Дар памяти

Его плечи опускаются. Ха! Рано радуешься.

Сделка? – на его лице появляется улыбка хищника, почуявшего добычу.

Думаю, тебе лучше присесть, чтобы мы могли обсудить все как следует.

Да, да, конечно, Северус, - суетливо говорит он, отлепляясь от пианино и присаживаясь напротив. – Или, может быть?.. – он порывается куда-то вскочить, но тут я сужаю глаза и взглядом пригвождаю его к стулу.

Сделка, Гораций, - говорю я насмешливым тоном, очень медленно доставая и выкладывая на стол палочку. - Твоя репутация против моих условий.

Слагхорн издает нечто похожее на писк.

– Ты пытаешься мне угрожать, Северус? – храбрится он. Вообще-то он вполне может дать мне отпор и выкинуть из своей гостиной с помощью беспалочковой магии. Однако ооочень удивлюсь, если он осмелится на это.

Не пытаюсь, - медово говорю я.

Слагхорн охает.

– Чем же я так насолил тебе, Северус? – говорит он серьезно.

И я сейчас… тоже буду серьезным. Пожалуй, даже скучным.

Однажды четверо студентов шестого курса факультета Гриффиндор схватили одного слизеринца. Обычное начало, не так ли, Гораций? – его щеки, кажется, начинают менять цвет в сторону более бледного. – Но в этот раз все не было обычным. Им, видите ли, показалось, забавным его… поиметь. Они приклеили его к полу и решили, что будет весело, если он отсосет всем по очереди.

Конечно, я преувеличиваю. Это было не совсем «всем». Просто Поттеру показалось забавным заставить меня отсосать Блэку, а когда Блэк отказался (теперь-то, после рассказа Люпина, я понимаю, почему), Поттер решил, что и сам чего-то хочет. Это был единственный раз, когда я опустился до того, чтобы унизиться перед ним. Стоял там на четвереньках, как дурак, в этом клее, полураздетый, и молил: «Пожалуйста, нет! Поттер, пожалуйста, не надо!».

И тут неожиданно появился декан Слизерина. И что бы вы думали? Конечно, в обязанности декана входит защищать вверенных ему детей, - тихо говорю я. Наверное, я и сам сейчас бледен, но Мерлин с ним. – Но ведь для этого придется испортить отношения с деканом Гриффиндора. И вовсе не хочется ввязываться в скандал. А потому декан Слизерина предлагает студентам Гриффиндора сделку, весьма выгодную для них: он просто сотрет всем память с помощью одного особого заклинания, и никто не узнает, что произошло. Никто не будет наказан и не вылетит из школы. Гриффиндорцы с радостью соглашаются. А когда студент Слизерина пытается возмущаться, декан родного факультета затыкает его банальным Обливиэйтом. Через неделю ситуация повторяется, - продолжаю я. Напряжение в руках страшное, и я заставляю себя ослабить захват бокала, чтобы не раздавить его. - С теми же действующими лицами, только в другом месте. И снова декан Слизерина приходит как раз вовремя, перед началом красочного действа под названием «А не оттрахать ли нам застрявшую в клее слизеринскую шлюху?»

Во второй раз Поттер уговаривал стремительно бледнеющего Блэка («Джей, может не надо?») гораздо дольше. Да и Люпин пытался что-то сказать, пока Поттер не оборвал его фразой: «Он заслуживает и не такого! Забыл, что он тебя хотел из школы выкинуть?!» А вот Петтигрю довольно повизгивал, предвкушая.

И что же делает декан Слизерина на этот раз? Готов поспорить, что ты Гораций, знаешь ответ, - коротко смеюсь, чтобы прогнать морок.

Он молчит с расширенными от ужаса глазами.

Что, не ожидал, что я смогу снять твои Обливиэйты? И благодари Мерлина, Гораций, что их было всего два. И что под ними не было ничего более серьезного. Иначе ты бы не сидел сейчас здесь, - мой тон по-прежнему тих: все же годы практики. - Я ведь был далеко не единственным, не так ли? Насколько я помню, среди старших гриффиндорцев была троица, подобная компании Поттера. И до меня доходили слухи, что они ловили младших слизеринцев и заставляли им отсасывать.

Похоже, я попадаю в самую точку. Слагхорн вздевает кверху руки, как будто пытаясь защититься от удара. На него жалко смотреть. Круглые щечки посерели, губы трясутся. Сколько лет я мечтал об этом моменте! А теперь не чувствую особого торжества, скорее отвращение.

