Дар памяти

Ты принимаешь меня, Северус? – тихо спросил он.

Я закрыл глаза. Выгонит он меня, если я спрошу об этом? Но ведь я всего лишь спрошу.

Ты позволишь мне иногда быть сверху?

Альбус тихонько рассмеялся.

– Ты даже в такой момент ищешь выгоду, мальчик... мой, - сказал он и поцеловал меня сначала в один глаз, а потом в другой. – Это не требует позволения, Северус. Заниматься любовью – это не унижение, а удовольствие.

В этом весь Дамблдор, его кредо – ответы настолько извилистые, что вроде бы и получил ответ, и в то же время нет.

Но тут его губы оказались около моего уха:

Да, мальчик мой, да.

Меня опалило жаркой волной.

– Да, я принимаю тебя, - прошептал я, не открывая глаз.

И… оказался в эпицентре урагана. Его руки, его губы были на мне. Его ноги прижимали меня к столу, потом к полу. Меня гладили, ласкали, кажется, везде, а я, извиваясь на жестком ковре, не мог дотянуться в ответ, попадал не туда и стонал от разочарования. И слышал: «Не торопись. У нас много времени. Все успеешь».

Альбус раздел меня с помощью заклинания, но свою одежду снять не торопился. Я был распростерт перед ним совершенно голый, как жертва для древнего ритуала, и одна мысль о собственной беспомощности перед ним, самым могущественным волшебником, возбуждала так сильно, что казалось, я кончу от нескольких его прикосновений. Однако он знал способ не дать мне это сделать, какое-то заклинание, которое удерживало меня на грани, заставляя все тело кричать от желания и умолять расправиться со мной как можно скорее. Но когда я почувствовал вторгающийся в меня палец, это оказалось гораздо больнее, чем я ожидал. Салазарова печень, если один палец – так больно, как же в меня поместится целый член?! Память благополучно подсунула под нос кое-что из пыток Пожирателей.

Тугой, - выдохнул Альбус, и его горячий язык прошелся по моей ушной раковине. Я ахнул, и опавшая было от боли эрекция вернулась. – Тугой, - повторил Альбус, и второй палец добавился к первому, нетерпеливо двинувшись внутри меня.

Я сжал зубы, чтобы не застонать, не замечая, как слезы выкатываются из глаз. Альбус остановился и вынул пальцы.

– Мерлин, Северус, ты и здесь наказываешь себя, - сказал он укоризненно, собирая мои слезы губами.

Я отвернулся, совершенно раздавленный. Альбус снял с себя остатки одежды и, скользнув на ковер, прижался к моей спине, положив поверх меня почти невесомую теплую руку.

– Мой храбрый, мой сильный и умный мальчик, - прошептал он, целуя меня в шею, в ключицу, перебирая пальцами пряди волос. – Это нормально, - продолжал он. – Мне тоже было больно в первый раз. А ты - удивительно тесный. Уникальный.

Его слова и ласки снова возбудили меня. Я взял его руку и решительно вернул ее обратно, а спустя несколько минут, после того, как Альбус задел во мне какую-то точку, я уже сам в безумном остервенении стал насаживаться на его пальцы, чтобы еще через несколько мгновений излиться с полузадушенным всхлипом на ковер директорского кабинета.

И услышать выдох Альбуса: «Северус». Он кончил от прикосновений ко мне?

Еще минут двадцать мы просто лежали в объятиях друг друга. Молча. И это было так естественно, что я не понимал, как раньше этого могло не быть.

А потом, вставая, я тихо попросил его:

Больше никаких игр, пожалуйста.

И Альбус ответил:

Никогда.

Что ж, мне грех жаловаться - это «никогда» вместило в себя целых одиннадцать лет.

========== Глава 21 Ментальная магия ==========

Ты ничего не хочешь мне рассказать, Эухения Виктория?

Ты так похожа на Грегори, - усмехнулась та, опускаясь на подушки. – Сто раз слышала от него эту фразу.

Полутемная спальня освещалась всего двумя свечами, зависшими высоко в воздухе над головой баронессы. Сама она сидела на стуле, задумчиво глядя на дочь.

Мне нечего тебе рассказать, - отвечала Эухения Виктория, видя, что мать продолжает ждать ответа.

