Дар памяти

Ромулу? – усмехнулась Эухения.

Нет. Сначала герцог ди Точчи, и только потом сеньор Ромулу.

Но ведь если ты виновата и простила себя, кто-то, кому ты навредила, все равно может захотеть убить тебя и отомстить за причиненное зло? - возразила Эухения.

А кто-то может захотеть тебя убить просто так, потому что ты ему не понравилась, - усмехнулась Мартина.

Крыть было нечем.

Но в чем же было мое плохое отношение к себе? Я не делала никому зла, и меня все любили.

Мартина подумала:

А не смущало ли вас, что вас любили слишком? Никогда вы не чувствовали себя виноватой за то, что любят именно вас, а не других? За то, что так мало любви достается сеньорите Берилл или сеньорите Веронике Алехандре? За то, что герцог Вильярдо любит вас больше, чем родную дочь? За то, что родители вас любят больше, чем вашу сестру Полину Инессу или даже вашего брата-близнеца?

Каждое слово, как это часто бывало с Мартиной, попало точно в цель. Эухения стиснула руки и стала смотреть в серую, как и небо, воду.

В ту осень она начиталась бабушкиных дневников, и собственная жизнь казалась такой ничтожной. Хотелось героизма, преодоления чего-то, войны… Что ж, она ее и получила.

Эухения оглянулась. Мартина молча стояла за ее спиной и к чему-то прислушивалась.

Но неужели все страдают из-за ощущения вины или из-за низкого мнения о себе? Тогда удивительно, что человечество вообще выжило…

Мартина задумалась.

Наверное, те, кто ощущает вину тяжелее, чем другие, подспудно ищет наказания для себя, чтобы избавиться от чувства вины, - наконец сказала она. - Мне понадобилось дойти до самого дна, чтобы научиться отстаивать свои интересы. Чтобы понять, что я не некое ничто, чья жизнь определяется исключительно милостью божьей, а что я имею право искать блага сама.

И в эту секунду раздался хлопок аппарации.

Мартина рванула Эухению на себя, и они стартовали, свалились в гостиной на ковер и обе так лежали, тяжело дыша, настороженно глядя друг на друга и прислушиваясь. Аппарировать в дом, защищенный чарами, конечно, могли только члены семьи, но мало ли…

Ничего экстраординарного, однако, не произошло, прибежала Мария Лусия и помогла встать Эухении. Мартина поднялась сама и хотела было уйти, но Эухения остановила ее, жестом указывая на кресло.

Принеси нам успокоительного чая, - велела она Марии Лусии и повернулась к Мартине. – Спасибо!

Та пожала плечами.

И добавила бесцветным голосом, обхватив себя руками:

Но в следующий раз вы отправитесь на прогулку с кем-нибудь другим.

Фуэнтэ Сольяда, - вздохнула Эухения, - единственное, что мне остается. Пожалуй, мне стоит рассмотреть вариант с Польшей.

Мартина словно не слышала ее. Кажется, она действительно испугалась.

Все ведь в порядке? – робко сказала Эухения. – Мы дома, мы живы, и на нас никто не напал. Может быть, это вообще был кто-то из своих.

Мартина стиснула плечи.

Я обещала сеньору Ромулу и… сеньору Хуану Антонио позаботиться о вас. А я… я не смогла. Я ни черта не смогла.

Брось, все в порядке, - Эухения опустилась на пол около ее кресла и, взяв руку Мартины в свою, погладила ее. – Ты доставила меня домой, ты сделала все правильно.

Я должна была настоять на том, чтобы отправиться в Фуэнтэ Сольяда, - Мартина стряхнула ее руку, резко поднялась и ушла.

Эухения вздохнула. Потом подумала, что Ромулу и Люкс, должно быть, уходили не ночью, а рано утром, и Мартина уже не спала. Или они ее разбудили? Хотя, может быть, она делала им еду в дорогу. Ведь должны же они были взять какую-нибудь еду? Но… почему они просили позаботиться? Неужели…

Она не успела додумать эту мысль, так как из камина практически вышвырнуло Полину Инессу.

Хен, - воскликнула та, схватив ее за руку быстрее, чем успела подняться, - ему плохо!

Кому плохо? – Эухения помогла ей встать, но садиться Полина Инесса наотрез отказалась.