Наконец Слагхорн берет себя в руки. Довольно быстро, надо сказать.

Северус, мой дорогой, - оживленно говорит он, делая хорошую мину при плохой игре, - так что же вы хотите?

Тут я делаю большую паузу, лениво потягивая медовуху. Моя – черная эбеновая – палочка лежит на краю стола, и Гораций на нее косится, видимо, ожидая, что я в любую секунду готов ее применить. Маленькая месть, и не сказать, чтобы удовлетворительная. И – да, безумно жаль, что он обо всем забудет. Потому что я намерен зайти далеко. Куда дальше того, что я озвучиваю сейчас.

Северус, вы же понимаете, что мне, старику, нечего вам предложить. Может быть, связи, ингредиенты? У меня есть собственный поставщик драконьей крови, - вступает Гораций, пытаясь отследить выражение моего лица. Куда там! Хотя, безусловно, приятно наблюдать, как жалко он мечется. Деньги в открытую он не предлагает, но драконья кровь безумно дорога, и это та взятка, которую я с удовольствием принял бы, не будь мне нужно что-то другое.

Мемория Абдиката**, - тихо говорю я, чуть-чуть наклоняясь к нему через стол. Это производит должный эффект: Гораций подскакивает, челюсть у него слегка отваливается.

Но, Северус, помилуйте!..

Я жестко перебиваю его:

– Я хочу знать это и другие заклинания памяти, которые вы освоили для своих грязных дел. Я хочу знать, как, где вы их выучили, что за книги вы использовали, и если я не найду подтверждения вашим словам, пеняйте на себя.

Да, да, конечно, Северус, - быстро говорит он, сглатывая слюну. – Что еще?

Я улыбаюсь:

Драконья кровь тоже не будет лишней.

Пока он идет в свою кладовую – семенит на маленьких кривых ножках и достает бутыль с драконьей кровью, я следую за ним на случай, если ему вздумается оставить записку самому себе. Он умный человек и наверняка подозревает, что за тем, что происходит сейчас, последует как минимум Обливиэйт. Потом он приносит мне книги, и свои записи.

Какое-то время мы сидим голова к голове, разбирая их. Заклинаний всего два: модифицированная версия Мемория Верса*** и собственно Мемория Абдиката. Пока я тренирую последнее, он ставит мне кисть, прикасаясь к моему запястью своими пухлыми пальцами. Все это создает иллюзию рабочей обстановки, и в какой-то момент он увлекается, расслабляется, похоже, забывает, зачем я здесь, и начинает делиться воспоминаниями, как применял их. Как будто все еще пытается произвести впечатление.

– Они считают, что лучше Обливиэйта ничего нет! Но если вы хотите стереть память кому-то, кто не согласен, поверьте старику, - говорит он довольным тоном, потирая ручки с видом пожилого еврея, только что заключившего выгодную сделку, - лучше Мемория Верса для качественной замены воспоминаний вы ничего не найдете. Жалко, что свои воспоминания не так легко менять – все время остаются следы. И настоящее воспоминание под ними можно найти, - с досадой говорит он.

Я хохочу. Он осекается, вспоминая, кому он это все рассказывает. Его обиженное выражение лица невероятно комично. Не исключено, конечно, что всю эту сцену Гораций мастерски разыграл и вовсе не настолько напуган, как показывает.

А потом, освоив заклинание, я вынимаю вторую палочку. Петрификус Тоталус, Инкарцеро, и еще четыре вида чар, привязывающие его к стулу и к полу.

Будешь сопротивляться, будет хуже, - говорю я спокойно, перед тем, как начать препарировать его мозг.

Всегда гордился тем, как быстро осваиваю заклинания. Еще нет шести, и у меня вагон времени для того, чтобы рассмотреть все, что нужно рассмотреть. Попытается он снять хоть что-нибудь из моих заклинаний и чар – будучи в его мозгах, я это замечу.

На всякий случай пью бодрящее и раз, два, три – Легиллименс!

Когда вторгаются в твой разум, хочется провалиться под землю, но и шарить наугад в чужих мозгах – мало приятного, начиная от всех картинок физиологических подробностей и кончая фантазиями. Кроме того, постоянно бросаются в глаза и мешают выбирать нужное самые болезненные воспоминания. Вот где помогают самоконтроль и умение быть жестким.