Дар памяти

К Слагхорну я добираюсь к четырем часам. Утром я получил сову с подтверждением того, что он готов принять меня. Я и не сомневался в положительном ответе, когда обратился к нему с просьбой о совете по поводу одного зелья. Вряд ли моя просьба его обманула, однако Слагхорн из тех, кто ухватывает выгоду везде. Что он увидит в моем обращении к нему – его дело.

Слагхорн – один из самых сильных волшебников, которых я знаю. Всегда думал, что Темный Лорд особо благоволит к нему, потому что вряд ли он его недооценивал. А позволить столь сильному магу, открыто не высказавшему своей позиции, да еще и декану Слизерина, не быть на его стороне – как минимум досадное упущение, как максимум - серьезная ошибка. Я бы поставил Слагхорна где-то между мной и Флитвиком. И, пожалуй, рискнул бы еще сразиться со Слагхорном наедине, что, собственно и собираюсь в каком-то смысле сделать, а вот если бы пришлось биться со Слагхорном и еще кем-то, попытался бы избежать схватки всеми возможными способами. И дело не в его силе – дуэлянт из Слагхорна был никудышный уже тогда, когда я сменил его на посту зельевара, да и был ли он когда-нибудь вообще приличным дуэлянтом, не знаю. Но Слагхорн гораздо больше сведущ в темной магии, чем даже я. А я, без преувеличения, знаю о ней много.

Удивительно, как такой ум и магическая мощь могут сочетаться со столь же редкой трусостью. Впрочем, я уже наблюдал все это в Квирелле. Тот был исключительно одаренным и умным волшебником, свободно владевшим беспалочковой магией, однако наивность и трусость, прилагавшиеся к его немыслимой амбициозности, довели его до края. Впрочем, Слагхорна, кажется, как раз можно поблагодарить за трусость. Возможно, это единственное, что удержало его от служения Лорду.

Наши с ним трения начались еще на моем первом курсе. Мама зарабатывала зельями (и любила их), и уже с шести лет я помогал ей варить их на продажу. Отец большей частью не работал, сидел у нее на шее, и она постоянно была занята, так что варка зелий стала единственным временем, когда я мог быть с ней вдвоем. Не то, чтобы она сильно в них разбиралась, готовила что попроще, а мне этого быстро стало мало, и я взялся перечитывать книги из библиотеки Принцев, единственное, что ей позволили взять с собой, когда за связь с моим отцом выгнали из дома. К первому году в Хогвартсе я уже проштудировал учебники курса так до пятого. Большинство зелий я не мог варить из-за дорогих ингредиентов, но я мог закрыть глаза и представить, как я делаю это. Фелиппе рассказал мне про девицу, которая сварила Феликс Фелицис в 12 лет. Я сделал это в том же возрасте, в первое лето после школы, когда, наконец, смог приобрести все необходимое на деньги, которые отцу не удалось у меня вовремя отобрать.

В школе, если что-то не получалось у меня с первого раза, это происходило лишь потому, что Поттер, Блэк или Петтигрю постоянно пытались что-то засунуть мне в котел. А Слагхорн разве что только не поощрял их делать это в открытую. И, конечно, я не помню случая, чтобы он когда-нибудь их наказал. В зельях Гораций был ремесленником. Он знал много, он мог варить сложные зелья, но, как и девчонка Уэнделл, он никогда бы не изобрел ничего нового. Однако он с удовольствием ставил свою подпись под статьями начинающих зельеваров, тех, что были особо перспективными, конечно. Что-что, а выделять самых значимых студентов Слагхорн умел всегда. Даже у Темного Лорда не было такого чутья на людей, как у Горация. Со мной он особо не знал что делать. Первокурсник с самыми блестящими успехами за все время его преподавания, для Клуба Слизней я еще не годился по возрасту. Да я и не жаждал такого общения. На пятом курсе я пару раз сходил туда, потому что Лили просила меня, но потом не выдержал и предоставил ей ходить одной. Не решаясь пригласить меня в клуб, Слагхорн сделал мне пару намеков об индивидуальных занятиях, однако я не хотел, чтобы он использовал меня. Был момент, когда я чуть было не согласился, потому что это было великое искушение варить что-то в настоящей лаборатории и пользоваться его ингредиентами. Собственно, в это время и завязалась моя дружба с Малфоем. Он хорошо относился к Слагхорну, и я поделился с ним своими сомнениями, возможно, в надежде, что он убедит меня принять предложение декана. Однако Люциус решил использовать меня сам. Он рассказал мне про Выручай-комнату, которая предоставила мне готовую лабораторию, и взялся сам поставлять мне кое-какие ингредиенты. Естественно, взамен я варил ему различные зелья. Люциус был мной доволен и всячески выказывал свое расположение, а я и рад был стараться, прыгал через обруч, как дрессированный пудель. Представляю, сколько баллов на счет Малфоя начислил Лорд за то, что я потом оказался в его команде…

