг, победил Гриндевальда.
А светлый ли? Я усмехаюсь. Что мы на самом деле знаем об Альбусе? Голоса отстают, и я ненадолго ухожу в свои мысли, но когда стою, ожидая лестницу, ученики нагоняют меня.
– Вам бы, мальчишкам, только в войну играть! Вы на самом деле не понимаете, что это такое!!! – голос Брокльхерст срывается до тоненького вскрика. Затем становится спокойным и высокомерным, будто она цитирует кого-то: - Воспоминания о собственном героизме и походы на кладбище никогда не заменят погибших родственников.
Опять ты со своей герцогиней! - с досадой говорит Макмиллан.
Они подходят вплотную ко мне и приглушают голоса. Лестница никак не доберется до нас. Брокльхерст за моей спиной опять теряет терпение и начинает говорить громко:
Я считаю, что она совершенно права! «Война – это всегда выбор: победить или прекратить войну, – вновь цитирует она. - Вы можете побеждать противника любыми средствами, но помните, что следующие поколения будут учиться у вас. И если ваши методы недостаточно гуманны для того, чтобы спасти ваши собственные души, то очевидно, ваша цель – лишь временное перемирие, которое неизменно будет нарушено».
На секунду у меня появляется ощущение, что она говорит это для меня, надеясь произвести впечатление своей взрослостью. Ну-ну. Перехожу на первую ступеньку наконец-то прибывшей лестницы. Они, конечно, идут за мной.
Великая женщина, - говорит Брокльхерст.
Она тебе нравится, потому что она герцогиня, а тебе нравятся все люди с титулами! Ты даже Малфоя защищаешь, - видимо, вспомнив, за кем они идут, Макмиллан вновь понижает голос, но здесь – как в колодце, все равно все слышно.