Тому Вильярдо плохо! С ним собираются сделать что-то страшное!

Ты… Твоя магия вернулась? – воскликнула Эухения.

Полина Инесса замотала головой:

В том-то и дело, что нет. Но я его вижу! И вижу потоки магии к нему. Он проводит какой-то обряд, и он борется с кем-то, кто мешает ему. И я не могу ему помочь. А ты – можешь!

Она толкнула Эухению к окну:

Вставай так!

Но я… - запротестовала было Эухения.

Смотри, смотри мне в глаза! – велела Полина Инесса. – А я буду держать тебя за руку.

Но Эухения и сама уже увидела. Стоило ей подумать о том Вильярдо, как ее словно подхватило и унесло в закручивающемся вихре куда-то вверх. Несколько долгих мгновений она плыла в потоке, где слои оранжевого, красного, закатно-розового перемешивались друг с другом, порой такие яркие, что больно было смотреть, а потом все эти краски рассеивались, словно туман, и она оказалась в странной комнате с ровными колоннами и бугристым потолком. Между колоннами, скрестив ноги, сидел худой юноша со впалыми щеками. Каштановые волосы волнами рассыпались по груди и плечам. Одет он был в простую серую рубаху и такие же штаны, однако рядом горкой лежал зеленый шелковый плащ с застежкой из золота и изумрудов, да и весь вид, осанка юноши говорили о том, что он не простого происхождения. В воздухе перед ним парила книга, однако глаза его были закрыты. Эухения пошла к нему, но тут же остановилась: из складок плаща выползла змейка и, подняв голову, угрожающе зашипела.

Парень усмехнулся и, не открывая глаз, успокаивающе погладил ее. Потом указал Эухении влево. Там между колоннами виднелся переход в другой зал.

Иди быстрее, - сказал юноша, прежде чем Эухения успела раскрыть рот. – Быстрее! – почти крикнул он.

Она бросилась туда и увидела переплетение, точнее, сплошной клубок магических потоков. Если в предыдущей комнате царила тишина, то здесь все искрилось от перенапряжения. Эухения видела огненные красные потоки, сине-серые потоки воды, темные – земли, и сплошную почти прозрачную сетку потоков воздуха, которая пыталась обволочь весь клубок и как-то проникнуть внутрь. И все это пронизывали четыре черных толстых стержня – четыре магических потока, возникавших из ниоткуда.

Эухения уставилась на них. Она поняла теперь, что имела в виду Полина Инесса. Энергия этих стержней была просто ужасна. Огромная ненависть, наполнявшая эти потоки, казалась почти осязаемой. И они торчали изнутри. Не понимая, что делать, Эухения накрыла их щитом. Конечно же, это не помогло. Стержни легко его прорезали, более того, они от него будто даже подпитались.

Попробуй стихию, - раздалось за ее спиной.

Она оглянулась – юноша стоял у одной из колонн в нескольких шагах от нее, скрестив руки на груди, и, запрокинув голову, к чему-то прислушивался. Глаза его по-прежнему были закрыты.

Почему ты сам не поможешь ему? – воскликнула Эухения.

Потому что я призрак, дорогая моя. Ты попросила меня привести тебя сюда, и я привел, но это все, на что сейчас хватит моей магии.

Призрак? Но…

К ненависти явно прибавилось торжество, и Эухения метнулась к стержням. За пару минут она перепробовала все известные ей заклинания, которые мало-мальски могли бы подойти к такому случаю, в том числе те, которые применялись к твердым веществам, но ничего не срабатывало.

Черт возьми! – воскликнула она. – Почему когда не надо, оно приходит само, а когда надо, ничего не получается?

Я же сказал: попробуй стихийную, - флегматично отозвался из-за спины юноша.

Я не умею!!! – закричала Эухения. – Ты! Ты наверняка знаешь какие-то заклинания! – Она обернулась, но призрак исчез. Эухения выбежала в соседний зал, но не обнаружила ни юноши, ни книги, ни плаща.

Она вернулась к потокам.

«Попробуй стихию – легко сказать. Как?!»

Но ведь со стеблями как-то получилось. Да, но какие-то там сухие стебельки – это вам не темная магия. Однако других способов нет.