Помимо профессиональной ревности, у Слагхорна были и другие причины недолюбливать меня. Ни один студент не доставлял ему столько хлопот - никого из слизеринцев так не травили гриффиндорцы, как меня. А это означало постоянные трения с Минервой, которых Слагхорн старался всячески избегать. Не защищать меня совсем он по определенным причинам не мог – Слизерин терял бы слишком большое число баллов: Поттер и Блэк любили выставлять себя невинными жертвами, на которых нападал такой страшный монстр, как я. Сейчас я понимаю, что они на самом деле боялись нападать на меня поодиночке или даже вдвоем, и справедливо полагали, что меня одного хватит на всех четверых. Это я тогда не знал своей силы, и не мог справляться с ними одновременно. Но тогда я чувствовал себя не лучшим образом. В первый год за меня пару раз вступался Малфой, он был старостой, и на него реагировали даже не как на взрослого и сильного волшебника, а как на того, кто может снять баллы и назначить отработку. Во все остальные годы мне оставалось тихо ненавидеть Слагхорна, стискивать зубы и учиться защищаться самому.

Так что к Горацию у меня много претензий. Нельзя сказать, что я его ненавижу сейчас – скорее, презираю. Я бы возненавидел Альбуса, если бы мог. Но мне хочется думать, что Альбус так, как Гораций, не поступил бы никогда. Возможно, это всего лишь иллюзия, возможно, в ближайшее время я выясню о Дамблдоре много такого, что полностью перевернет мои представления о нем. Но в тот день, когда он узнал о проделках Слагхорна, ему было, по меньшей мере, неприятно. Я бы сказал даже, что это было похоже на потрясение.

– Вообще я подозревал, что Гораций – мерзавец, но чтобы настолько! - сказал он тогда.

Я это разоблачение не планировал и предпочел бы, пожалуй, чтобы его вовсе не было, так как и меня оно выставляло не в лучшем свете. Однако Альбус, к моему глубочайшему удивлению, не изменил мнения обо мне. Помнится, в последующие несколько дней он ходил как пришибленный, не отпускал меня от себя, и то и дело стискивал мою руку.

Что ж, сегодня у меня будет первый и единственный шанс высказать все самому Слагхорну.

Жилище моего бывшего декана кажется подходящим скорее изнеженной старой деве, обхаживающей заезжего полковника. Впрочем, и тогда, когда я учился, пуфики у него были даже в лаборатории. За десять лет, что я его не видел, Слагхорн еще больше расползся и окончательно облысел. Выражение лица – приветливое, однако водянистые глазки следят за мной настороженно.

Давай начистоту, Северус, - говорит он, когда мы садимся за стол, и я не отказываюсь от бокала с медовухой. – Советы от меня тебе еще на первом курсе не были нужны. Так какого Мерлина я тебе понадобился?

Я, конечно, ожидал чего-то подобного. Но то, что он, кажется, боится меня, становится приятным сюрпризом. Поэтому я лишь вежливо улыбаюсь и тяну медовуху.

Так кто из моих слизней тебе нужен, Северус? – говорит он, вставая и нервно передвигаясь вдоль пианино.

Никто, - отвечаю с улыбкой и делаю еще глоток.

Тогда что же? – от напряжения Слагхорн багровеет и, кажется, вот-вот схватится за какие-нибудь сердечные капли.

Это сделка, Гораций, всего лишь сделка, - говорю я, растягивая слова, - очень выгодная для тебя.