Баронесса кивнула, не отрывая от нее взгляда.

О нет! Даже не пытайся! – фыркнула Эухения Виктория, уловив попытку матери установить легиллименторский контакт.

Научила на свою голову, - беззлобно усмехнулась та. – Кто же знал, что это обернется против меня самой.

В чем тогда смысл обучения, если не в том, чтобы ученик со временем превзошел учителя?

Не думаю, что дело в навыке. У тебя всегда были способности к этому выше, чем у всех остальных. Как и у Берилл.

В комнате воцарилось неловкое молчание, как всегда бывало после того, когда кто-нибудь называл имя пропавшей родственницы.

Тебе ведь не удалось узнать ничего нового о ней? – осторожно, словно пробуя носком туфли зыбкую почву, спросила Эухения.

Мать медленно помотала головой:

– Ромулу должен был возобновить следящие чары на всех ее шотландских родственниках в декабре, но теперь он не сможет сделать это раньше мая. Но и так понятно, что если бы она хотела найти их и просить у них помощи, то давно бы с ними связалась.

Но не может же человек вот так уйти в никуда? Просто раствориться в воздухе.

Она это сделала, - возразила баронесса.

Ее взгляд скользнул по комнате и наткнулся на книжку.

«Девушка в очках и с ружьем в автомобиле». Вот как? – спросила мать.

Ты читала ее?

Баронесса усмехнулась.

– Да. Она напомнила мне другую, которую я читала в детстве, – мать остановилась, словно спрашивая, стоит ли идти дальше, но Эухения Виктория кивнула, и та продолжила: - Эта история случилась во время мавританского пира в крепости, когда убили всех глав семейств и старших наследников. Как ты помнишь из магической летописи, их всех обезоружили и обездвижили, а потом сожгли живьем. По легенде, которая описывалась в этой книжке, из всех знатных магов и магглов тогда спасся только один человек, совсем юноша. Он узнал мысли мавра, приглашавшего его, и понял, что что-то не так. Он хотел скрыться и обратился за помощью к родственникам. А брат жены хотел убить его, чтоб его жена стала наследницей большого состояния. Он дал юноше дракона, чтобы тот укрылся у его друга в соседнем городе, рассчитывая, что убьет его там. А юноша, когда оседлал дракона, решил, что хочет увидеть море, и отправился через всю Испанию к морю. И там с помощью дракона спас из плена дочь мавританского повелителя. После чего женился на ней, и его наградили. А брата жены казнили, разумеется.

Хорошая сказка, - сказала Эухения Виктория. - Как выгодно обучаться легиллименции!

Он ей не обучался. Он был из людей ота.

Ота?

Сейчас магов из этой народности не осталось, они, кажется, вымерли все еще в средние века от какой-то наследственной болезни. А сквибы ота стали цыганами. Поэтому цыгане могут ненадолго подчинять людей – они владеют остатками ментальной магии. Когда они смотрят людям в глаза, это действует как Империус.

Так вот почему их так не любят! – воскликнула Эухения Виктория, невольно вздрагивая. - Но как защититься от этого?!

В первую очередь, не смотреть в глаза, точно так же, как с легиллиментом.

А во вторую?

Баронесса вздохнула:

– Я не знаю. В принципе, цыгане не опасны для магов. После того, как, допустим, цыган выманит у мага кошелек, маг, догадавшись, в чем дело, запросто может вернуть его обратно.

А вдруг ота не все вымерли? Вдруг кто-нибудь остался? Представляю, какая у такого мага сила может быть!

Не помню, чтобы я когда-нибудь слышала об ота в наши дни.

Брр, теперь я каждого мага, похожего на цыгана, буду подозревать в том, что он ота. Хотя мы и сами на них немного похожи! Особенно Ромулу. Или… - она резко замолчала.

Эухения Виктория, ради всех святых! Я не умру от того, что ты назовешь его имя передо мной! – раздраженно сказала баронесса. И уже спокойнее продолжила: - Я не помню, чтобы люди ота обладали особой силой. Из того, что я читала о них, было ясно, что подчинять они также могли ненадолго. Они могли заставить рассказать что-то, но мыслей не читали.